1 C
Астана
28 марта, 2024
Image default

«Люди стали исчезать» Создатель базы данных о жертвах китайской политики в Синьцзяне Евгений Бунин — об изменении характера репрессий в КНР

Вес­ной это­го года «Новая газе­та» рас­ска­за­ла о лаге­рях «поли­ти­че­ско­го пере­вос­пи­та­ния» в Синьц­зян-Уйгур­ском авто­ном­ном рай­оне Китая (СУАР). Поряд­ка мил­ли­о­на чело­век к тому момен­ту содер­жа­лись на закры­тых тер­ри­то­ри­ях, кото­рые офи­ци­аль­ные вла­сти КНР назы­ва­ли «Цен­тра­ми про­фес­си­о­наль­но­го обу­че­ния». Быв­шие узни­ки рас­ска­зы­ва­ли: людей в «цен­трах» бьют, наси­лу­ют и застав­ля­ют читать анти­ре­ли­ги­оз­ную лите­ра­ту­ру (боль­шин­ство узни­ков — этни­че­ские уйгу­ры, мусульмане).

Пра­во­за­щит­ник Евге­ний Бунин — созда­тель и кура­тор базы дан­ных жертв китай­ской поли­ти­ки в Синьц­зяне Shahit.biz, в кото­рой собра­ны исто­рии более деся­ти тысяч репрес­си­ро­ван­ных мусуль­ман Китая. К исто­ри­ям при­ла­га­ют­ся видео­об­ра­ще­ния, офи­ци­аль­ные доку­мен­ты, фото­гра­фии, пер­со­наль­ные дан­ные или аудио­ма­те­ри­а­лы, кото­рые под­твер­жда­ют репрессии.

Евге­ний Бунин в Синьц­зяне. Фото: Facebook

Бунин про­жил в Синьц­зяне с пере­ры­ва­ми око­ло пяти лет (с 2008 по 2018 гг.) и видел, как рай­он вдруг стал пре­вра­щать­ся в один боль­шой лагерь. Он сам поте­рял уйгур­ских дру­зей и был вынуж­ден поки­нуть СУАР из-за дав­ле­ния властей.

В лагеря и тюрьмы

— Гово­рить о репрес­си­ях сей­час не так опас­но, как в 2017–2018 годах. Китай изме­нил пове­де­ние после осуж­де­ния в ООН в 2018‑м. Вла­сти при­зна­ли суще­ство­ва­ние лаге­рей, назвав «цен­тра­ми повы­ше­ния про­фес­си­о­наль­ной ква­ли­фи­ка­ции», и пере­шли от угроз к про­па­ган­де. Меж­ду­на­род­ное дав­ле­ние дей­стви­тель­но повли­я­ло на поло­же­ние мусуль­ман в СУАР.

Мы пере­ста­ли полу­чать сви­де­тель­ства о новых задер­жа­ни­ях и отправ­ках людей в лаге­ря. Есть осно­ва­ния пола­гать, что в 2019 году вла­сти осво­бо­ди­ли зна­чи­тель­ный про­цент узников.

Если посмот­реть на лаге­ря со спут­ни­ка, мож­но обна­ру­жить, что у части из них по пери­мет­ру нет колю­чей про­во­ло­ки. Но вид­но так­же, что несколь­ко тюрем в Синьц­зяне ста­ли круп­нее в три-четы­ре раза, появи­лись новые места содержания.

— Кто попа­да­ет на «пере­вос­пи­та­ние» и како­ва смерт­ность в лагерях?

— Мно­гим доста­ет­ся из-за китай­ско­го при­ло­же­ния IJOP, кото­рое ука­зы­ва­ет на «нена­деж­ных» лиц (по дан­ным HRW, при­ло­же­ние обя­за­тель­но к уста­нов­ке для уйгу­ров, оно ска­ни­ру­ет всю актив­ность поль­зо­ва­те­ля: что он чита­ет, что гово­рит, куда ходит. Ред.).

Неко­то­рые попа­да­ют в заклю­че­ние из-за чьей-то мести: такое все­гда быва­ет при мас­штаб­ных репрес­си­ях. Боль­ше осталь­ных стра­да­ют веру­ю­щие. Очень тяже­ло имамам.

В нашей базе есть инфор­ма­ция при­мер­но о 130 смер­тях. Но точ­ные дан­ные о смерт­но­сти назвать трудно.

— Вы соби­ра­ли сред­ства на медоб­сле­до­ва­ния для быв­ших узни­ков в Казах­стане. Какие про­бле­мы со здо­ро­вьем у людей после заключения? 

— У быв­ших узни­ков чаще встре­ча­ют­ся пси­хо­ло­ги­че­ские про­бле­мы. Это силь­ные голов­ные боли из-за пере­жи­то­го стрес­са. Нару­ше­ние сна. Пара­нойя, недо­ве­рие к людям. Есть, конеч­но, и физи­че­ские трав­мы. У мно­гих муж­чин и жен­щин появ­ля­ют­ся уро­ло­ги­че­ские заболевания.

Я знаю двух быв­ших узни­ков, кото­рые лиши­лись бара­бан­ных пере­по­нок из-за изби­е­ний в изо­ля­то­рах, тюрь­мах и лагерях.

— В 2009 году вы уеха­ли в Швей­ца­рию, а потом вер­ну­лись в Китай. Что изменилось?

— Когда я вер­нул­ся в Синьц­зян в сен­тяб­ре 2017 года, меня очень уди­ви­ло, что людей про­ве­ря­ли на выхо­де из вок­за­ла, хотя обыч­но это дела­ют толь­ко при вхо­де. В Каш­га­ре через каж­дые сто-две­сти мет­ров рас­по­ла­га­лись поли­цей­ские пунк­ты для про­ве­рок мест­но­го насе­ле­ния — ино­стран­цев и хань­цев (круп­ней­шая народ­ность в Китае. — Ред.) не тро­га­ли. Поли­ция про­ве­ря­ла доку­мен­ты и теле­фо­ны, осмат­ри­ва­ла сум­ки, запи­сы­ва­ла дан­ные людей. Это было очень дико и странно.

Евге­ний Бунин в Каш­га­ре. Фото: Facebook

Через пару меся­цев я узнал, что мно­гие ста­ли про­сто исче­зать. Люди про­па­да­ли, но никто об этом не гово­рил. Ино­гда мне отве­ча­ли, что чело­век забо­лел и лечит­ся в боль­ни­це, это на самом деле озна­ча­ло, что его поме­сти­ли в лагерь. Я понял, что все очень пло­хо, когда я воз­вра­щал­ся из Кир­ги­зии и меня про­дер­жа­ли на китай­ской гра­ни­це око­ло семи-вось­ми часов. Спра­ши­ва­ли, кого я знаю из мест­ных уйгу­ров, пыта­лись выяс­нить кон­так­ты. Я им ниче­го не ска­зал, но меня все рав­но пусти­ли в Синьц­зян, пото­му что, по их мне­нию, ничем чув­стви­тель­ным я не занимался.

— Вам при­шлось уехать из Синьц­зя­на. Почему?

— За мной сле­ди­ли после того, как я вер­нул­ся в СУАР в 2018‑м. Через три неде­ли в хостел, где я жил, ста­ли наве­ды­вать­ся поли­цей­ские. Они спра­ши­ва­ли, все ли хоро­шо, про­ве­ря­ли документы.

Через неко­то­рое вре­мя вновь при­шли поли­цей­ские и пре­ду­пре­ди­ли, что хостел закры­ва­ет­ся, пото­му что систе­ма пожар­ной без­опас­но­сти не соот­вет­ству­ет нор­мам. После это­го вла­де­лец хосте­ла ска­зал мне: «Женя, уез­жай из Каш­га­ра. Так будет луч­ше». На вопрос поче­му, он не отве­тил. Я пошел в дру­гой хостел. Но и там адми­ни­стра­тор ска­зал, что я не могу здесь жить.

Я раз­ло­жил рядом свои вещи в знак про­те­ста, сел, достал книж­ку и начал читать. К вече­ру сно­ва при­шел вла­де­лец хосте­ла, в кото­ром я жил.

Объ­яс­нил, что его закры­ли из-за меня, и ска­зал, что дру­гие его хосте­лы тоже закро­ют, если я не уеду из города.

Его заста­ви­ли уго­во­рить меня поки­нуть Кашгар.

В ито­ге этот вла­де­лец пред­ло­жил выбрать город для пере­ез­да и опла­тить билет на само­лет. Я пони­мал, что не смо­гу най­ти жилье в Каш­га­ре, пото­му что еще днем мне отка­за­ли в трех местах — вез­де гово­ри­ли, нет сво­бод­ных комнат.

Мечеть Ид Каха в Каш­га­ре. Фото: Евге­ний Бунин

Я понял, что где бы я ни нахо­дил­ся в Синьц­зяне, меня рано или позд­но заста­вят уехать. И решил — поеду в Иу. Там я про­жил месяц до окон­ча­ния дей­ствия визы. Потом отпра­вил­ся в Гуан­чжоу, что­бы выехать отту­да из стра­ны и сно­ва вер­нуть­ся. Там я узнал о смер­ти дру­га в заклю­че­нии и решил, что боль­ше не могу оста­вать­ся в Китае.

— За пре­де­ла­ми Китая у вас были проблемы?

— На ули­цах за мной вро­де не сле­ди­ли, но дав­ле­ние и запре­ты слу­ча­лись. В Кир­ги­зии напи­са­ли обо мне, что я про­во­ка­тор-гастро­лер, кото­рый яко­бы сто­ял за анти­ки­тай­ски­ми настро­е­ни­я­ми в стране. В Биш­кек я при­ез­жал, что­бы пого­во­рить с людь­ми, чьи род­ствен­ни­ки были задер­жа­ны в Синьц­зяне, и узнать инфор­ма­цию о сту­ден­тах-кир­ги­зах из СУАР, кото­рые поче­му-то не вер­ну­лись на уче­бу из Китая: их было поряд­ка сорока–пятидесяти чело­век. Теперь я не знаю, смо­гу ли я там спо­кой­но находиться.

В Узбе­ки­стан мне запре­ти­ли въезд. В мар­те это­го года мне отка­за­ли сна­ча­ла по рос­сий­ско­му пас­пор­ту, а потом по аме­ри­кан­ско­му (у Евге­ния двой­ное граж­дан­ство). Ниче­го не объ­яс­ни­ли, ска­за­ли: нель­зя и все.

Проект «Свидетель»

— В про­шлом меся­це вы собра­ли на рабо­ту сво­е­го про­ек­та око­ло $20 000. Рас­ска­жи­те о нем.

— Это база дан­ных Shahit.biz. «Шахит» с уйгур­ско­го — «сви­де­тель». Мы доку­мен­ти­ру­ем сви­де­тель­ства о жерт­вах китай­ской «поли­ти­ки пере­вос­пи­та­ния». Дела­ем это подроб­но и откры­то, что­бы люди мог­ли узнать о них и что­бы китай­ские вла­сти зна­ли — мы следим.

Скрин­шот анке­ты уйгур­ской жен­щи­ны — жерт­вы поли­ти­че­ско­го «пере­вос­пи­та­ния». Источ­ник: shahit.biz

Еще мы доку­мен­ти­ру­ем инфор­ма­цию о лаге­рях и тюрь­мах. Сей­час ста­ли изу­чать насе­ле­ние синьц­зян­ских дере­вень, что­бы под­счи­тать чис­ло жертв в локаль­ных точ­ках и, опи­ра­ясь на эти дан­ные, постро­ить гло­баль­ную модель, кото­рая пока­жет при­мер­ное коли­че­ство постра­дав­ших от репрес­сий в Синьц­зяне за послед­ние годы.

Скрин­шот анке­ты казах­ско­го муж­чи­ны. Источ­ник: shahit.biz

— Кто поль­зу­ет­ся базой?

— Жур­на­ли­сты, пра­во­за­щит­ни­ки, акти­ви­сты, уче­ные. Люди, кото­рых вол­ну­ет эта проблема.

— Каки­ми будут послед­ствия репрессий?

— Тюрк­ские мень­шин­ства СУАР живут в стра­хе. Из них в лаге­рях были 10–20%, но пси­хо­ло­ги­че­ски репрес­сии повли­я­ли на всех.

У каж­до­го чело­ве­ка в Синьц­зяне есть как мини­мум зна­ко­мый, кото­рый нахо­дит­ся в лагере.

При этом я знаю, насколь­ко эффек­тив­ны­ми может быть про­стое видео­об­ра­ще­ние на YouTube или корот­кая ста­тья — они могут повли­ять на судь­бу кон­крет­но­го чело­ве­ка, спа­сти его. Нуж­но продолжать.

Ори­ги­нал ста­тьи: Новая Газе­та Казахстан

архивные статьи по теме

В Женеве ополчились на чету Кулибаевых

Guardian: бывший британский министр получил 166 тысяч фунтов через офшор за книгу о Нурсултане Назарбаеве

Editor

Масимов — Ахметову: Боливар двоих не вынесет