Партийное строительство в Казахстане, как и в целом на постсоветском пространстве, находится в центре внимания многих аналитиков. Какой должна быть современная партия, какие задачи призвана решать и чему служить? На эти вопросы ищет ответы в своих статьях политконсультант из Уральска Еркин Иргалиев. Предлагаем читателям вторую статью цикла…
Начало цикла публикаций здесь.
Любое воздействие на общество представляет собой коммуникационный процесс. Главное его звено — «Агент модернизации». Он и источник, и средство коммуникационного процесса.
Имеющиеся сейчас в наличии общественные институты не в состоянии стать «агентом модернизации»: государство не заинтересовано в появлении своего конкурента за влияние, семье как «малой группе» не по силам создание системы большего уровня.
В мировой практике таким агентом модернизации выступали: на Западе — средний класс, в остальных странах — религиозные институты, армия или политическая структура, в зависимости от страновых особенностей.
В традиционалистских обществах с нормальным развитием приоритет отдается религии, в экстремальных ситуациях на передний план выступает армия (в частности, как в соседней России сейчас такую роль — из-за угрозы распада страны — исполняют спецслужбы).
У нас же наиболее оптимальный вариант — политическая партия, правопреемница наследия Алаш-Орды, ориентированная на интересы непосредственно qazaqов. Это необязательно идет в ущерб или за счет остальных этнических диаспор, на защите которых стоит государство.
Пока не будет такой партии, как ключевого общественного института — работа по qazaqской национальной идее так и останется на нынешнем уровне разговоров и благих пожеланий.
Французский политолог М. Дюверже подразделяет базовые элементы партий на избирательные комитеты, территориальные секции, производственные ячейки и военизированные отряды.
Соответственно, при анализе структуры сегодняшних казахстанских партий выявляется следующее: нынешняя партия власти имеет в качестве своей организационной базы ячейки по месту работы. Такая система характерна для левых, коммунистических партий, с жесткой и централизованной оргструктурой, приспособленной для работы в условиях подполья.
Понятно, что для «Нур-Отана» подобные «первички» — анахронизм от предшественника — КПСС, но в любом случае подобная организационная «нестыковка» весьма красноречива.
Отсюда понятна слабость и остальных партий и движений (образованных «бывшими»), которые также не смогли выпрыгнуть из «шкуры» сормовского и путиловского заводов, без серьезной оргструктуры на местах.
В то же время, такой взгляд позволяет выявить и использовать потенциал скрытой эволюции партстроительства в нашем обществе:
Первое: эволюция протопартий. Партии создаются для участия в выборах, а последние, в свою очередь — невозможны без их участия. Именно избирательные кампании — квинтэссенция всей работы партий, ее момент истины и критерий жизнеспособности.
Тогда получается, что любая группа людей/коалиция структур, успешно и регулярно участвующая в подготовке и проведении серии выборных кампаний различных уровней (например, в одном или нескольких «больших избирательных циклах»: маслихаты — парламент — президентские выборы) — объективно содержит в себе все необходимые черты протопартии (партии-движения).
И, напротив, любая партия со всеми формальными и юридическими регалиями — без того же систематического прохождения через «горнило» выборов — «де-факто» не может претендовать даже на статус протопартии.
Реальное появление партий поэтому обычно зависит от объективной потребности в них со стороны окружающей среды и благоприятных естественных условий зарождения и развития, т.е. наличия регулярных, конкурентных и прозрачных выборов. РК достаточно большая страна с разнообразными территориями (по крайней мере, в недавнем прошлом), поэтому было возможно любое сочетание подобных факторов той или иной интенсивности.
Второе: эволюция регионализма. В современной политологии есть понятие «референтного/эталонного региона». Это когда на какой-то территории на протяжении ряда кампаний устойчиво сохраняются среднестатические для всей страны результаты голосования. Например, в России — это Красноярский край. Прикладная ценность такого подхода — в возможности отслеживать динамику электоральных предпочтений избирателей.
Для нашей страны в этом случае нужно делать существенную поправку из-за нелегитимности электоральных результатов. Поэтому к возможности наличия открытых и прозрачных выборов в каком-либо регионе, нужно присовокупить факт наличия в нем большинства характерных для страны черт и признаков. Тогда данный регион станет моделью развития страны не только на текущий, но и предстоящий периоды.
Эволюция протопартии в регионе: исторический экскурс
Как известно, в периоды кризисов прошлое и будущее смыкаются — прогноз превращается в разбор полетов. Поэтому в строительстве партии «завтрашнего дня» имеет смысл покопаться в дне вчерашнем. Тем более, что в кризис вчерашние соперники становятся союзниками, а «повестка дня» устаревает вместе с ценами на нефть.
Так получилось, что автор по воле случая оказался, как говорится, «в нужном месте и в нужное время».
Областной центр ЗКО — г. Уральск еще в перестройку стал одним из самых политизированных и нестабильных городов республики. Вся его бурная и противоречивая политическая история конца 80‑х — первого десятилетия XXI века весьма содержательна, заслуживая отдельного подробного описания и анализа. Пока же достаточно следующих фактов партийной и электоральной борьбы:
- начало оппозиционного движения в регионе — вторая половина 80‑х годов, с начала возрождения уральского казачества. Наивысшие точки подъема — известные события сентября-91 и победа на выборах в гормаслихат и Верховный Совет республики от Уральска в 94‑м году;
- всего за первые 10 лет электоральной истории большинство мест в гормаслихате и представительство от Уральска в ВС/Мажилис страны поочередно завоевывали три «волны» местной оппозиции: «демократы» (89 г.), Уральское казачье войско (94 г.), левый блок «Народовластие»: русскоязычные коммунисты, казаки и демократы-радикалы (95 и 99 гг.);
- с 94-го по 2003 г. на электоральной карте большинство городских избирательных округов входили в т.н. «красный пояс» — не только устойчивую вотчину оппозиции, но и где национальный фактор был непреодолимым препятствием: неqazaqское большинство избирателей голосовало против любого кандидата-qazaqа.
При всей демократической риторике о приверженности к интернациональным ценностям сам факт наличия оппозиционного русскоязычного маслихата косвенно способствовал опасным процессам автономизации и дезинтеграции. Неслучайно, даже во второй половине 90‑х в таком респектабельном российском издании, как «Независимая газета», появилась большая статья с провокационным мессиджем: «Приуралье желает вернуться в Россию».
Таким образом, на протяжении всех 90‑х годов перед властями и qazaqским обществом стояла настоятельная необходимость эффективного противодействия оппозиции именно в электоральной плоскости.
Причем, что характерно, никакие административные меры не оказались эффективными. Это не удавалось ни местным комитетам КПСС в 89‑м, ни администрациям в 94‑м, ни акиматам в 95‑м и 99‑м гг.
Причиной тому — не только протестное настроение русскоязычного настроения города, но и достаточно грамотные действия оппозиции по организации партийной работы и проведения выборных кампаний. Достаточно отметить, что весь выборный процесс (от формирования участковых избиркомов и до наблюдения за голосованием) успешно контролировался оппонентами.
Все это происходило на фоне не только социально-экономических проблем 90‑х, но и организационного, идейного и технологического хаоса со стороны властей, провластных партий и креатур, сторонних кандидатов и т.д., т.е. избирательных кампаний без какого-либо единого центра управления. Показательно, что по итогам выборов-99 аким города (вместе со своим 1‑м замом — председателем горизбиркома) был отправлен в отставку, вся госмахина — деморализована, город находился в ситуации двоевластия и перманентной конфронтации (когда протестный маслихат больше ориентировался на другое государство).
Как следствие, объективные предпосылки появления агента модернизации были налицо, но не хватало субъективного фактора, т.е. воли, знаний и системных действий.
Попробуем экстраполировать события тех лет к сегодняшнему дню.
Да, тупик был налицо, было и стремление выйти из него любым способом. Тем более что у местной власти были и давление «сверху», и «подколы» коллег из других регионов, и недовольство qazaqской общественности существующим положением.
За 80—90 гг. было не счесть местных интеллектуалов, предпринимателей, квазичиновников и псевдобизнесменов, а то и просто авантюристов всех мастей, пытавшихся отметиться на выборном «ристалище».
Центр предпочитал ограничиваться социологическими замерами и требованиями «принять меры». Как признавались тогда в приватных разговорах с автором коллеги-аналитики из Алматы, «уральская тема» представлялась им весьма экзотичной и безвыходной.
Не спасала здесь привычная для властей «палочка-выручалочка» в лице российских пиарменов, т.к. были обоснованные опасения косвенного наличия у здешней оппозиции «руки Москвы». Ведь ставкой в этой большой игре был не сколько «вольный» Уральск, но, прежде всего, его пригородный Карачаганак в составе северных, русскоязычных земель. От его поставок газа, как известно, прямо зависит Оренбургский ГНПЗ.
Все это придавало дополнительную остроту желанию использовать «на полную катушку» шанс на становление себя как профессионала и патриота. Как говорят в народе: «отызында орда бұзбаған - қырықында қамал ала алмас»…
Так получается в наше острое время, что постоянно приходится заниматься невозможными вещами. Но они с лихвой восполняют испытанные трудности.
Например, аульное и пролетарское прошлое дало автору способность «кожей» чувствовать «ауру» массового сознания и подсознания. Работа монтажника-верхолаза — вкус к работе с риском, а также тягу к широте горизонта. Историческое образование — возможность видеть процесс целиком и в динамике, навыки работы с архетипами. Постоянное участие с 1989 г. в выборных перипетиях, каждодневное общение и совместная работа в политическом пространстве с интересными и яркими людьми самых полярных взглядов и убеждений сделали практическим политологом.
В 89‑м на волне романтизма того времени автор ввязался в выборную борьбу за депутатство в горсовете.
Понятно было, что у рабочего-самовыдвиженца, в одиночку, против маститых конкурентов, тем более в округе с русским большинством не было никаких шансов.
Отсутствие команды помогло инстинктивно выбрать верную тактику (американское название которой — «стоптанные башмаки» — автор узнал лишь значительно позднее). Она была очень проста, но чрезвычайно эффективна: каждый день, после работы и по выходным кандидат методично обходит все квартиры и дома своего округа — знакомясь и рассказывая «свою платформу». В итоге автор был в шаге от победы, из-за неопытности подкачало отсутствие своих наблюдателей на участках.
Но благодаря кампании попал в круг зрения местных политических «кругов». Когда у областных властей назрела нужда в политическом анализе местной обстановки, уже будучи преподавателем кафедры, получил приглашение на госслужбу.
В 99‑м довелось в частном порядке спасать заведомо «горящую» — из-за «позднего старта» — кампанию.
Весьма далекий от политики предприниматель — из-за своего нежелания и занятости — «протянул» с агитацией. Как здравый человек, он сразу честно признался в своем сомнении каких-либо шансов на минимальный результат за оставшиеся две недели до голосования. Тем более при семи сильных, опытных конкурентах, да еще в «красном округе». Выбрал же он его только по причине близости к своему офису. Единственное, что нужно было — создать перед высокими покровителями кандидата видимость попытки какого-либо участия в этой борьбе.
В этих условиях автор получил возможность провести нестандартную и рискованную кампанию.
С одной стороны — антуражное «мелькание» кандидата в пространстве СМИ и обязательных публичных мероприятиях. Одновременно весь областной округ был накрыт агитационной сетью, скрытой от штабов конкурентов. Бригады старшеклассников отдаленных школ-лицеев поквартирно разнесли агитлистовки кандидата во всех 4‑х микрорайонах округа. Для оперативности, безопасности и маскировки бригады под присмотром их учителей передвигались на служебных автобусах. На скрытность сыграл и отказ от общепринятой расклейки листовок по магазинам, подъездам и учреждениям. Предвыборные обещания были максимально привязаны к актуальным нуждам «спальных районов» округа и личности кандидата. Параллельно через сторонних организаций велась подшефная работа по школам округа, где базировались участковые избиркомы.
Все это в комплексе позволило неожиданно победить в два тура всех фаворитов гонки.
Подобный же характер носила и не менее рискованная борьба на довыборах 2002 г. За счет освободившихся в гормаслихате двух мест у горакимата появилась возможность попытаться установить хотя бы паритет между конструктивными и оппозиционными депутатами.
Автору, конечно, достался более тяжелый, типично «красный» округ с традиционно протестными предпочтениями. Здесь к тому же главным препятствием служил национальный фактор нашего кандидата — русскоязычное большинство электората округа всегда последовательно голосовало против любого qazaqа.
Поэтому было принципиально важно — за год до основных выборов — найти способы преодоления этого фактора, считавшегося уже непреодолимой силой и объективной реальностью.
Отсюда понятна степень скепсиса всех, кто здраво оценивал ситуацию и поэтому делал основную ставку акимата на русскую женщину, директора школы, расположенной в данном округе. Именно она, со своим родительским и учительским электоратом должна была попытаться осилить общепризнанного фаворита «гонки» — «левого» активиста стачкома местного оборонного завода, русского, пролетария, молодого парня, коммуниста.
В общем, по всем раскладам выходило, что наш кандидат — qazaq, к тому же бывший замакима города, а то время директор другого проблемного завода, изначально считался всеми заведомо «непроходной фигурой».
Был построен следующий тактический рисунок кампании. Первая треть кампании («отвлекающая»): доведение явно тупиковой ситуации «до абсурда». Студенты и преподаватели-ученые с «бэйджами», заселив пустующий детсад, слонялись по округу, приставая к жителям с отвлеченными анкетами и посторонними вопросами, кандидат исправно посещал официозные мероприятия избиркома по регистрации, встречам избирателей с кандидатами. На самом же деле шло изучение избирателя (проблем, предпочтений и ожиданий), «вживание» команды в округ, штабная подготовка кампании.
Был составлен комплексный портрет округа: более урбанизированного, моложавого, прагматично-рационалистичного, образованного и вестернизированного по сравнению с общегородским уровнем, но и не без своих специфических «заморочек», страхов и комплексов.
Так, коренной проблемой было крайнее запущенное состояние микрорайонов. Особенно болезненно оно воспринималось на фоне начавшейся акимом К.Е. Кушербаевым капитальной реконструкции центра города.
Под приведение хозяйства округа в цивильный вид была расписана сильная, агрессивная стратегия с конкретными обещаниями по каждому кварталу, двору и дому с «модерновой упаковкой» (комплексная «Концепция устойчивого развития микрорайонов» на пять лет и с точными сроками исполнения).
Это органично соответствовало и особенностям кандидата — инженера по образованию, технократа, с опытом руководства всей экономикой города, с прогрессивными взглядами и убеждениями (выходец из заводской «демократической оппозиции» конца 80‑х).
Автору удалось собрать вместе патриотически настроенных преподавателей вузов, студентов с активной жизненной позицией, желающих испытать себя в настоящем большом деле. Помогало и то, что кандидат — будучи близким другом автора и старым товарищем по выборам-89, на практике зная штабную и депутатскую «кухню» — оказывал команде полное доверие и содействие. В сжатые сроки была создана сплоченная и сбалансированная команда единомышленников.
Главной целевой группой воздействия была определена молодежь (от школьников до 35 лет), которая вытянула бы весь электорат. Под это были «заточены» и пошагово расписаны все акции и материалы команды. Оставалось только создать и запустить в рабочем режиме прообраз, модель «агента модернизации».
Она могла быть только организационной структурой (героев-одиночек народ у нас уважает, но не может доверить им дело своего спасения). Соответствие имиджу кандидата также было необходимым условием (у героя всегда есть сарбазы). И здешний люд хотел бы равняться сам или же видеть свое потомство похожим на этого «агента».
Поэтому для организационной базы кампании была создана и зарегистрирована неправительственная организация студентов-активистов «Развитие молодежных инициатив». Основанная на идее «мобильных инициативных групп» (МИГ), эта структура впоследствии сыграла важную роль в становлении нашей системы общественного воздействия.
В активной фазе кампании стандартное количество «касаний» было увеличено вдвое, до 12 акций на каждого избирателя (трехкратные поквартирные обходы, встречи с кандидатом, интернет-конференция, директ-мейл на Наурыз мейрамы, формирующие опросы, культпросвет, СМИ, и т.д.). Например, за 6 дней до голосования во всех 9‑х классах школах округа были проведены учебно-тренинговые «праймериз» (первичное голосование). Итоги выбора подростков были опубликованы в городских газетах и расклеены в виде листовок. Показательно, что они совпали с результатами настоящего голосования взрослых.
В завершение кампании были апробированы технологии «ночная расклейка». Как и предполагалось, нашими патрулями были задержаны «с поличным» штабисты основного конкурента.
Важной акцией стала оптимизация конкурентного поля. Четвертым участником гонки была безработная женщина-казашка, не проводившая никакой агитации. Она устраивала всех, но мешала нам на «финише». Поэтому нами были выявлены «кукловоды», кандидат через переговоры с ними пришел к консенсусу, за три дня до голосования втайне от конкурентов кандидат выбыл из гонки.
Правда, принципиального успеха эта технология, как потом оказалось, не принесла (из 30 % qazaqского электората проголосовала всего половина).
Последний «бой» наши агитаторы-студенты (в т.ч. и русской национальности) успешно выдержали уже в роли наблюдателей на своих избирательных участках, где подверглись массированной «обработке» со стороны их более многочисленных и «возрастных» коллег от «левого блока».
Итогом нашей работы в честной и открытой борьбе стала убедительная победа кандидата уже в первом туре (63 % голосов).
Это был самый трудный начальный этап зарождения новой модели работы по самоорганизации общества, результатом которого явилось осознание важности выполняемой работы и уверенность в своих силах.
Оставалось только конкретизировать наши наработки и «обкатать» их в ходе предстоящих выборных кампаний.
Источники и составные части…
Первым серьезным испытанием модели уже в следующем, 2003 г. должны были стать выборы в маслихаты, где нужно было обеспечить хотя бы устойчивое большинство конструктивных депутатов-государственников в гормаслихате и ограничить присутствие оппозиции в облмаслихате.
Автором и командой единомышленников были воплощены следующие принципы работы:
1) «общество на общество». Конкурировать с общественными структурами и персонами должны были только их аналоги. Как показывал анализ кампаний, от вмешательства госорганов в чуждый им по природе избирательный процесс получалось больше «минусов», чем «плюсов».
И дело не только в тактических соображениях: вмешательство чиновничества в выборный процесс (органически чуждый им по природе и законодательству) на протяжении всех 80—90‑х гг. было малоэффективным и неизбежно порождало нарушения и громкие скандалы.
Как показывал анализ электоральной истории, именно упование на «административный ресурс» являлось главным отличительным признаком всех партий власти, разница в их наименованиях (ПНЕК нач. 90‑х, прежний «Отан» или же «Нур-Отан» нынешнего формата) не суть важна. Зависимость результатов электоральной деятельности от «помощи» государства является их «ахиллесовой пятой», главной причиной их политической недееспособности.
Справедливости ради нужно отметить, что данная пагубная «административная зависимость» характерна и для партий, позиционирующихся как независимые и оппозиционные. Их лидеры — бывшие аппаратчики — в принципе не умеют проводить самостоятельные общественные кампании.
Наша модель сознательно ориентировалась на исключение адмресурса, отводя власти функции сервиса и арбитража.
Это было почти невозможно, но осуществимо. Надежда лишь на здравых людей в обществе и государстве. При продвижении даже провластного кандидата самые тяжелые соперники — власть имущие, искренне думающие, что приносят пользу, отнимающие массу времени, усилий и нервов.
В самые критические моменты маслихатских выборов-2003 иные особо «горячие» чиновники даже публично грозили за его особое упрямство «закатать автора в асфальт». Но потом срабатывало правило «победителя не судят» и все перипетии становились «рабочими моментами». Но это — в первых кампаниях, в дальнейшем по мере очередных побед становилось все легче и проще, по мере понимания правоты и обоснованности своих действий.
2) «блок на блок». Блочная система имела массу преимуществ: организационных, временных, финансовых, психологических и т.д. Тем более, к этому периоду предвыборный блок «Народовластие» — как широкая коалиция протестных сил — уже являлся, по существу, единой массовой русскоязычной партией с устоявшейся за полтора десятилетия структурой управления, лидерами, кадрами, электоральной и парламентской историей, традициями т.д.
Тактика блочных действий на выборах достаточно эффективна для экономии ресурсов всех его участников и головного оператора, тем более для проведения кампаний в больших масштабах (несколько округов, город, область). Блок не лишает участников самостоятельности. Выигрышность блока также — в психологическом эффекте мощи и уверенности, возникающих у избирателей и элит.
3) «сначала структура, потом идеология». Именно сильная организационная сторона дела, как показывал анализ действий оппонентов, являлась их главным конкурентным преимуществом. Подобный алгоритм подтверждается и выводами М. Дюверже, мирового классика изучения партий: большинство из них шли по пути от организационной базы к идеологической.
Кроме того, нами учитывалось: политический менеджмент на Западе базируется на работе мощных и хорошо отлаженных «партийных машин» — политических структур, интегрированных территориально и функционально, имеющих ряд признаков, отличных от привычной нам постсоветской партструктуры.
Для нашей страны до сих пор характерно отсутствие хорошо структурированных политических партий с многочисленным и опытным активом (вплоть до уровня села, избирательного участка, квартала и отдельного кондоминиума). Ни одна наша партия не может воплотить такие требования западных технологий, как, например, 5 ‑7 касаний каждого избирателя в большой кампании.
А значит, победы в политическом «соревновании» достигнет только та сторона, которая сможет запустить собственную «партийную машину». Кто первым задействует в массовом порядке непосредственную работу с населением, уйдет в резкий отрыв от конкурентов, которым не помогут ни административный ресурс, ни массированная «бомбардировка» СМИ, ни «грязные» технологии.
Такая цель была достигнута нами на протяжении ряда кампаний, когда в составе модели отечественной «партмашины» регионального формата поочередно вошли:
2003 г. — предвыборные команды всех кандидатов в облмаслихат по Уральску (11) и — в гормаслихат (20), дочерние НПО. Результативность нашего блока — 100 % в тяжелейшей борьбе с фаворитом — блоком «Народовластие» и множеством самовыдвиженцев;
2004 г. — штабы всех кандидатов от «Отан» (1 — по Уральску, 2 — по сельским районам), актив «Отан», НПО и неформальные структуры. Результативность блока — 100 % против фаворитов гонки — действующих депутатов Мажилиса от «Асар» (бывшим коммунистом) и Аграрной партии;
2005 г. — актив всех провластных партий («Отан», «Асар», Гражданской и Аграрной партий) в качестве структурных подразделений областного штаба кандидата в президенты, большинство НПО;
2007 г. — партактив объединенного «Нур-Отана» в составе общеобластной структуры штабов по продвижению в парламент партийного списка и команд кандидатов от «Нур-Отана» в маслихаты всех уровней по г. Уральск и 12 сельским районам.
В целом, на протяжении данной серии кампаний автор — в качестве постоянного заместителя областных штабов — получил возможность на практике апробировать свою модель электорального и партийного строительства.
4) «сначала ядро, потом протоплазма и оболочка». Стартовой мерой создания нашей модели «агента модернизации» стал подбор и переформатирование подходящего НПО на роль «головного оператора» с функциями центра развития инициатив/«зонтичной» организации для дочерних и союзнических структур.
По сути — это штаб по подготовке и проведению выборных кампаний: с соответствующими структурно-функциональными подразделениями, инфраструктурой, а также эмиссарами в каждой команде кандидатов.
Стержнем данного организационного «ядра» стала группа проектировщиков/координаторов/контролеров. Она выполняла функции партийного «мозгового центра», обучающей тренинг-структуры и «горячей линии» для системы.
Местным тактическим движением стало существовавшее ранее общественное объединение. После прихода туда автора со своей командой оно полностью преобразовалось из прежнего неформального клуба/лоббистской «группы давления» местных крупных предпринимателей в штабную-протопартийную структуру.
5) «страна живет провинцией, город — микрорайонами, партия — первичками». Именно базовые элементы всегда были общим слабым местом и оппозиции, и «Нур-Отана». Но все же позиции «Народовластия» были сравнительно более выигрышными.
Так, у партии власти, как уже было сказано, низовые организации построены только по производственному принципу. Больше всего членов числится в бюджетных учреждениях, значительно меньше — на крупных производственных предприятиях, и совсем нет — в частных средних и малых предприятиях. Учреждения и предприятия неравномерно разбросаны по территориям.
Это делает крайнее проблемным партийное воздействие на результаты низовых же представительных органов в городе — маслихатов. А с учетом общеизвестного формального характера членства они малопригодны и для кампаний и более высокого уровня. В общем, что бы ни влияло на мотивы голосования за партию власти, то это что угодно, но только не ее структурно-организационные факторы «на низах». Это сейчас, а в начале 2002-го о какой-либо опоре на низовые партструктуры никто всерьез и не помышлял.
«Народовластие» же тогда имело серьезные позиции во всех крупных округообразующих предприятиях. По месту жительства имелись активисты, которые могли воздействовать и организовывать на акции тамошних сторонников и сочувствующих. Тем более, что протестное движение опиралось на русскоязычных коренных горожан, где все связаны друг с другом какими-либо социальными связями и сообществами.
Попытки просто предвыборных команд, которых собирали кандидаты, против «красной» блоковой структуры имели такой же неудачный результат, как атаки разрозненных партизанских отрядов против регулярной армии: были частичные успехи, носившие только случайные и эпизодический характер. К тому же их трудно свести в одну систему, и почти невозможно управлять.
В этих условиях, когда все стандартные организационные способы были давно исчерпаны, решение было найдено в совершенно иной плоскости.
Было выдвинуто предложение совместить технологии низового партстроительства и выборного менеджмента с такой экзотикой (на тот период), как муниципальный менеджмент и нациестроительство (nation-building). Ведь «материнские клетки» всех этих сфер на нижнем уровне примерно совпадают, а потребность в последних двух сферах давно назрела.
В итоге нами была создана новая технология — «общественный муниципальный округ» (ОМО).
Пока достаточно упомянуть, что, как всякая прорывная вещь, ОМО полностью и надолго перевернула ситуацию в регионе:
- в качестве базового элемента в городе (и его аналога в селе — Совета общественности сельского округа /СОсо/) стало организационной базой «протопартийной машины» — общеобластной Системы общественной поддержки управления выборным процессом (ОПУВП);
- весь выбранный в 2003 году депутатский состав маслихатов от Уральска параллельно руководил соответствующими ОМО, за счет чего получил мощную поддержку жителей округов;
- больше половины депутатов от ОМО 2003 года, выбранных в два тура, составили предвыборные «контракты» с избирателями;
- почти все депутаты — муниципалы продлили свои мандаты в 2007 году;
- все предвыборные обещания этих депутатов исполнены еще в первый срок;
- за прошедшие семь лет неоднократные попытки отменить ОМО срывались депутатами — их приверженцами;
- количество ОМО с первоначальных 11-ти ныне увеличилось до 20-ти;
- с 2003 года все бюджетные средства на благоустройство города равномерно распределяются между всеми ОМО;
- все последующие выборные кампании в городе проводились на базе и при поддержке команд руководителей ОМО;
- в 2010 году решением гормаслихата принята к реализации среднесрочная городская Программа развития ОМО и т.д.
ОБ АВТОРЕ: Еркин Иргалиев — политконсультант г. Уральск, исполнительный директор Западного регионального филиала Научно-образовательного фонда «Аспандау».
Источник: Аrkz.info
View the original here:
