Какая держава, такой и теракт

03.11.2016

Fergana.ru

В Казах­стане любое напа­де­ние на пред­ста­ви­те­лей вла­сти объ­яв­ля­ют тер­ак­том. Кому это выгодно?

Вто­ро­го нояб­ря в Алма-Ате реши­лась судь­ба Рус­ла­на Кулек­ба­е­ва – само­го зна­ко­во­го на дан­ный момент «тер­ро­ри­ста» Казах­ста­на. Спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ный меж­рай­он­ный суд по уго­лов­ным делам г. Алма-Аты при­го­во­рил Рус­ла­на Кулек­ба­е­ва к смерт­ной каз­ни. Хотя в стране дей­ству­ет бес­сроч­ный мора­то­рий на смерт­ную казнь, обви­не­ние в тер­ро­риз­ме, даже не счи­тая вме­ня­е­мо­го Кулек­ба­е­ву убий­ства деся­ти чело­век, поз­во­ля­ет выно­сить такие решения.

 Одна­ко спо­ры вызы­ва­ет даже не тре­бо­ва­ние про­ку­ра­ту­ры, а при­чис­ле­ние Кулек­ба­е­ва к сон­му тер­ро­ри­стов. По вер­сии след­ствия, 26-лет­ний Рус­лан попал под вли­я­ние ислам­ских ради­ка­лов в коло­нии, где он отбы­вал свой срок по типич­но уго­лов­ным ста­тьям: гра­бе­жу и поз­же – неза­кон­но­му хра­не­нию огне­стрель­но­го ору­жия. Полу­чив за гра­беж услов­ный срок, попал­ся на хра­не­нии ору­жия, за что был осуж­ден на 2 года и 11 меся­цев коло­нии. Как объ­яс­нил на нынеш­нем судеб­ном про­цес­се Кулек­ба­ев, яко­бы неспра­вед­ли­вость послед­не­го при­го­во­ра и заста­ви­ла его вый­ти на тро­пу вой­ны с силовиками.

Но в сво­ем послед­нем сло­ве под­су­ди­мый поме­нял рас­клад: «Мои бра­тья стра­да­ли от рук пра­во­охра­ни­тель­ных орга­нов, их мучи­ли, поэто­му я пошел на эту месть. Я не рас­ка­и­ва­юсь, но я пол­но­стью пони­маю душев­ную вашу боль. Но я спо­кой­но при­ни­маю любое нака­за­ние, будь это лише­ние сво­бо­ды пожиз­нен­но, будь это смерт­ная казнь».

Если отбро­сить несты­ков­ки с воз­мож­ным реаль­ным коли­че­ством участ­ни­ков «кро­ва­во­го июль­ско­го поне­дель­ни­ка», то пре­ступ­ные дея­ния оди­ноч­ки не силь­но сопря­же­ны с поня­ти­ем терроризма.

Тер­ро­ри­сти­че­ским актом было назва­но и напа­де­ние в июне 2016 года в дру­гом казах­стан­ском горо­де – Акто­бе груп­пы моло­дых ради­ка­лов вна­ча­ле на ору­жей­ный мага­зин, затем на воин­скую часть.

В обо­их слу­ча­ях напа­дав­шие не выдви­га­ли ника­ких тре­бо­ва­ний, жерт­вы сре­ди граж­дан­ско­го насе­ле­ния мож­но, ско­рее, отне­сти к непреднамеренным.

Неза­кон­чен­ные акты бес­ко­неч­ной пьесы
К актам тер­ро­ра, то есть устра­ше­ния в поли­ти­че­ских, рели­ги­оз­ных или иных целях, в Казах­стане при­ня­то при­чис­лять любой кри­ми­наль­ный «нефор­мат». Доста­точ­но вспом­нить, что после тра­ги­че­ско­го инци­ден­та на погран­за­ста­ве Аркан­кер­ген, до сих пор не полу­чив­ше­го устра­и­ва­ю­ще­го всех объ­яс­не­ния, пре­зи­дент Казах­ста­на Нур­сул­тан Назар­ба­ев заявил: «Я счи­таю это тер­ро­ри­сти­че­ским актом». Поз­же при помо­щи след­ствия «тер­ро­ри­сти­че­ский акт» обер­нул­ся исто­ри­ей о неустав­ных вза­и­мо­от­но­ше­ни­ях, при­вед­ших к рас­стре­лу 15 чело­век. Хотя в этом слу­чае пре­зи­дент, воз­мож­но, знал нечто боль­шее, чем поз­во­ли­ли узнать публике.

Сей­час одно­вре­мен­но с про­цес­са­ми по Кулек­ба­е­ву и акто­бин­ским ради­ка­лам идут суды и над дру­ги­ми «тер­ро­ри­ста­ми» – кара­ган­дин­ски­ми, бал­хаш­ски­ми, шым­кент­ски­ми. Пер­вые две груп­пи­ров­ки – «рели­ги­оз­ные», послед­няя – «поли­ти­че­ская», отра­ба­ты­ва­ю­щая, если верить след­ствию, заказ биз­не­сме­на Тох­та­ра Туле­шо­ва, гото­вив­ше­го стран­ный пере­во­рот. Ско­ро перед судом пред­ста­нут «воз­душ­ные пира­ты» из Тал­ды­кор­га­на (Алма-Атин­ская область), кото­рые име­ли наме­ре­ние повто­рить 9/11 в казах­стан­ском испол­не­нии, для чего пла­ни­ро­ва­ли угнать неболь­шой само­лет из аэро­пор­та про­вин­ци­аль­но­го горо­да. И это всё – толь­ко за послед­ние несколь­ко месяцев.

Коли­че­ство под­су­ди­мых, к сча­стью, никак не свя­за­но с чис­лом инци­ден­тов, ина­че Казах­стан уже мож­но было ста­вить в один спи­сок с Паки­ста­ном и Сомали.

К сожа­ле­нию, нель­зя ска­зать, что страш­ных собы­тий в Казах­стане не про­ис­хо­дит. Про­ис­хо­дит, и неко­то­рые ата­ки ввер­га­ют обще­ство в шок. Но все это вре­мя, за исклю­че­ни­ем стран­ной «Аксай­ской рез­ни» в 2012 году, от рук домо­ро­щен­ных «вои­нов джи­ха­да» гиб­ли исклю­чи­тель­но сотруд­ни­ки пра­во­охра­ни­тель­ных орга­нов и спец­служб, хотя ино­гда стра­да­ли и слу­чай­ные прохожие.

Неза­ви­си­мый жур­на­лист Сер­гей Дува­нов неод­но­крат­но пытал­ся заост­рить вни­ма­ние на том, что, по боль­шо­му сче­ту, казах­стан­ские «тер­ро­ри­сты» в каче­стве клас­си­че­ских тер­ро­ри­стов могут суще­ство­вать лишь в фан­та­зи­ях спецслужб.

«Ох уж эта наша тра­ди­ция – ста­рать­ся пока­зать всем, что мы ничем не хуже евро­пей­цев. Мол, и у нас тоже есть свои тер­ро­ри­сты. Про­сти­те меня за цинизм, но этот при­кол от аста­нин­ско­го гра­до­на­чаль­ни­ка ничем иным я объ­яс­нить не могу», – писал Дува­нов в нояб­ре 2015 года по пово­ду заяв­ле­ния аки­ма (гла­вы адми­ни­стра­ции) Аста­ны о рас­кры­тии оче­ред­ной груп­пы, пла­ни­ро­вав­шей в сто­ли­це мас­штаб­ные взрывы.

Дува­нов выска­зы­вал сомне­ния и отно­си­тель­но под­твер­жден­но­го напа­де­ния на сило­ви­ков в Акто­бе в июне это­го года: «У тер­ро­ри­ста, в отли­чие от бан­ди­та, все­гда есть зада­ча, отли­ча­ю­ща­я­ся от баналь­но­го гра­бе­жа. Теперь уже ясно, что у этой акции не было ника­кой кон­крет­ной цели».

«Те слу­чаи наси­лия, кото­рые мы име­ли в Акто­бе, Алма-Ате, Шым­кен­те, и кото­рые мы опро­мет­чи­во назы­ва­ем тер­ро­риз­мом, стро­го гово­ря, тер­ро­риз­мом не явля­ют­ся. Это явля­ет­ся про­яв­ле­ни­ем экстремизма»,

– про­дол­жил жур­на­лист уже в каче­стве спи­ке­ра в ходе круг­ло­го сто­ла «Зако­но­да­тель­ные и инсти­ту­ци­о­наль­ные меры пре­ду­пре­жде­ния и пре­се­че­ния экс­тре­миз­ма и тер­ро­риз­ма на совре­мен­ном эта­пе», состо­яв­ше­го­ся в Астане 22 сен­тяб­ря с уча­сти­ем депу­та­тов парламента.

Дру­гой точ­ки зре­ния при­дер­жи­ва­ет­ся извест­ный казах­стан­ский поли­то­лог Досым Сат­па­ев. В мно­го­чис­лен­ных пуб­ли­ка­ци­ях и интер­вью он пре­ду­пре­жда­ет, что реаль­ный тер­ро­ризм в Казах­стане не за гора­ми. Пото­му что: пер­вое – вла­сти в борь­бе с циви­ли­зо­ван­ны­ми поли­ти­че­ски­ми оппо­нен­та­ми упу­сти­ли насто­я­щую «пятую колон­ну», вто­рое – «дол­гое вре­мя они [вла­сти] отри­ца­ли вооб­ще саму воз­мож­ность тер­ро­ри­сти­че­ских актов в стране, кото­рую пиа­ри­ли все­му миру как «ост­ро­вок ста­биль­но­сти». Затем, после пер­вых тер­ак­тов, убеж­да­ли всех, что там было боль­ше кри­ми­на­ла, чем какой-то пус­кай и раз­вра­щен­ной, но идео­ло­гии», – счи­та­ет Сатпаев.

Казах­стан­ский пра­во­за­щит­ник, дирек­тор Казах­стан­ско­го меж­ду­на­род­но­го бюро по пра­вам чело­ве­ка Евге­ний Жовтис пол­но­стью на сто­роне Сер­гея Дува­но­ва. Он гово­рит, что «в меж­ду­на­род­ной пра­во­вой тер­ми­но­ло­гии точ­но опре­де­лен­ных поня­тий «экс­тре­мизм», «тер­ро­ризм», «сепа­ра­тизм» нет. Если это­го пони­ма­ния нет, то даль­ше всё на усмот­ре­ние сило­вых структур».

«Я не рас­смат­ри­ваю про­сто напа­де­ние на гос­струк­ту­ры как акт тер­ро­риз­ма. Пото­му что нет, с моей точ­ки зре­ния, одно­го из глав­ных ква­ли­фи­ци­ру­ю­щих при­зна­ков тер­ак­та – тре­бо­ва­ний, цели. Како­ва цель? Вооб­ще цель акта тер­ро­риз­ма – это при­ну­дить власть что-либо сде­лать либо что-то не делать. Либо посе­ять какую-нибудь пани­ку и так далее. В дан­ном слу­чае, может, эле­мент пани­ки и при­сут­ство­вал. Но сам по себе этот ком­по­нент доста­точ­но сомни­тель­ный. Дру­гой вопрос заклю­ча­ет­ся в том, что нуж­но искать в Уго­лов­ном кодек­се ста­тью, кото­рая боль­ше все­го бы харак­те­ри­зо­ва­ла дей­ствия Кулек­ба­е­ва и дру­гих, и тут выбра­ли тер­акт, поэто­му нет точ­но­го опре­де­ле­ния тер­ро­риз­му, кото­рое было бы удо­вле­тво­ри­тель­ным с точ­ки зре­ния пра­во­вой характеристики.

Это была самая удоб­ная, наи­бо­лее отра­жа­ю­щая в сло­жив­ших­ся внут­ри­по­ли­ти­че­ских обсто­я­тель­ствах ста­тья. И теперь в буду­щем любое напа­де­ние на сотруд­ни­ков пра­во­охра­ни­тель­ных орга­нов или дру­гих гос­слу­жа­щих будет рас­смат­ри­вать­ся как поли­ти­че­ский акт. Даже если при этом не было сде­ла­но ника­ких заяв­ле­ний и не было ника­кой явно выра­жен­ной тер­ро­ри­сти­че­ской цели», – пояс­ня­ет свою пози­цию Евге­ний Жовтис.

Одним – забо­ры, дру­гим – законы
Опре­де­лен­ные страх и пани­ка и в Акто­бе, и в Алма-Ате име­ли место, но не из-за пря­мых дей­ствий напа­дав­ших, а в силу недо­стат­ка инфор­ма­ции и непо­ни­ма­ния самих вла­стей, что про­ис­хо­дит. Все это отра­зи­лось не толь­ко на мно­го­чис­лен­ных слу­хах и про­ти­во­ре­чи­вой инфор­ма­ции, посто­ян­но обнов­ля­е­мой мест­ны­ми СМИ, но даже в пресс-сооб­ще­ни­ях сило­вых струк­тур. Впро­чем, та же нераз­бе­ри­ха тво­ри­лась в сило­вых струк­ту­рах и во вре­мя нападений.

Если судить по тому, что теперь вокруг отде­ле­ний поли­ции ста­ли воз­во­дить новые забо­ры, напо­ми­на­ю­щие кре­пост­ные сте­ны, то наи­бо­лее напу­ган­ны­ми ока­за­лись одни из конеч­ных «бене­фи­ци­а­ров» напа­де­ний – полицейские.

В любом слу­чае как мно­го­чис­лен­ные раз­об­ла­че­ния на ста­дии под­го­тов­ки, так и реаль­ные ата­ки на поли­цию и воен­ных спо­соб­ству­ют уси­ле­нию власт­но­го кон­тро­ля над обществом.

В стране уже уста­нов­лен с нача­ла июня это­го года и аж до 15 янва­ря 2017-го «жел­тый уро­вень» тер­ро­ри­сти­че­ской угро­зы, поз­во­ля­ю­щий без лиш­не­го шума бло­ки­ро­вать интер­нет и мобиль­ную связь, а так­же моти­ви­ро­вать отка­зы на про­ве­де­ние любых про­тестных акций. Теперь под соусом про­ти­во­дей­ствия экс­тре­миз­му и тер­ро­риз­му вно­сят­ся новые поправ­ки в законодательство.

Пор­ция таких нов­шеств была пред­став­ле­на в пар­ла­мент в сен­тяб­ре это­го года, и ряд поло­же­ний пра­во­за­щит­ни­ки и экс­пер­ты ОБСЕ раскритиковали.

Эти новел­лы, поми­мо посто­ян­но уси­ли­ва­ю­щих­ся санк­ций в отно­ше­нии совер­шив­ших экс­тре­мист­ские и тер­ро­ри­сти­че­ские дея­ния, преду­смат­ри­ва­ют неко­то­рые допол­ни­тель­ные «голов­ные боли» и для обыч­ных граж­дан – напри­мер, в виде огра­ни­че­ния досту­па к неко­то­рым госу­дар­ствен­ным услу­гам людям, сда­ю­щим жилье в арен­ду и при этом нару­шив­шим поря­док реги­стра­ции физи­че­ских лиц, или в виде новых воз­мож­но­стей для выдво­ре­ния неже­ла­тель­ных ино­стран­цев, запре­та на нели­цен­зи­он­ный ввоз мобиль­ных устройств, поз­во­ля­ю­щих шиф­ро­вать дан­ные, и тому подобное.

Выпол­не­ние боль­шин­ства реко­мен­да­ций ОБСЕ для госу­дар­ства, при­вык­ше­го кон­тро­ли­ро­вать все аспек­ты жиз­ни сво­их граж­дан, смер­ти подоб­но. Вот, к при­ме­ру, ОБСЕ всту­пи­лось за пра­ва неза­ре­ги­стри­ро­ван­ных рели­ги­оз­ных объ­еди­не­ний, с кото­ры­ми вла­сти усерд­но борют­ся, и наста­и­ва­ет на исклю­че­нии тер­ми­на «лидер обще­ствен­ной орга­ни­за­ции», для кото­ро­го преду­смот­ре­на уси­лен­ная ответ­ствен­ность за про­ти­во­прав­ную дея­тель­ность, а так­же тре­бу­ет, что­бы госу­дар­ство не накла­ды­ва­ло запрет на ввоз и исполь­зо­ва­ние мобиль­ных устройств.

Неко­то­рые из реко­мен­да­ций, выска­жи их мест­ные пра­во­за­щит­ни­ки, мог­ли бы стать осно­ва­ни­ем для при­вле­че­ния к ответ­ствен­но­сти. «Само нали­чие или выска­зы­ва­ние взгля­дов, счи­та­ю­щих­ся ради­каль­ны­ми или экс­тре­мист­ски­ми, не долж­но рас­смат­ри­вать­ся в каче­стве пре­ступ­ле­ния», – пола­га­ют в ОБСЕ, в то вре­мя как казах­стан­ские зако­ны посчи­та­ли бы подоб­ное пред­ло­же­ние оправ­да­ни­ем экс­тре­миз­ма. «Сво­бо­да выра­же­ния мне­ний рас­про­стра­ня­ет­ся на все фор­мы выра­же­ния идей, инфор­ма­ции или мне­ний, вклю­чая те, кото­рые явля­ют­ся «оскор­би­тель­ны­ми, шоки­ру­ю­щи­ми или воз­му­ти­тель­ны­ми» для госу­дар­ства или какой-либо груп­пы насе­ле­ния» – чего сто­ит одна эта кра­моль­ная фраза.

Нако­нец, по мне­нию ОБСЕ, «тер­ми­ны «пропаганда/публичные при­зы­вы» носят доволь­но широ­кий харак­тер, поэто­му их труд­но отли­чить от дру­гих форм выра­же­ния мне­ний, защи­ща­е­мых ста­тьей 19 МПГПП (Меж­ду­на­род­но­го пак­та о граж­дан­ских и поли­ти­че­ских пра­вах). Поми­мо это­го неко­то­рые раз­но­вид­но­сти уго­лов­ных пре­ступ­ле­ний («про­па­ган­да или пуб­лич­ные при­зы­вы к захва­ту или удер­жа­нию вла­сти») не обя­за­тель­но под­ра­зу­ме­ва­ют под­стре­ка­тель­ство к насилию».

Одна­ко имен­но «пропаганда/публичные при­зы­вы», трак­ту­е­мые так, как это удоб­но пра­во­охра­ни­тель­ным орга­нам, могут стать еще одной палоч­кой-выру­ча­лоч­кой сило­ви­ков, кото­рые до сих пор без­удерж­но поль­зо­ва­лись ста­тьей широ­ко­го пора­же­ния – «Воз­буж­де­ние наци­о­наль­ной, соци­аль­ной, рели­ги­оз­ной, сослов­ной и иных розней».

…Четы­ре дня назад гене­раль­ный про­ку­рор Жакип Аса­нов встре­тил­ся с обще­ствен­но­стью Актю­бин­ской обла­сти и пред­ста­вил «порт­рет радикала».

«На сего­дня мы сфор­ми­ро­ва­ли типич­ный соци­аль­ный пси­хо­ло­ги­че­ский порт­рет ради­ка­ла. Зна­ем точ­но: за этим обра­зом кро­ет­ся либо обыч­ный бан­дит, либо мар­ги­нал», – цити­ру­ет ген­про­ку­ро­ра Kazinform. Ина­че гово­ря, мне­ние Гене­раль­ной про­ку­ра­ту­ры ока­за­лось бли­же к тем, кто счи­та­ет, что насто­я­щий поли­ти­че­ский и рели­ги­оз­ный тер­ро­ризм в Казах­стане не сфор­ми­ро­вал­ся, даже несмот­ря на мно­го­чис­лен­ные судеб­ные про­цес­сы и столк­но­ве­ния меж­ду бое­ви­ка­ми и полицией.

Раз­ве что все соглас­ны, что Казах­стан уже дале­ко не тот «ост­ро­вок ста­биль­но­сти», каким стра­ну еще пыта­ют­ся пози­ци­о­ни­ро­вать за ее пределами.

Ори­ги­нал ста­тьи: Новая Газе­та Казахстан