Казахстан: кому с новыми законами жить хорошо

В Казах­стане про­во­дят­ся мас­штаб­ные изме­не­ния в зако­но­да­тель­стве. В нача­ле апре­ля пар­ла­мент стра­ны во вто­ром, окон­ча­тель­ном чте­нии при­нял новый Уго­лов­ный (УК) и Уго­лов­но-про­цес­су­аль­ный (УПК) кодек­сы, теперь на оче­ре­ди Граж­дан­ско-про­цес­су­аль­ный (ГПК) кодекс. Необ­хо­ди­мость рефор­ми­ро­ва­ния УПК и ГПК офи­ци­аль­но объ­яс­ня­ет­ся наме­ре­ни­ем при­бли­зить рес­пуб­ли­кан­ские зако­ны к совре­мен­ным меж­ду­на­род­ным нормам.

К при­ме­ру, депу­тат пар­ла­мен­та Рама­зан Сар­пе­ков в эфи­ре казах­стан­ско­го теле­ка­на­ла 24.kz про­ком­мен­ти­ро­вал моти­ва­цию для осу­ществ­ля­е­мой рабо­ты так: “Все сей­час изме­ни­лось. Поэто­му мы поста­ра­лись внед­рить наи­бо­лее про­дви­ну­тые меж­ду­на­род­ные стан­дар­ты, кото­рые бы при­ве­ли к тому, что­бы была про­цес­су­аль­ная эко­но­мия, что­бы рас­сле­до­ва­ние не тяну­лось года­ми”. При­ня­тые пар­ла­мен­том про­ек­ты зако­нов дол­жен будет утвер­дить президент.

Кто раз­ра­бо­тал про­ект поправок

В свою оче­редь член пре­зи­ди­у­ма рес­пуб­ли­кан­ской кол­ле­гии адво­ка­тов Алек­сандр Розен­ц­вайг не счи­та­ет, что про­ек­ты новых УПК и ГПК будут соот­вет­ство­вать меж­ду­на­род­ным стан­дар­там. В интер­вью DW он напом­нил, что в нача­ле 1990‑х годов в тече­ние несколь­ких лет было созда­но новое зако­но­да­тель­ство. “Зако­ны писа­ла рабо­чая груп­па, состав­лен­ная из наших авто­ри­тет­ней­ших пред­ста­ви­те­лей юрис­пру­ден­ции. Было напи­са­но более 55 зако­но­да­тель­ных актов “рыноч­но­го” направ­ле­ния”, — пояс­нил юрист. По его сло­вам, боль­шин­ство из тех зако­нов акту­аль­но­сти не утра­ти­ло, тем не менее, сей­час их реши­ли пересмотреть.

Одна­ко глав­ную про­бле­му Алек­сандр Розен­ц­вайг видит в том, что новые зако­ны раз­ра­ба­ты­ва­ют орга­ны, кото­рые долж­ны их испол­нять. “УПК был пре­зен­то­ван Ген­про­ку­ра­ту­рой, кото­рая при раз­ра­бот­ке фак­ти­че­ски не при­ня­ла воз­ра­же­ний, кото­рые выска­за­ли пред­ста­ви­те­ли граж­дан­ско­го обще­ства. Пра­ва и инте­ре­сы граж­дан там гораз­до мень­ше защи­ще­ны, чем рань­ше. Напри­мер: не реше­на про­бле­ма допус­ка адво­ка­та к делам, содер­жа­щим све­де­ния, явля­ю­щи­е­ся госу­дар­ствен­ной тай­ной. Полу­ча­ет­ся, что по каж­до­му тако­му делу адво­кат дол­жен будет полу­чать раз­ре­ше­ние от Коми­те­та наци­о­наль­ной без­опас­но­сти, то есть от сво­е­го оппо­нен­та”, — пояс­ня­ет Алек­сандр Розенцвайг.

След­ствен­ный судья вме­сто адвоката 

Еще одно про­ти­во­ре­чие юрист видит в том, что в новом вари­ан­те УПК вво­дят­ся неглас­ные след­ствен­ные дей­ствия, то есть дей­ствия, кото­рые про­во­дят­ся без уча­стия подо­зре­ва­е­мо­го или обви­ня­е­мо­го и его адво­ка­та. “Вво­дит­ся долж­ность так назы­ва­е­мо­го “след­ствен­но­го судьи”, кото­рый яко­бы будет зани­мать­ся вопро­са­ми защи­ты прав граж­дан на ста­дии пред­ва­ри­тель­но­го рас­сле­до­ва­ния. Но реаль­ных пол­но­мо­чий у него не преду­смот­ре­но”, — гово­рит Розенцвайг.

При этом ни в УПК, ни в ГПК не преду­смот­ре­но и адво­кат­ско­го имму­ни­те­та, его осво­бож­де­ния от дачи пока­за­ний по делу, кото­рое он ведет, про­дол­жа­ет юрист. “Про­ку­ра­ту­ра, кото­рая на сего­дняш­ний день не упол­но­мо­че­на рас­сле­до­вать уго­лов­ные дела, прак­ти­че­ски воз­вра­ща­ет себе эту функ­цию. Она будет одно­вре­мен­но и рас­сле­до­вать дела, и осу­ществ­лять кон­троль над след­стви­ем”, — под­чер­ки­ва­ет Розенцвайг.

База для несо­блю­де­ния меж­ду­на­род­ных договоров?

Сход­ная про­бле­ма, по его мне­нию, име­ет место и в новом ГПК. Его основ­ны­ми раз­ра­бот­чи­ка­ми высту­па­ют Вер­хов­ный суд, про­ку­ра­ту­ра и мини­стер­ство юсти­ции. Алек­сандра Розен­ц­вай­га очень насто­ра­жи­ва­ет то, что “пра­во­при­ме­ни­те­ля­ми пред­при­ня­та попыт­ка осво­бо­дить Казах­стан от без­услов­ной обя­зан­но­сти соблю­дать рати­фи­ци­ро­ван­ные рес­пуб­ли­кой меж­ду­на­род­ные дого­во­ры”. Фор­му­ли­ров­ка пла­ни­ру­ет­ся такая: суды не впра­ве при­ме­нять рати­фи­ци­ро­ван­ные рес­пуб­ли­кой меж­ду­на­род­ные дого­во­ры, ущем­ля­ю­щие закреп­лен­ные в кон­сти­ту­ции рес­пуб­ли­ки пра­ва и сво­бо­ды чело­ве­ка и гражданина.

“То есть зав­тра любой меж­ду­на­род­ный акт, при­знан­ный во всем мире, может быть назван нару­ша­ю­щим пра­ва казах­стан­ско­го граж­да­ни­на. Хотя, каза­лось бы, преж­де чем рати­фи­ци­ро­вать меж­ду­на­род­ные дого­во­ры, Казах­стан про­во­дит их экс­пер­ти­зу”, — рас­ска­зы­ва­ет в интер­вью DW казах­стан­ский юрист. “Да, преду­смот­ре­но, что суд в слу­чае усмот­ре­ния тако­го нару­ше­ния обра­ща­ет­ся в Кон­сти­ту­ци­он­ный совет — ведь Кон­сти­ту­ци­он­но­го суда у нас нет. Но по сути это зна­чит, что вла­сти гото­вят себе базу для несо­блю­де­ния меж­ду­на­род­ных дого­во­ров. Это — пря­мое нару­ше­ние ста­тьи 4 Кон­сти­ту­ции Казах­ста­на, кото­рой уста­нов­лен при­о­ри­тет меж­ду­на­род­но-пра­во­вых обя­за­тельств стра­ны перед ее зако­на­ми”, — счи­та­ет он.

Страх перед майданом

Поправ­ки в зако­но­да­тель­ство, не вда­ва­ясь в то, идет ли речь об УК, УПК или ГПК, вызва­ли острую реак­цию в обще­стве, гово­рит извест­ная казах­стан­ская обще­ствен­ная акти­вист­ка Роз­ла­на Тау­ки­на. Зимой к обсуж­де­нию тогда еще толь­ко огла­шен­ных, но еще не при­ня­тых попра­вок под­клю­чи­лись пра­во­за­щит­ни­ки, НПО и жур­на­ли­сты, кото­рые почув­ство­ва­ли в них осно­ву для воз­мож­ных поли­ти­че­ских репрес­сий, про­дол­жа­ет она. Несмот­ря на то, что был обо­зна­чен очень корот­кий срок обсуж­де­ния попра­вок — мень­ше меся­ца — акти­ви­стам уда­лось вызвать в обще­стве боль­шой резонанс.

“Одна­ко мы не услы­ша­ли ника­ких воз­ра­же­ний на поправ­ки в пар­ла­мен­те. Думаю, в этом вино­вен страх вла­сти перед тем, что про­изо­шло на Укра­ине, или даже перед повто­ре­ни­ем того, что было в Рос­сии на Болот­ной пло­ща­ди”, — пола­га­ет она.

В этом кон­тек­сте пра­во­за­щит­ни­ца обра­ща­ет вни­ма­ние на заяв­ле­ние депу­та­та Мажи­ли­са Жам­бы­ла Ахмат­бе­ко­ва в эфи­ре мест­но­го ТВ. Он при­вет­ство­вал поправ­ки и под­черк­нул, что теперь за сепа­ра­тизм, за пося­га­тель­ство на тер­ри­то­ри­аль­ную целост­ность, нор­мы зако­но­да­тель­ства ужесточены.

Санк­ции за критику

В целом, по оцен­ке Алек­сандра Розен­ц­вай­га, поправ­ки фак­ти­че­ски абсо­лю­ти­зи­ру­ют всту­пив­шие в силу судеб­ные реше­ния. Так, ста­тья 19 про­ек­та ГПК не допус­ка­ет пуб­лич­ное опро­вер­же­ние пра­во­вых выво­дов суда, изло­жен­ных во всту­пив­шем в силу закон­ном акте, пока такой акт не будет отме­нен или изменен.

“Это зна­чит, что адво­кат и вооб­ще любой чело­век под угро­зой при­ме­не­ния к нему адми­ни­стра­тив­ных, а, воз­мож­но, и уго­лов­но-пра­во­вых санк­ций не впра­ве пуб­лич­но кри­ти­ко­вать выво­ды суда, каки­ми бы абсурд­ны­ми они не были с точ­ки зре­ния зако­на. И это при том, что ста­тья 20 Кон­сти­ту­ции гаран­ти­ру­ет сво­бо­ду сло­ва и запре­ща­ет цен­зу­ру”, — аргу­мен­ти­ру­ет свой тезис извест­ный адвокат.