Фото: Нильс Брёер для WirtschaftsWoche Ночью в Усть-Каменогорске, горной метрополии на востоке Казахстана, выпал снег. Но от этого город дымящих фабричных труб не стал привлекательней. Приезжий задается вопросом: почему он не чувствует запаха вредных веществ? Только из-за простуды? Коктейль из серы, фенола, формальдегида и углекислого газа, которые непрерывно выбрасывают в воздух металлургические комбинаты, выводит восточный Казахстан на лидирующую позицию среди самых загрязненных регионов огромной страны, расположенной между Россией и Афганистаном.
Будний день в снежной каше отвратителен. Талая вода переполняет каналы. Отпрыгнув в сторону, женщина спасается от коричневых брызг из-под колес мчащейся «Лады», попавшей в колдобину. В городе гостит узбекский цирк-шапито. Артисты разбили свои пестрые палатки перед зданием областной администрации, юноша балансирует на канате на высоте трех метров. Люди останавливаются и делают то, что, собственно, и рекомендуется здесь делать: задерживают дыхание.
Рост цен на руду и редкие земли
Рурская область — климатический курорт по сравнению с восточным Казахстаном, где люди шутят: только бы умереть на свежем воздухе. Но все чаще немцев непроизвольно заносит туда, где в почве содержатся полезные ископаемые, которые они с удовольствием приобрели бы: вольфрам, 20 % мировых запасов которого должно содержаться в почве, железная руда, цинк, огромное количество редких земель. Металлы, мировые цены на которые резко взвинчиваются вверх.
Многие немецкие охотники за сырьем садятся в кожаное кресло перед Ермеком Кошербаевым, у которого нет времени на артистов, расположившихся перед его окнами. У него много дел, поскольку он является первым заместителем акима, как называют в Казахстане губернатора. Он привлекает инвесторов на Восток для добычи, переработки сырья и создания при этом рабочих мест.
Немцыхотятдолгосрочныхдоговоров
О немцах он отзывается не очень хорошо. Они задают слишком много вопросов и не спешат принимать решения: «Я не знаю, почему немцы не ведут серьезных переговоров», — говорит он. При этом следует знать о Казахстане то, что постоянный приток нефтяных миллиардов и рост 5,2 % за последнее время придали уверенности таким чиновникам, как Кошербаев. Сейчас он грозится: «Если немцы не нуждаются в сырье, мы будем работать с Китаем».
Он сознательно затрагивает больную тему. Промышленность Германии стремится получить доступ к запасам сырья, который стратегически может обеспечить Казахстан, но через долгосрочные договора поставок. По той причине, что риски по инвестициям в рудники, которые в большинстве случаев окупаются только через десять лет, несет эксплуатационник. Китайские инвесторы в этом вопросе менее привередливы. Они согласны иметь непосредственное долевое участие в рудниках и предоставляют полные пакеты финансирования.
«В будущем промышленности все сложнее будет приобретать сырье, пользующееся большим спросом, на основании долгосрочных договоров поставок», — считает Гудрун Франкен, сырьевой аналитик Федерального ведомства по геологическим наукам и сырью (BGR). Томас Гёланд, начальник отдела закупок Гамбургской металлургической компании по производству меди, соглашается: «Боюсь, что мы как промышленность, работающая на долгосрочную перспективу, не обойдемся без непосредственного участия в рудниках». Кому нужен неодим для электромобилей или индий для солнечных батарей, должен добывать их самостоятельно.
Итак, в Казахстан? На самом деле промышленность Германии не в восторге от страны с авторитарным режимом правления. При этом Берлин год назад выбрал казахов премиум- партнером. Но в фойе единственного представительного отеля Shiny River собираются, прежде всего, бизнесмены из Китая, Японии и Австралии. В таких промышленных городах, какУсть-Каменогорск, это является показателем того, кто является более успешным в глобальной борьбе за сырье.
История ошибочных решений
История сырьевой безопасности — это история поражений и ошибочных решений, характеризующаяся высокими ожиданиями и глубокими разочарованиями. Пролог к современной драме был разыгран в Германии еще в 90‑е г.г. Тогда многие промышленные предприятия начали продавать свои источники сырья. За всем этим стояла наивная вера в механизмы свободного рынка, согласно которым сырьевые материалы более выгодно можно приобретать через биржи и на основании долгосрочных договоров поставок. В 2001 г. ThyssenKrupp отсоединился от своих рудников в Бразилии и совершил ошибку. Сегодня ThyssenKrupp платит за одну тонну железной руды в одиннадцать раз больше, чем тогда.
Мировые рынки действуют по-другому, с тех пор как с 2007 г. Пекин выступил крупным покупателем и в качестве производителя зачастую ограничивал предложение — как в последний раз с редкими землями. Недавним падением цен специалисты не обольщаются. «Мы твердо убеждены, что цены будут колебаться и продолжать расти», — предупреждает Маттиас Вахтер, руководитель отдела сырья и безопасности Федерального союза немецкой промышленности(BDI). В 2012 г. импорт сырья в Германию составил 117 миллиардов евро — сумма почти в три раза выше, чем десять лет назад. Потребитель — металлообрабатывающая промышленность с 23 500 предприятиями и 3,4 миллионами рабочих мест; к ним относятся также производители промышленного оборудования и машин, которые не могут работать без редких металлов, таких как диспозий, индий или вольфрам.
Партнеры жалуются на слабый интерес
И все-таки промышленность проснулась. Первые крики о помощи от концернов поступали еще прежнему министру экономики Германии Райнеру Брюдерле (РДП). Политика заказала «огромный букет мероприятий», как это сформулировал один чиновник из правительственного окружения. На натиск лоббистов с призывом хоть что-нибудь делать в области сырьевой безопасности Берлин отреагировал «слепым акционизмом». И так во всем: делается хоть что-нибудь.
Договора о партнерстве федеральное правительство заключает избирательно, до сегодняшнего дня — с правительствами Казахстана и Монголии. Расчет следующий: немецкие инженеры помогают целевым странам в модернизации их промышленности, в создании инфраструктуры, а страны с сырьем предоставляют немецким потребителям привилегированный доступ к запасам сырья в стране. Но партнеры уже сейчас жалуются на слабый интерес с немецкой стороны.
Альянс для обеспечения сырьевой безопасности является инициативой BDI и включает двенадцать промышленных концернов, в том числе Volkswagen, Bosch, Aurubisи Georgsmarienhütte. Он был основан год назад. Из числа участников должны были быть созданы группы инвесторов для совместной разработки, переработки, продажи, а также финансирования месторождений сырья. Однако до сих пор они не пришли к согласию относительно того, где бурить скважины и кто это будет финансировать.
Недопонимание с обеих сторон
Как работает этот альянс, должен был показать восточный Казахстан, но ничего не получилось. «Казахи очень безалаберны», — жалуется представитель немецкого предприятия. «Они думают, что канцлер подпишет приказ, после чего приедут 100 инженеров, как это бы происходило в Казахстане при президенте Назарбаеве». Олег Гавриленко, геолог Усть-КаменогорскогоТехнического университета возражает: «Предприятия хотят сегодня участвовать в проектах без рисков. В сырьевом секторе такого не бывает». Правда находится между двумя полюсами.
Взглянем на Астану — красочную столицу Казахстана. Единовластный правитель Назарбаев в 1997 г. перенес сюда правительственную резиденцию. Вдоль бульвара к президентскому дворцу выстроились ослепительные высотки, известный английский архитектор сэр Норманн Фостер разработал проект огромного торгово-развлекательного центра в форме юрты. На одном из последних этажей золотисто-зеркального высотного здания расположен кабинет Альберта Рау. Как вице-министр промышленности, он отвечает за партнерство в сырьевом секторе и за отношения с Берлином.
«Кому нужно сырье: вам или нам?»
У Альберта Рау немецкие корни, но немцев он не понимает. Постоянно он слышит одну и ту же песню: Германия ориентирована на рыночную экономику, твердые соглашения о поставках в рамках картельного права не так просты. Он ругается и громко спрашивает: «Друзья, сырье нужно вам или нам?» Рау — деятельный человек, который любит результат: буровая скважина, из которой казахи и немцы совместно добывают сырье, а вверху перерабатывают его. Рау хочет создать рабочие места, обещает постоянные поставки каждый месяц, но требует конкретного финансирования. Ему все равно, кто придет под флагом сырьевого альянса — отдельные предприятия или консорциум. «Главное — придут инвесторы, но я вообще не вижу движения», — возмущается Рау.
При этом Казахстан тоже находится под давлением: добыча металла сократилась. Фабиан Немитц из Germany Trade & Invest подсчитал, что в 2012 г. инвестиции в технику добычи за пределами нефтяного, газового и железорудного секторов снизились на 5,8 % до 10,6 миллиардов долларов. Месторождения советских времен выработаны, с новыми проектами страна плетется позади, хотя геологи называют более 900 месторождений, которые можно поднимать.
Очевидно, что сырьевой альянс не может представить ни одного конкретного проекта. Но и через, скорее, политическое партнерство в сырьевом секторе ни одно предприятие не взялось за дело. Франкфуртская фирма Ablai Resources, дочернее предприятие поставщика финансовых услуг Quaesta Capital, выразила желание совместно с государственным казахским партнером Tau-KenSamruk (TKS) переоценить и при помощи инвесторов освоить месторождения такого сырья, как вольфрам. Директор TKS Мажит Турмагамбетов сообщил, что «деятельность прекращена», поскольку инвестор не смог предоставить ни технологий, ни конкретного финансирования.
Казахстан — гордая страна. Когда издалека приезжает гость, его встреча происходит по накатанной схеме: размещение в отеле для иностранцев, быстрое посещение музея, на следующий день обзорная экскурсия по университету. Для ректора прием зарубежных гостей — привычное дело. Он гордо покажет им лабораторию, библиотеку и кое-что еще новенькое, прежде всего, фотографии визита президента Нурсултана Назарбаева, перед которым официальный Казахстан преклоняется, как перед святым.
Знатоки отрасли скептичны
Немецкий инвестор теряет терпение. Ни один руководитель или геолог не полетит за 5000 км из Германии в Казахстан, чтобы в провинциальном университете посмотреть фотографии людей в галстуках. Появляется возмущение: обещанные ранее геологические данные инвестору не показывают. Казцинк сегодня не принимает посетителей, на урановой фабрике можно посмотреть, к сожалению, только фабричный музей. В целях безопасности. Отлично!
Правда, и сырьевой альянс не так прозрачен и прост. Если он хочет разработать проект, то из двенадцати членов необходимо сформировать коалицию, которая силами собственной проектной компании оперативно приступит к разработке. Звучит так, что даже Европейский Совет кажется эффективней. Поэтому знатоки отрасли скептичны: «Сотрудничество внутри альянса сложное и нестабильное, поскольку зачастую среди партнеров находятся конкуренты», — озвучивает Леон Лешус из Гамбургского экономического института HWWI недостаток промышленной инициативы. Однако в этом явлении он находит и положительные моменты: «Инвестиции в рудники часто окупаются спустя десятилетия», — говорит Лешус — «И гораздо легче, когда расходы и риски могут быть возложены на плечи нескольких участников».
Финансирование — большая проблема
В целом, финансирование является основной проблемой сырьевых проектов. Во внешнеторговой политике существуют свободные финансовые кредиты (UFK) на крупные инвестиционные проекты. При этом Федерация берет на себя гарантии за немецкие поставки и услуги. Однако условием предоставления таких кредитов является приток сырья в немецкую экономику в полном объеме. Но Казахстан не смог бы позволить связать себя настолько сильно.
В финансовом секторе политика не поможет. По крайней мере, в Казахстане. Четыре года внешнеторговая страховая компания Euler-Hermes отказывается от предоставления долгосрочных гарантий по инвестициям и крупным экспортным кредитам. Страховая компания Euler-Hermes, специализирующаяся на страховании экспортных кредитов, KfW и дочерний банк во время финансового кризиса остались при 300 миллионах евро, поскольку немецким поставщикам пришлось выплачивать компенсацию за лопнувшие кредиты в банках Казахстана.
Теперь Федерация требует от Казахстана возврат сумм. Однако он не хочет платить, поскольку за убытки отвечает руководитель банка, которого уже давно нет в стране. В Берлине это дело дошло до уровня канцлера, в Euler-Hermes и Федеральном министерстве экономики Казахстан является больной темой, которую никто не хочет затрагивать. «Из положения не выйдет ни одна сторона, не потеряв своего лица», — говорят в Берлине. В конце концов, Федерации просто придется списать долги.
Берлин-Митте. На 23‑м этаже сидит геолог Рюдигер Шварц и смотрит на восток на радиовышку, не в направлении канцелярии федерального канцлера. Шварц является руководителем компании Geotec Rohstoffe, которая по поручению инвесторов проверяет рентабельность месторождений сырья. На подоконнике лежат горные породы, привезенные ним из Конго, Казахстана и с Камчатки. «Казахстан — одна из тех стран, в которых предпринимательские цели лучше всего достигать при поддержке политики», — говорит Шварц.
Политика должна помочь
Берлинец каждую неделю летает в страны, которые политически являются, скорее, проблемными: такие авторитарные нефтяные государства, как Казахстан, страны, помешанные на экологии, как Канада, государства-хаосы, как Монголия, районы военных действий, как Конго. В таких странах, по мнению Шварца, экономика вряд ли может справиться без помощи политики. Он выступает за экспертов в области сырьевых ресурсов в посольствах, за создание внешнеторговой палаты в Монголии, но, прежде всего, за координацию политических инициатив в области сырья, над которыми работают различные министерства Германии и десятки союзов. Относительно Казахстана он рассчитывает на получение доступа к геологическим данным при помощи политики.
Как необходимо делать дела, демонстрирует в восточном Казахстане именно немец. Харальд Рудзкий — советник с прокуренным голосом и сухим юмором. В Усть-Каменогорске он проживает 13 лет и открывает двери инвесторам на местные предприятия. На самом крупном проекте, в котором он участвует, в начале следующего месяца должно быть запущено производство: фабрика, которая из вскрышных пород урановой руды добывает редкие земли. С партнером из Японии, не из Германии.
Рудзкий смотрит на вещи трезво: «Никогда немецкая компания не участвовала бы в рудниках Казахстана».
В Степногорске, «степном городе», распложенном севернее от Астаны, компания Siemensустановила на металлообогатительном комбинате, возведенном на территории урановой фабрики государственного концерна «Казатомпром», технику автоматического управления. Кто хочет проникнуть на территорию в качестве иностранного журналиста, должен отразить блок и выдать себя за техника. Из своих часто замученных фабрик казахи, как и в советские времена, делают тайну.
