Освобождение казахстанского поэта-диссидента Арона Атабека после 15 лет в колонии в начале октября было сильно омрачено состоянием его здоровья, подорванного в заключении. Долгие годы активист отказывался от ходатайств об УДО и сравнивал их с «признанием вины».
Родственники, правозащитники и сочувствующие осужденному по «шаныракскому делу» допускают, что казахстанские власти решили освободить Атабека, чтобы не брать на себя ответственность за его смерть в колонии из-за резкого ухудшения здоровья. Буквально через две недели после освобождения Арон Атабек впал в кому, и сейчас находится в «умеренно тяжелом» состоянии. «Медиазона» вспомнила жизненный путь одного из первых и самых значимых оппозиционеров в истории независимого Казахстана.
Вся жизнь — протест
«У японских самураев есть такое выражение: долг самурая — сражаться честно и до конца. Я казахский самурай, мой долг — сражаться до конца. Поправлю здоровье немного и буду дальше вести оппозиционную политику, готовить народ к великой алашской революции», — рассказывал в начале октября о своих планах поэт-диссидент Арон Атабек, оказавшись на свободе спустя 15 лет заключения.
68 лет жизни Атабека без преувеличения можно назвать одним большим сражением. Еще в 33-летнем возрасте он стал участником декабрьских событий 1986 года в Алма-Ате, которые во многом предопределили его судьбу. После них он был вынужден скрываться в течение двух лет от советских милиционеров и чекистов.
Арон Едыгеев родился в Калмыцкой АССР в 1953 году. Впервые он попал в Казахстан в 18-летнем возрасте. Здесь он окончил филологический факультет КазГУ, проходил стажировку в аспирантуре при кафедре монголистики и тюркологии ЛГУ, работал редактором Госкино и издательства «Мектеп», преподавал в вузах Алма-Аты. Уже в те годы он использовал псевдоним «Атабек», когда выступал в качестве поэта, публициста, тюрколога, переводчика и писал статьи о кинематографе. Также за его авторством выходили книги о тенгрианстве и памятника времен Второго Восточного Тюркского каганата.
В апреле 1989 года Атабек стал инициатором письма к Первому съезду народных депутатов СССР, в котором выдвигались требования о пересмотре политической оценки событий декабря 1986 года и освобождении всех желтоксановцев, а также о предоставлении Казахстану государственного суверенитета. В том же году он организовал первое казахское национал-патриотическое общество «Жеруюк». Оно было ликвидировано после того, как поэт подал заявление в городской акимат Алма-Аты с просьбой провести «ас» в память жертв «Желтоксана». Помимо этого, поэт организовывал множество митингов, пикетов и участвовал в голодовках.
В декабре 1989 года он принял участие во встрече с первым секретарем Компартии Казахстана Нурсултаном Назарбаевым, на которой озвучил требования, уже изложенные в письме к съезду. С января 1990 года издавал нелегальную газету «Алаш», которая печаталась в Эстонии и доставлялась курьерами в Казахстан. По прибытию в страну издание пытались изымать силовики.
В апреле 1990 года Атабек объявил о создании «Партии национальной независимости “Алаш”», но уже в феврале 1991 года из-за угроз он был вынужден уехать в Москву, где начал выпуск политической газеты «ХАК».
В марте 1992 года Атабека задержали в Москве силами ОМОН в присутствии казахстанского прокурора и сотрудника МВД. Ему вменяли организацию покушения на жизнь и здоровье муфтия Ратбека Нысанбаева, а также публикацию фактов, порочащих честь и достоинство президента Казахстана, из-за статьи публициста Каришала Асанова «Не верьте улыбке президента» в газете «ХАК». Поэта попытались вывезти из Москвы в Алма-Ату, но благодаря огласке и помощи адвокатов он был временно оставлен в Москве с предписанием покинуть страну в течение месяца.
В декабре 1991 года в алматинской мечети активистами партии «Алаш» была совершена попытка силового смещения с поста муфтия Ратбека Нысанбаева. После избиения муфтия и захвата мечети 19 человек были задержаны за мелкое хулиганство. Позже трое были признаны виновными в хулиганстве, но неизвестно какие сроки они получили.
Сам Атабек отрицал избиение муфтия, а также называл произошедшее «провокацией КГБ», в которую специально были втянуты сторонники его движения.
С апреля 1992 по май 1993 года Атабек вместе с семьей жил в Баку, где получил политическое убежище. Там он создал движение «Туркестан». В него вошли оппозиционеры-эмигранты из Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана и Туркменистана. Вернуться на родину он смог только в 1996 году.
Шаныракская битва
На долгое время поэт перестал заниматься политикой и активизмом. Лишь в 2005 году он организовал «Народный фронт Казахстана “Казак Мемлекети”», который занимался защитой прав людей, живших в самостроях. Движение создало систему «коллективной самообороны» для жителей самостроек микрорайонов Айгерим, Шанырак, Бакай и Улжан, расположенных в южной части Алматы.
В том же году он написал открытое письмо Нурсултану Назарбаеву, в котором называл себя его оппонентом.
В мае 2006 года Атабек участвовал в обороне незаконно построенных домов в районе Бакай. Тогда сотрудник ОПОН повредил ему колено, ударив дубинкой. Несмотря на то, что полиция применяла силу, тогда дома бакайцев удалось отстоять. Но уже в начале июля более сотни домов в Бакае были снесены.
Строительство частных домов в микрорайонах, тогда еще пригорода Алма-Аты, началось в 1991 году. Многие дома возводились без разрешительных документов и согласования с чиновниками.
В 2004 году жители микрорайонов Айгерим, Шанырак, Бакай и Улжан начали массовую индивидуальную застройку в непригодном для строительства жилья логу, расположенном южнее Большого Алма-Атинского канала имени Кунаева.
3 февраля 2006 года Ауэзовский районный суд Алма-Аты принял решение о сносе незаконных построек и освобождении самовольно занятых земельных участков.
14 июля 2006 года судебные исполнители и полиция пришли в микрорайон Шанырак — они хотели начать снос частных домов, которые суд посчитал незаконно построенными.
Зная о том, что произошло в Бакае, местные начали готовиться заранее — они выстраивали баррикады, поджигали покрышки, разводили костры, готовили бутылки и бензин. Когда на подъездах к микрорайону появились пожарные машины, полиция и тяжелая строительная техника, местные жители сразу встретили их камнями и зажигательной смесью. С учетом жителей рядом расположенных микрорайонов число оборонявшихся варьировалось от 800 до тысячи человек.
«Камни и бутылки с бензином точно попадали в цель, а трое опоновцев на глазах у толпы загорелись. Одного из нападавших дружинники повалили на землю, скрутили и оттащили в глубь лога, и под усиленной охраной поместили в одну из землянок в качестве заложника», — писало тогда издание Zonakz.
После переговоров и обмена заложника на обещания полиции прекратить штурм усиленные отряды ОПОН, около 500 человек, начали новое наступление. В ход шли шумовые гранаты и резиновые пули. Дубинками избивали как мужчин, так и женщин, детей и стариков. Несмотря на это жителям удавалось отбивать атаки силовиков; они смогли захватить еще троих опоновцев в полной экипировке.
Одного из них шаныракцы вывели на нейтральную полосу, сняли с него все «латы» и каску, облили бензином и подожгли. Пострадавшим полицейским оказался 24-летний следователь Бостандыкского РОВД Асет Бейсенов. Он получил ожоги 70% тела и позже умер в больнице.
Как писали журналисты, первым, кто бросился на помощь полицейскому, и стал сбивать огонь, был Арон Атабек, который через несколько минут сам получил удар по голове дубинкой и упал на асфальт, где его принялись избивать силовики.
К вечеру 14 июля после очередных переговоров с полицией протестующие отпустили последнего опоновца, а силовики пообещали не возвращаться в Шанырак до следующего решения суда. Власти города также дали обещание включить шаныракцев в специальную комиссию по легализации земельных участков.
По официальным данным, после столкновений в Шаныраке пострадали 34 полицейских, 16 из них госпитализированы. Были сожжены две машины — пожарная и полицейская.
Официально информация о пострадавших среди местных жителей не сообщалась, однако они также исчислялись десятками. Известно, что не всем участникам шаныракских событий удалось получить медпомощь.
Арон Атабек пытался получить помощь врачей с 14 по 17 июля — у него была рваная рана головы от ударов дубинками, а также ранение резиновой пулей в ногу, но медики отказывались его принимать.
Порезанные животы и 18 лет колонии
17 июля, через несколько дней после столкновений в Шаныраке, Атабека вызвали на допрос в качестве свидетеля сотрудники ДВД Алма-Аты. Оттуда он уже не вышел — его поместили в ИВС по подозрению в организации беспорядков, захвате заложников и покушении на жизнь полицейского. После смерти полицейского статья была переквалифицирована на убийство. По словам поэта, во время пыток в ДВД ему сломали левую руку и раздробили пальцы на обеих руках.
Атабек требовал процесса с присяжными заседателями, но ему было отказано, и суд проходил в обычном порядке. В знак протеста он и еще один подсудимый порезали себе животы лезвиями во время одного из заседаний. В октябре 2007 года Алма-Атинский городской суд приговорил Арона Атабека к 18 годам колонии строгого режима.
Помимо Атабека, по шаныракскому делу проходили еще 24 человека. Трое соратников Атабека также получили реальные сроки по обвинению в убийстве полицейского: Курмангазы Утегенов — 16 лет, Ерганат Тараншиев — 15 лет, Рустем Туяков был приговорен — 14 лет тюрьмы.
Еще 18 человек получили по три года условно за участие в массовых беспорядках. Две жительницы Шанырака, Халима Тилепбергенова и Жадыра Нурымхожина, получили по году условно. Медеу Азанбаев был оправдан.
В мае 2008 года во время рассмотрения апелляции в Верховном суде несколько ключевых свидетелей обвинения отказались от своих показаний против Атабека. Свидетель Айбатыр Ибрагимов рассказывал журналистам, что его пять дней избивали ногами в подвале Ауэзовского отдела полиции: «Вечером привели Арона и сказали, что он организатор. После этого они сами заполнили протокол и дали мне подписать. Осужденных я не видел».
Несмотря на это, 12 июня 2008 года суд оставил в силе приговор Атабеку и троим его соратникам, признанным виновными в убийстве полицейского.
В конце 2008 года управление земельных отношений при акимате Алма-Аты отозвало свои иски к жителям микрорайонов, незаконно построившим дома в Алатауском районе.
Пытки и давление в заключении
Во время и после суда Атабек всегда настаивал на своей невиновности. В 2009 году он дал телефонное интервью радио «Азаттык» из колонии и потребовал полной реабилитации.
«Сейчас те, кто в оппозиции, заявляют, что собираются собрать миллион подписей, просить о помиловании осужденных по названному делу у Назарбаева. Пусть просят. Но за меня не надо просить. Мое требование — полная реабилитация, восстановление в правах. Я не соглашусь на помилование и его не прошу. Ибо я не совершал этого преступления», — подчеркивал поэт, добавляя, что полицейского убили не шаныракцы, а сама власть.
Тогда же он сравнивал ситуацию в колонии с условиями лагерей времен Сталина. Летом 2010 года жена Атабека Жайнагуль Айдархан говорила, что после перевода в аркалыкскую тюрьму УК-161/12 он содержится в ужасных условиях, которые можно было назвать «пыточными».
В первые годы срока поэта часто этапировали по разным тюрьмам и СИЗО. Правозащитники признавали это способом давления на осужденного: «За последние два года Арон Атабек находился в местах лишения свободы в четырех разных городах: Каражале, Аркалыке, Караганде и Павлодаре. При этом МВД не предоставляло законных оснований для перемещений Атабека», — отмечали в правозащитной организации «Открытый диалог».
В декабре 2012 года Атабек дал еще одно интервью радио «Азаттык» по телефону. Он рассказал, что два года сидел в одиночной камере в Аркалыке, переболел туберкулезом, а также испытывает проблемы со зрением после драки с сокамерником. По мнению Атабека, администрация колонии специально создавала вокруг него информационный вакуум — ему редко передавали письма, не давали говорить по телефону и писать книги.
В 2015 году поэт обратился в суд с жалобой на условия содержания в тюрьме из-за конфискации его рукописей и того, что его родственников не уведомляли о его перемещениях по колониям. Однако суд отклонил иск, была отклонена и кассационная жалоба.
31 мая 2018 года, отбыв 12 из 14 лет заключения, на свободу вышел Рустем Туяков, один из троих соратников Атабека, осужденных за убийство полицейского в Шаныраке. За это время он побывал в тюрьмах Восточно-Казахстанской, Кызылординской и Алматинской областей. После выхода из колонии Туяков отказался давать интервью журналистам.
25 июля 2018 года условно-досрочно был освобожден Ерганат Тараншиев, приговоренный к 15 годам по «шаныракскому делу». Тараншиев подавал на УДО еще в 2016 году, но суд не удовлетворял его прошение из-за непогашенных штрафов по делу.
Арон Атабек мог подать на условно-досрочное освобождение в 2018 году, однако отказался это делать, так как, по его мнению, «подать ходатайство об УДО равнозначно признанию вины».
Сейчас в колонии остается только один осужденный по делу о шаныракских событиях — Курмангазы Утегенов. Он получил 16 лет колонии. За это время ему добавили еще два года и шесть месяцев по обвинению в злостном неповиновении требованиям администрации учреждения, однако неизвестно в чем оно заключалось. В июле 2020 года Утегенов безуспешно подавал ходатайство об УДО.
В 2018 году активисты из группы поддержки не смогли передать теплые вещи для Атабека — администрация колонии объясняла это запретом на получение посылок. Через год стало известно, что заключенный перестал получать письма, а то, что пиcал он, не отправлялось и не возвращалось обратно. Часто активист попадал в штрафные изоляторы и карцеры.
Проблемы со здоровьем
Летом 2014 года Атабек написал письмо активистке Бакытжан Торегожиной, в котором рассказал, что не может ходить из-за сломанной в 2006 году ноги, которая теперь распухла. Поэтому он просил выслать ему костыли или трость — получил их заключенный лишь через несколько месяцев, в декабре.
«В 2014 году, когда этапировали в Павлодар в СИЗО, мне сломали левую ногу, уже во второй раз. В первый раз сломали, когда я выходил на защиту [Шанырака]», — объяснял Атабек в интервью после освобождения.
В ноябре того же года Торегожина рассказала о еще одном письме от поэта, в котором утверждалось, что ему устраивают пытки хлоркой в СИЗО Павлодара: «Когда Арон был на прогулке, его камеру залили ведром хлорки так, что невозможно было дышать. Камера не проветривается. Придя с прогулки и увидев залитый пол хлоркой, Арон Атабек возмутился, и его побили дубинками по ребрам. После конфликта начальник СИ-14 Павлодара обещал его отправить, вновь, в третий раз, в тюрьму для пожизненно лишенных свободы в городе Аркалык».
В июле 2020 года активисты сообщили, что Атабек серьезно заболел в СИЗО Павлодара. При этом в учреждении утверждали, что с ним «все нормально». В конце месяца дочь осужденного поэта Айдана Айдархан говорила, что во время телефонного звонка Атабек попросил оформить ему инвалидность.
«Особо не болею, руки, правда, отказывают… У меня пальцы не сжимаются и руки не поднимаются. Писать могу, кушать могу. Ручку, ложку держу, остальное ничего не могу поднять. Вот прошу вас, и бастыка тоже просил, оформить мне по рукам инвалидность. Сообщи правозащитникам», — процитировала его дочь.
Спустя неделю правозащитница Елена Семенова подтвердила прошение диссидента об инвалидности.
11 сентября 2021 года стало известно, что по инициативе администрации колонии Арон Атабек сдал анализы в частной клинике, но отказался от какого-либо лечения. Уже в конце сентября правозащитница Семенова рассказала о госпитализации Атабека в первую городскую больницу Павлодара для полного обследования. Это произошло после того, как у него начали отказывать ноги и руки.
Освобождение и кома
Врачи диагностировали у Атабке поражение межпозвоночного диска шейного отдела с миелопатией и дегенеративно-демиелинизирующее заболевание спинного мозга на шейном уровне. Это стало поводом для его освобождения из колонии с заменой оставшихся трех лет на ограничение свободы в течение года. Поэт вышел на свободу уже 1 октября — несмотря на то, что был против этого.
В интервью «Азаттыку» он объяснял, что не согласен с освобождением по болезни и готов «отсидеть от звонка до звонка», так как изначально отказывался просить об УДО или смягчении наказания, настаивая на полной реабилитации. По его мнению, власти решились на освобождение, опасаясь исключительно того, что он умрет в стенах тюрьмы.
В день освобождения Атабека сразу же посадили на самолет из Павлодара в Алматы и отвезли к сестре, адрес которой указан в документах тюремной администрации как место проживания на время пробационного контроля. Родственники описывали его здоровье как «неважное».
8 октября дочь активиста Айдана Айдархан выложила в инстаграм фото отца до колонии и после освобождения. В мае 2006 года 53-летний Атабек весил 85 кг, в то время как в октябре 2021 года его вес составляет 50 кг. По ее словам, он не мог самостоятельно передвигаться и даже приподняться с постели. Также у него была обнаружена пневмония. 19 октября Айдархан писала, что его сестра Разия Нутушева не позволяет им видеться, «возможно, под чьим-то давлением».
20 октября стало известно, что Атабека был госпитализирован в частную клинику, где его положили в реанимацию и подключили к ИВЛ.
«Состояние не очень. Он не может есть. Болезнь дает осложнения. Около десяти дней после больницы мы лечили его дома, он тогда отказался от госпитализации. Но лечение в домашних условиях особых результатов не дало — состояние ухудшилось. Обычно он ни на что не жалуется, но в прошлую пятницу сказал, что перехватывает дыхание», — говорила сестра активиста Нутушева.
21 октября в управлении общественного здоровья Алма-Аты рассказали, что осмотр врачей и КТ показали, что у Атабека «коронавирусная инфекция крайне тяжелой степени тяжести», однако он отказался от госпитализации, после чего был помещен в частную клинику. В тот же день его сестра Разия Нутушева сообщила, что Атабек впал в кому.
23 октября дочь Атабека Айдана Айдархан смогла выяснить, в какой он находится частной клинике, однако врачи закрыли доступ к пациенту, объяснив это тем, что ее отец в «личном разговоре» просил никого к нему не пускать и никому никаких сведений о нем не давать.
27 октября Нутушева рассказала «Азаттыку», что Арон Атабек вышел из комы, но его состояние оставалось тяжелым: «без вентилятора не может дышать, поэтому ИВЛ всегда включен. Он не говорит, открывает глаза, не может есть самостоятельно, кормят внутривенно. По словам врачей, анализы чуть лучше, чем в первые дни. Но говорят, что он умеренно тяжелый».
Источник: https://novgaz.com/
