Слишком много в стране желающих пожрать и слишком мало жратвы. В результате казахстанская правящая элита оказывается перед сложным, но неизбежным выбором. Есть смысл рассмотреть имеющиеся варианты.
Причем это сообщество состоит из множества организованных преступных групп, объединенных общим экономическим интересом — перераспределением в свою пользу природной ренты. А поскольку политика есть концентрированное выражение экономики, то нынешняя политическая система страны, ее государственное устройство и практика являются вполне адекватным способом реализации этого общего экономического интереса.
Другое дело, что в современном мире уже невозможно просто так грабить страну, прямо переводя доходы от продажи природных богатств в свою собственность. Именно поэтому «лидер нации» и был вынужден создать Национальный фонд РК, обеспечив себе однако право единоличного распоряжения его средствами.
Именно поэтому затяжной финансово-экономический кризис, в том числе вызвавший резкое падение мировых цен на сырье, в первую очередь углеводороды, нанес по Казахстану удар такой страшной силы, что встал вопрос о дальнейшем существовании не только политического режима, но государства как такового.
Почему? Потому что рассыпалась прежняя экономическая модель — не стало природной ренты или она сократилась до таких размеров, что делить ее еще можно, а вот насытить ею обожравшуюся элиту уже точно нельзя.
В результате перед этой самой казахстанской элитой, которая, как мы уже упомянули выше, представляет собой множество организованных преступных групп, объединенных в организованное преступное сообщество во главе с «лидером нации», встал вопрос выживания.
Не личного выживания главарей, поскольку денег они наворовали и награбили достаточно, чтобы хватило и правнукам, а политического — чтобы сохранить за собой безусловную политическую власть, полный контроль над государственным аппаратом, экономикой, правоохранительными структурами и так далее.
Пока этот процесс политического выживания правящей элиты находится на стадии борьбы за немногие сохранившиеся «кормовые площадки», но так долго продолжаться не может. Уж слишком много желающих пожрать и слишком мало жратвы. В этих условиях Нурсултану Назарбаеву как крестному отцу организованного преступного сообщества нужно найти и предложить своим подельникам новую бизнес-модель. Но проблема заключается в том, что таковой не существует в принципе, потому что она не может быть рыночной.
В результате казахстанская правящая элита оказывается перед сложным, но неизбежным выбором: она или соглашается на разделение власти власти с другими участниками экономического процесса, чтобы заинтересовать их в созидательном процессе строительства новой экономической модели, или уступает место новой правящей элите.
Понятно, что это процесс нескорый, займет минимум десятилетие, но без него Казахстан будет обречен на переход от авторитарной политической системы к прямой диктатуре, военной или гражданской, а потом к полному краху.
В этом смысле собственная судьба Нурсултана Назарбаева и тех, кто хочет унаследовать и унаследует его верховную власть, не принципиальна. Поскольку политика есть концентрированное выражение экономики, и эта экономика требует новой модели, которая в условиях низкой плотности населения, его слабой платежеспособности, повышенных затрат на инфраструктуру и необходимости конкурировать с российскими и китайскими товаропроизводителями не может не основываться на активности масс, впереди сложный период осознания этого факта всеми.
Другое дело, что у той же правящей элиты есть вариант, который сегодня даже не рассматривается, но точно встанет на повестку дня, когда нужда и большинства казахстанцев достигнет того предела, за которым терпеть уже невозможно, а верхи осознают, что уже не могут управлять по-старому. Вариант этот — разбегание, точно такое же, что случилось в Советском Союзе в 80—90‑х годах прошлого века.
Присоединение той или иной части страны к России и Китаю, которое сегодня представляется невозможным в принципе, тогда станет реальностью. Ведь исчезновение природной ренты можно компенсировать рентой политической, доказательством чему гигантские государственные вложения в Чечню после завершения гражданской войны в этом регионе России и в Синдзянь-Уйгурский Автономный Район в Китае.
Осознают ли такие риски в Акорде? Понимает ли опасность сам «лидер нации»? Вряд ли. Они давно мыслят даже не годами, хотя и заказывают и даже вроде реализуют стратегии до середины XXI века, а месяцами и днями.
Им сегодня лишь бы день простоять да ночь продержаться. Но проблема в том, что раньше была возможность если не выбора, то попытки выбора. Теперь же и такой возможности нет. Экономика катится под откос, и даже если цены мирового рынка стабилизируются в коридоре 30—40 долларов за баррель, это лишь обеспечит статус-кво, но никак не кардинальные реформы и, самое главное, не их успех.
Нужна новая модель, новая точка опоры. Но даже если она будет найдена, пусть и методом перебора, экономики, подобные казахстанской, то есть находящиеся в центре континента, граничащие с двумя крупными экономиками и двумя центрами силы, должны быть сверхконкурентными ‚чтобы выжить, не говоря уже о развитии и процветании.
Способна ли нынешняя правящая элита, представляющая собой организованное преступное сообщество, на это? Отбирать, перераспределять и потреблять она умеет почти идеально, но зарабатывать, то есть производить, доставлять, продавать — точно нет.
Оригинал статьи: Информационно-аналитический портал РЕСПУБЛИКА
