Когда люди начинают протестовать? В каких случаях они, несмотря ни на что, дружно голосуют против власти, или выходят на улицы, требуя смены этой власти? Я бы выделил три уровня протестности.
Первый самый примитивный — это когда жить становится невмоготу. То есть невыносимые социально-экономические условия заставляют людей обращаться к политике или, что чаще всего, выходить на стихийные протесты. Аналогично поступают бараны, которые, если их долго не кормить, доведенные до отчаяния ломают все заграждения и вырываются на волю в поисках пищи.
Следующий по зрелости уровень — когда в обществе имеются признанные авторитеты, духовные лидеры, которые открывают людям глаза на власть, неспособную решать их проблемы, и призывают их к протестным действиям. Здесь сама собой напрашивается аналогия с козлами (не очень красивая, но верная), за которыми бараны идут, не задумываясь, потому что для них они безоговорочные авторитеты.
И наконец, третий высший уровень протестности — когда уровень гражданского сознания населения перерастает потребности «живота» и преклонения перед авторитетами. То есть когда граждане в состоянии сами без воздействия политических партий, лидеров и героев отстаивать свои права и интересы. Это состояние называется развитым гражданским обществом. В нашей аналогии это когда стадо собственно перестает быть стадом и становится самостоятельным субъектом в системе взаимоотношений между пастухами, баранами и козлами-предводителями.
Похоже, пока держатся цены на нефть стихийные протесты Акорде не грозят. Денег на затыкание социальных прорех еще хватает. С гражданским обществом у властей проблем тоже нет, потому что как такового гражданского общества нет. А вот о лидерах, точнее о общественных авторитетах, могущих сыграть роль катализаторов протестных настроений, стоит поговорить отдельно.
В России авторитеты есть…
Сегодня людям нужны авторитеты. Простому человеку в оценке сложных общественных ситуаций, в определении своей идеологической и политической позиции свойственно опираться на мнение авторитетных личностей. Это свойство обыденного сознания успешно используют в рекламном бизнесе, где узнаваемые артисты, певцы, спортсмены не навязчиво создают потребительские установки для миллионов.
Авторитеты способны серьезно влиять не только на обыденное, но и на общественное сознание. Скажем, выскажет общественный авторитет свое «фи» в адрес кандидата на президентских выборах, последний рискует потерять солидный кусок голосов избирателей. И напротив кумир футбольных болельщиков, поддержавший одного из кандидатов, может серьезно изменить ход голосования в его пользу. Причем мнение известного человека способно влиять не только на его прямых почитателей, но и на тех, кто не пытает больших симпатий к его персоне. Мнение авторитета учитывается в любом случае и его влияние тем сильнее, чем популярнее персона его выражающая.
Мнение авторитета может свести на нет усилия официальной пропаганды. В России общественных авторитетов полно и, учитывая, что многие из них могут позволить себе публично выражать свое мнение, расходящееся с официальной точкой зрения, у российского общества есть ориентиры, позволяющие противостоять нивеллирующему воздействию путинской пропаганды.
То, что в России гражданское общество есть, убедительно свидетельствуют данные социологических опросов: при всей мощи путинской пропаганды треть российского общества идеологически остается при своем мнении. В этом, безусловно, большая заслуга и общественных авторитетов. При этом не нужно забывать, что авторитетов стоящих на позициях высокой гражданственности и проявляющих политическую активность, не так уж и много.
И еще один момент — далеко не все из них критически воспринимают путинский режим, напротив, очень многие, являются его сторонниками и соответственно ориентируют на это сограждан. Однако основная масса авторитетов — это «персоны в себе», то есть те, для кого не принципиально, какая политическая власть в стране. Они способны уживаться с любой властью, которая не мешает их профессиональной деятельности. Многим писателям, эстрадным исполнителям, спортсменам, артистам — что при Сталине, что при Хрущеве, что при Ельцине, что при Путине. Возможность творческой самореализации, гонорары, известность, слава — все это, как правило, никак не пересекается с политической составляющей происходящего в стране.
…а в Казахстане ситуация печальная
Иная ситуация в Казахстане. Здесь нет писателей, артистов, эстрадных исполнителей, спортсменов, ученых, политиков, являющихся «авторитетами» национального уровня. Многие казахстанцы даже не знают отечественных «звезд», а те, кто знают, понимают их вторичность по сравнению с российскими и западными. Это данность, которая собственно и определяет казахстанскую специфику: реальными авторитетами для казахстанского общества являются иностранцы. Местные певцы, артисты, спортсмены, поэты и писатели в части авторитетности в лучшем случае вторичны, в худшем — вообще неизвестны или малоизвестны.
Кто такой, для казахстанцев, скажем, Абдулин и кто такой Макаревич? Кто такая Нагима Ескалиева и кто такая Алла Пугачева? Кто такой Ермек Турсунов и кто такой Никита Михалков? Кто такой Мухтар Шаханов и кто такой Борис Акунин. Несопоставимые уровни популярности и как следствие различие в общественной авторитетности.
Конечно, говорить об авторитетности персон казахстанской элиты можно и на вторичном, провинциальном уровне. Но эта авторитетность носит узко-ограниченный характер. Такие персоны авторитетны лишь для ограниченной локальной общественной группы, но никак не для всего общества. При этом казахстанские авторитеты, как и российские, делятся на тех, кто:
а) интегрирован в систему назарбаевской автократии (например, Олжас Сулейменов)
б) провозглашая принцип «быть вне политики», то есть, формально дистанцируясь от автократии, фактически принимает существующие правила игры (например, Ермек Турсунов Герольд Бельгер, Мухтар Шаханов). В эту группу входят и те авторитеты (преимущественно из шоу-бизнеса), которые по определению лояльны к любой власти, позволяющей им заниматься любимым делом.
в) публично проявляет свою гражданскую позицию в части критического отношения к режиму Назарбаева (ранее Нурбулат Масанов, Рашид Нугманов, сегодня Булат Атабаев, Канат Ибрагимов)
Можно долго спорить о степени авторитетности тех или иных персон. Однако это не меняет главного — казахстанские общественные авторитеты не влияют на общественное мнение.
Казахстанское общественное мнение сегодня формируется в первую очередь под воздействием российского телевидения и мнений тех российских авторитетов, которых казахстанцы видят там практически ежедневно. Понятно, что в идеологическом плане российское ТВ является путинским агитатором и пропагандистом, со всеми вытекающими из этого идеологическими последствиями.
Следующим по значимости воздействия на общественное мнение является местное телевидение, которое занимается промыванием мозгов казахстанцев в том же направлении, что и российское, правда, с заметно меньшей результативностью. Это объясняется многими причинами, в том числе и отсутствием на местном телевидении общественных авторитетов.
Ну а если добавить сюда отсутствие общественных авторитетов и в реальной жизни, то становится понятным, кто и что доминирует в процессе формирования казахстанского общественного мнения.
Таким образом казахстанское общественное мнение — это плод совместных усилий Кремля и Акорды по зомбированию населения на антиамериканизм, на неприятие демократических ценностей, на разжигание идеологической розни между преуспевающим Западом и стагнирующим постсоветским пространством. Отчего оно полно стереотипов и клише от Леонтьева, Шевченко и прочих аналитиков-пропагандистов с Первого канала. Стоит ли после этого удивляться, что казахстанцы свято верят, что в августе 2008-го Россия остановила агрессию Грузии против Южной Осетии, а очень многие считают, что США, введя свои войска в Ирак, до сих пор оттуда качают бесплатно нефть.
А недавно большинство казахстанцев, идя на поводу у назарбаевско-путинской пропаганды, дружно хоронило доллар и согласно кивали головами, слушая различных аналитиков, предсказывающих начало конца европейской либерально-демократической цивилизации. Сегодня они все, включая этих аналитиков, также дружно скупают доллары как самую надежную валюту.
С точки зрения демократического вектора развития результат достаточно печальный и удручающий. Хотя с точки зрения сохранения автократии Назарбаева такая ситуация напротив очень обнадеживающая. Отсутствие альтернативы в виде серьезной политической оппозиции, развитого гражданского общества и авторитетных персон, способных возражать и противостоять, добавляет устойчивости режиму Назарбаева.
Нет в Казахстане «Эха Москвы» и «Серебряного дождя», где могли бы звучать альтернативные точки зрения. Нет своих Быкова и Ефремова, способных высокой поэзией воодушевлять сердца неравнодушных. Нет своего Акунина, Собчак, Парфенова, Шевчука, чей авторитет может заставить далеких от политики людей задуматься о происходящем и правильно его оценить.
Да, есть Атабаев, есть Жовтис, есть Ибрагимов. Но кто они на весах авторитетности для рядовых казахстанцев? Многие ли о них вообще знают? А кто знаком с их позицией? Кто ориентируется на их мнение? Десятки, сотни? Но это абсолютно не серьезно! Счет должен идти на сотни тысяч, на миллионы. Нет этого, а соответственно нет и предмета разговора об авторитетах.
Жизнь не стоит на месте
Вернемся к началу разговора — к трем уровням протестности. Протестности «живота», протестности от авторитетов и протестности гражданского общества. Реально — ни того, ни другого, ни третьего не наблюдается. Вот такая вот невеселая картина получается с протестностью и альтернативой существующему политическому режиму.
А теперь о хорошем. Как это ни парадоксально, при всем удручающем состоянии протестности населения, при всей слабости и дезорганизованности политической альтернативы — этот режим обречен. То, что мы нарисовали выше, это срез сегодняшнего дня. И это позволяет отодвинуть конец режима Назарбаева на несколько лет. Будь в Казахстане хоть мало-мальское гражданское общество, имей это общество пару-тройку харизматических, стойких и принципиальных авторитетов, способных бросить вызов Назарбаеву, — все закончилось бы уже в 2002 году. Увы!
Да, сегодня у режима нет реальной политической альтернативы, но жизнь не стоит на месте, процессы идут, меняются условия, меняется ситуация, а главное меняются люди. Все большую роль в этом играет Интернет, который в итоге порвет старое традиционалистское сознание, что и станет идейным концом назарбаевщины, даже если к тому времени его самого уже и не будет.
К счастью Казахстан не закрыт для ветров перемен. А они дуют в полную силу, медленно, но верно выдувая авторитарную дурь из голов людей. Никуда мы не денемся, мы часть общей цивилизации, которая уже выработала и приняла основные принципы политического устройства и отношения к правам и свободам граждан.
Эти принципы категорически отрицают существующие взаимоотношения между властью и гражданами в Казахстане. Они по определению исключают Хусейнов, Каддафи, Путиных, Лукашенко, Назарбаевых и прочих, возомнивших себя избранными и мессиями. Очевидно, что автократические режимы — это вчерашний день, и существуют они только благодаря незрелости гражданских обществ, не умения и не желания людей отстаивать свои права и защищать свои интересы. Но это дело наживное.
