Судя по тому, как разворачиваются события в стране и в мире, впереди нас ждут нелегкие времена. То, что назарбаевская система изжила себя, понимают все, но что делать дальше – никто не знает. Многие ждут появления мессии, но данный героический персонаж все не появляется, а отечественные политики далеки от идеала. В итоге разочарование в нынешней власти вкупе со страхом перемен вводит людей в пограничное состояние.
Автор: Мухамеджан АДИЛОВ
Наверное, это ощущение сродни тому, что испытывает водитель в машине, вышедшей из-под контроля и несущейся в темноте по скользкой дороге неизвестно куда. Выскочить из машины страшно, поскольку можно разбиться, да и бросить ее жалко, но надежды на то, что управляемость восстановится, тоже нет. Людям старшего и среднего поколения подобные чувства хорошо знакомы, поскольку они пережили последние годы СССР и социалистической системы в сознательном возрасте. Но тогда все-таки впереди светила путеводная звезда — была надежда, что мы заживем, как на Западе. Однако за эти годы выяснилось: чтобы так же хорошо жить, нужно и работать так же, плюс в своей стране очень много построить и перестроить, а это у нас почему-то не получается.
Но мало нам проблем внутреннего характера. В последнее время появились серьезные сомнения в том, что мы правильно выбрали дорогу для своей страны. Речь идет о вступлении Казахстана в единое таможенное, а с 1 января 2012 года и единое экономическое пространство. После двух резонансных статей Владимира Путина и Александра Лукашенко в «Известиях»(соответственно от 4 и 17 октября этого года) вопрос «В ту ли степь пошла наша страна?» становится весьма актуальным.
Поскольку вышеупомянутые нами статьи наверняка прочитаны читателями нашего издания или как минимум они о них слышали, не видим смысла пересказывать их содержание или дискуссировать с их авторами. Лучше попробуем прикинуть, чем может обернуться для Казахстана и казахстанского народа развитие единого таможенного пространства до Евразийского союза.
В историческом контексте
Сразу оговоримся, что не верим в то, что Владимир Путин хочет восстановить Союз Советских Социалистических Республик. Хотя бы потому, что российскому лидеру, во‑первых, как политику далеко до Владимира Ульянова-Ленина, а кремлевская команда скорее напоминает царских сатрапов, нежели идейных революционеров.
А во‑вторых, СССР был идеологическим государством, основанным людьми, искренне веровавшими в то, что при коммунизме каждый будет работать и творить по возможностям, а вкушать блага от общества по потребностям. В современной России, коррумпированной не меньше, чем Казахстан, с разложившимся государственным аппаратом и пассивными гражданами появление новой идеологии мессианского типа невозможно.
Зато в России реально появление национальной идеи, основанной на широко распространенных страхах, обидах, воспоминаниях, которая может объединить если не всю, то большую часть политической элиты. И такая идея у Кремля есть, более того, он уже практикует ее второй десяток лет. Именно благодаря ей пришел к власти Владимир Владимирович Путин, процарствовал восемь лет и теперь собирается вернуться.
Идея эта может формулироваться по-разному, в зависимости от того, кто ее высказывает, но мы позволим себе ее назвать «Великая Россия». Снова оговоримся: не Путин придумал ее и даже не нынешнее поколение российской правящей элиты, впервые она появилась много веков назад в чеканной формулировке: «Москва — третий Рим, а четвертому не бывать». Тогда она послужила задаче создания централизованного русского государства. Теперь, только другими словами, в иное время и в иных условиях, эта идея снова востребована.
Давайте отбросим идеологические, языковые, национальные и прочие вещи и посмотрим, как развивалась соседняя держава в веках. После создания централизованного русского государства на базе Великого княжества Московского Россия ослабевала и укреплялась политически и как военная сила, теряла и приобретала территории вместе с проживающими там народами, усиливалась экономически и, наоборот, терпела крах.
Последний цикл имел место в ХХ веке. Перед началом Первой мировой войны императорская Россия имела максимально большую собственную территорию и была влиятельным политически игроком, но в мировом экономическом раскладе являлась отстающим государством. После Февральской и особенно Октябрьской революции и гражданской войны Россия потеряла значительную часть территории и населения, в том числе Финляндию, Прибалтику, Польшу, часть Украины, Белоруссии и Молдавии.
Все это с лихвой вернулось к ней по итогам Второй мировой войны. Благодаря появлению стран народной демократии и распаду колониальной системы зона прямого влияния России увеличилась, более того, она стала вторым полюсом в мировой экономике, политике и военной сфере наряду с Соединенными Штатами Америки, которые поддерживала вся Западная Европа и Япония.
Идея, поднявшая Путина
Для тех читателей «Республики», кто возьмется опровергать нас, заявляя, что Российская Федерация была одной из пятнадцати союзных республик в составе Союза ССР, хотим напомнить, как была построена самая главная политическая сила страны — Коммунистическая партия. Об этом мало кто уже помнит, но были Компартии Казахстана, Узбекистана, Украины и так далее, но не было Компартии России. Да, в аппарате ЦК КПСС было бюро по России, но оно играло второстепенную роль.
Соответственно, почти 90 российских региональных парторганизаций находились практически на равных правах с 14 республиканскими компартиями. Соответственно, именно россияне преобладали и в составе высшего политического органа управления страной — Политбюро ЦК КПСС, и в составе всех союзных органов управления — от правительства до Президиума Верховного Совета СССР и прочих госорганов. Да и сидели все вышеперечисленные структуры в Москве.
Исторический цикл, начавшийся после Первой мировой войны, Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны и достигший своего пика в 50—80‑х годах ХХ века, завершился распадом Советского Союза, образованием 15 независимых государств и резким сокращением зоны влияния России. Период неопределенности длился почти десять лет, но благодаря многим факторам, на которых не будем останавливаться, Россия начала новый исторический забег.
Именно в этом заключается секрет политического взлета Владимира Путина, в переизбрании которого на третий срок не сомневается сегодня никто. Именно это объясняет, почему столь блистательную карьеру смог сделать человек, пусть умный, талантливый, трудоспособный, но не политический лидер с харизмой и врожденными качествами народного вождя.
Выскажем мысль, которую, возможно, кто-то сочтет крамолой: Путин — это не человек и не политик. Это — функция. На его месте могли бы быть десятки, если не сотни подобных ему людей. Сила его заключается не в том, что он может сделать, а в том, что он действует в интересах российского правящего класса, российской элиты и, возможно даже, хотя это спорно и стоит отдельной дискуссии, большей части россиян.
Действительно, тех, кто хотел уехать из России и смог это сделать, оказалось меньшинство. В прессе называются разные цифры в зависимости от того, с какого периода начинается отсчет, какие при этом используются источники, но в общей сложности количество мигрантов за последние тридцать лет составляет не больше 15—20 миллионов человек. Если мы ошиблись, специалисты-демографы нас поправят.
Остальным 140 (плюс-минус) миллионам россиянам деваться некуда. Их уже не ждут за рубежом, но самое главное — многие вообще не хотят уезжать. Более того, российская правящая элита прекрасно осознала, что ее отдельные представители, и особенно их деньги, востребованы за пределами страны, но там им придется играть по чужим правилам. Поэтому возродилась и окрепла идея «Великой России», за реализацию которой взялись Путин и его разношерстная команда.
Идея «Великой России» замешана на многих компонентах, среди которых есть и национальная обида на то, что Россией и россиянами в мире пренебрегают, и трезвое понимание, что только сила сломит силу, и благоприятная конъюнктура мировых цен на сырье. И даже изменение отношения США и Западной Европы, которые понимают, что сегодняшняя Россия для них скорее союзник, чем враг, в условиях, когда Китай поднялся с колен и завтра встанет во весь рост.
Сила солому ломит
В последнее время в российской и зарубежной прессе было много публикаций на тему, зачем и почему Владимир Путин решил вернуть себе должность, власть и полномочия президента Российской Федерации. Более того, по информационному пространству пронесся шквал разочарований: дескать, зачем отобрал кресло у Дмитрия Медведева, в котором тот выглядел более демократичным и либеральным, нежели его партнер по Кремлю?
Ответ на это дал сам Владимир Владимирович, опубликовав 4 октября этого года программную статью в «Известиях». Действительно, смог бы молодой Медведев, авторитет которого внутри страны постоянно оспаривается различными кланами и которого не слишком воспринимают нынешние коллеги по СНГ, решить геостратегическую задачу создания Евразийского союза? Конечно нет! Это по плечу и размаху только Путину.
Более того, упираясь в политические частности и подробности, многие, если не подавляющее большинство, как в России, так и за ее пределами не увидели главного — что создание единого таможенного пространства, с 1 января следующего года переходящего в единое экономическое, и все то, что сделали раньше Путин и его команда, тесно взаимосвязано и представляет собой элементы единого плана действий.
Успешная война в Чечне позволила задавить сепаратизм не только в этой республике, но и в целом по России. А «зачистка» глав регионов, ослабление и ограничение их полномочий, в том числе запрет им именоваться президентами, окончательно сняли эти риски. Была выстроена новая модель экономики, очень сильно похожая на южнокорейскую первых лет рыночных преобразований, основой которой стали мощные государственные и окологосударственные компании, а также крупные частные концерны, играющие по правилам и под контролем Кремля.
Затем была проведена внешнеполитическая перебалансировка, позволившая не только найти новых союзников, но и благодаря достижению договоренности с США снизить пороговый уровень поддержания военного равновесия с Америкой до значений, которые национальная экономика способна потянуть. И одновременно Россия стала расширять зону своего внешнеполитического влияния любыми доступными ей методами — от «газовых» и санитарно-эпидемиологических войн до войн обычных.
В результате если посмотреть незашоренно, то к Приднестровью, унаследованному Россией в период распада СССР, за эти годы прибавились Южная Осетия и Абхазия на Кавказе, Беларусь на западе и Казахстан на юге. Потому что, как бы ни надували щеки наши правители, соотношение численности населения, военного, политического, экономического, культурного и даже информационного потенциала участников единого таможенного пространства говорит об этом.
Конечно, это утверждение вызовет волну негодований и в «Ак орде», и среди казахстанских националистов. Но давайте трезво посмотрим на ситуацию. Или хотя бы зададимся простым вопросом: если завтра Россия закроет границу и прекратит поставки и закупки, Казахстан выживет и насколько успешно? И что будет с Россией, если аналогичные действия предпримет Казахстан?
Но главное даже не это. Сторонники Евразийского союза, в том числе Нурсултан Назарбаев и его «соловьи», будут говорить о том, что в мире существует множество успешных межгосударственных образований, в том числе Европейский союз. Но проблема заключается в том, что в тот же ЕС сначала объединились состоявшиеся, преуспевающие государства и только потом туда начали принимать восточно-европейские, при этом проблем у Европейского союза прибавилось настолько, что это вылилось в финансовый кризис, грозящий перейти в кризис экономический и политический.
На евразийском пространстве совершенно другая традиция — и внутриполитическая, и внешнеполитическая. Про первую нет смысла говорить подробно, ее суть можно выразить в общеизвестных и подтвержденных жизнью мудростях: «прав тот, у кого больше прав», «сила солому ломит» и «против лома нет приема». Внешнеполитическая же заключается в том, что нынешние обитатели Кремля циничны и прагматичны, то есть делают то, что им позволяют делать.
Это означает, что диапазон будущих действий России может простираться от тайного выкручивания рук, в том числе ограничения пропуска казахстанских грузов, например нефти и зерна, до политического давления на «Ак орду», подобного тому, что уже практикуется по отношению к Минску, Киеву, Тирасполю.
Приглашение к дискуссии
Мы не будем здесь рассматривать вопрос, надо ли было Казахстану вступать в Таможенный союз или соглашаться на его преобразование в единое экономическое пространство. Это тема отдельной дискуссии. Тем более что сама проблема настолько сложна, а ее решение имеет такую высокую цену, что есть смысл написать об этом отдельно.
Поэтому зададим пока нашим читателями несколько вопросов — для размышления. В Евразийском союзе мы будем ведущими, ведомыми или равноправными партнерами? Можно ли надеяться, что Кремль будет соблюдать правила игры, если вдруг ситуация повернет так, что ему придется выбирать между плохим и очень плохим решением? Сможем ли мы отстаивать политический суверенитет и независимость, если заметно потеряем экономическую самостоятельность? Не окажется ли экономика Казахстана по отношению к экономике России в том же положении, как казахский язык по отношению к русскому? На чем мы можем вырваться вперед в рамках Евразийского союза?
Мы рассчитываем, что читатели подключатся к этой дискуссии. Самые интересные материалы и высказывания мы обязательно опубликуем на страницах «Голоса республики» и в Интернете на портале «Республика». Потому что одно дело сидеть за рулем машины, которую занесло и которая летит вперед без управления, и совсем другое дело, когда направление твоего движения определяют другие, причем исходя из своих, а не твоих интересов.
P.S. Кстати, нас больше всего насторожила весьма энергичная поддержка идеи Владимира Путина о создании Евразийского союза Александром Лукашенко. Позволим себе несколько цитат «батьки» из его статьи в «Известиях», номер от 17 октября т.г.
Белорусский «лидер нации» назвал статью Путина о «новом интеграционном проекте для Евразии» настоящим событием и подчеркнул: «За словами статьи — стратегия. Правильная стратегия. И только недалекие люди могут обвинять публикацию и ее автора в предвыборной конъюнктурности». А еще Лукашенко заявил: «Никогда не скрывал своего мнения о том, что считаю развал Советского Союза глубочайшей, трагической ошибкой XX столетия. Его можно и нужно было совершенствовать, изменять, но не разрушать».
Учитывая то, что сегодня творится с демократией и экономикой в Беларуси, все это не может не настораживать. Потому что, когда объединяются не государства и народы, а диктаторы и авторитарные режимы, это всегда приводит к плачевному результату.
…В условиях усиления дестабилизационных тенденций в развитых странах у Москвы появился хороший шанс для проведения успешной внешнеполитической экспансии. И, судя по активности российского руководства, им Кремль намерен воспользоваться сполна. Ведь пока Евросоюз и США сосредоточены на решение внутренних проблем, Москва, умело используя идею евразийской интеграции, возможно, пытается всерьез и надолго вернуть свое былое влияние в некогда братских странах.
Судя по тому, как разворачиваются события в стране и в мире, впереди нас ждут нелегкие времена. То, что назарбаевская система изжила себя, понимают все, но что делать дальше – никто не знает. Многие ждут появления мессии, но данный героический персонаж все не появляется, а отечественные политики далеки от идеала. В итоге разочарование в нынешней власти вкупе со страхом перемен вводит людей в пограничное состояние.
