Движение национал-патриотов стало заметной частью общественно-политической жизни Казахстана. Конечно, на фоне «массового единения трудящихся под сенью великого елбасы», которое регулярно транслируется по всем телеканалам страны, это движение выглядит микроскопическим. А на фоне абсолютной монополии чиновников – не слишком влиятельным. Но, как многократно показывала история, в час «икс» вся эта политическая конструкция рушится буквально за считанные дни. И вот тогда оказываются востребованными идеи, которые еще вчера были уделом небольших групп и организаций.
Так было с большевиками в дореволюционной России, а потом с кружком молодых экономистов, которые собирались и проводили время за чтением научных докладов, а в конце 1991 года занялись реформирование российского экономики. Другими словами, значение тут имеет сам факт наличия идеологии, которая может быть использована для строительства нового государства.
Гримаса неоколониализма
В основе идеологии группы «национальных патриотов» лежит идея национального освобождения Казахстана. И в этом она, по сути, повторяет идеологический контур идеологии освободительного движения, с которой в разное время и в разных странах выступали борцы с колониальными империями. Но почему эта идея спустя два десятилетия после обретения независимости оказалась востребованной среди интеллигенции Казахстана?
Самый простой вариант ответа на этот вопрос — интеллигенция просто боится разрушения этой государственности. Глобальный интеграционный проект, который разворачивается сегодня на территории Евразии при поддержке Кремля, действительно угрожает независимости Казахстана. Строго говоря, именно активизация национальных патриотов в Казахстане стала реакцией на активизацию этих усилий в 2009 году.
С учетом различий в размерах стран — участниц Евразийского союза стратегия России действительно больше похожа на реализацию бизнес-сценария «враждебного поглощения». Но если продолжить эту аналогию, следует признать — поглощают слабых. Именно слабость государственных институтов власти в Казахстане стала настоящей причиной «бунта» национальных патриотов.
Развал государства в Казахстане начался не вчера. Нет, мы, конечно, не говорим о внешних атрибутах государственной власти. Они как раз укреплялись за счет других институтов — местного самоуправления, независимых СМИ и общественных организаций. Но современное государство — это не просто средневековая «крыша», когда очередной князь или хан объезжает свои владения и собирает дань со своих подданных за обеспечение минимальных гарантий внешней безопасности.
Мы говорим о государстве, которое способно гарантировать основные социальные права населения и возможности профессионального и человеческого развития всем, независимо от происхождения и социального статуса. Именно эти функции пришли в упадок в независимом Казахстане.
Посмотрим, к примеру, сравнительные данные за 1991 и 2009—2011 гг. по целому ряду показателей, отражающих состояние не только экономической, сколько социальной жизни страны из «Синергетического атласа Казахстана», изданного в прошлом году при содействии «Фонда первого президента Казахстана». Они говорят совсем не в пользу независимости для обычного человека.
Среди лидеров падения основные секторы социального обеспечения — больницы, детские сады, школы. В экономике в лидерах падения — сельское хозяйство, традиционный для Казахстана сектор «народной экономики», ориентированной прежде всего на использование национальной рабочей силы и, соответственно, удовлетворение спроса на внутреннем рынке.
Общее количество людей, занятых по найму, по сравнению с 1991 годом сократилось почти на треть. Куда делись работники, хорошо известно. Они в полном соответствии с причудой национальных статистиков стали «самозанятыми». Мы не собираемся дискутировать по поводу этого чрезвычайно «новаторского» решения проблемы скрытой безработицы. В нашем случае значение имеет неоспоримый факт: все эти люди сегодня оказались исключенными из современной социальной системы.
Несложно догадаться, какие секторы экономики оказались в числе лидеров. Среди них доминируют отрасли, так или иначе связанные с добычей и экспортом сырьевых ресурсов. Другими словами, современный Казахстан приобрел все характеристики неоколониальной экономики, ориентированной на удовлетворение внешнего спроса на сырье, прибыли от которого распределяются среди узкой группы лиц, в свою очередь удовлетворяющей свой спрос преимущественно за рубежами самого Казахстана. К слову сказать, такими же характеристиками обладает и экономика России с той лишь разницей, что внутренний рынок здесь сохранил роль двигателя роста.
В свое время, исследуя возникшие на руинах колониальных империй Африки и Азии государства, критики капитализма сформулировали основы доктрины неоколониализма. В отличие от обычного колониализма, когда «просто» вывозились с контролируемой территории все необходимые ресурсы, новая система была более выгодной для бывших метрополий, так как позволяла им экономить на издержках управления: эти функции были доверены местным администраторам, которых можно было всегда приструнить.
В целом национальные патриоты согласны с таким определением положения вещей в стране. Проблема состоит в том, что само определение неоколониализма и, соответственно, инструменты борьбы с ним — это традиционный инструмент из идеологического арсенала левых сил, от которых национальные патриоты категорически хотят отмежеваться.
Национальное возрождение или утопия
При всех очевидных пороках советской промышленности, сельского хозяйства и торговли одной из главных, если не основной их задачей было создание на территории СССР единой «социальной фабрики». Эта фабрика сегодня разрушена.
Возродить эту «фабрику» национальные патриоты предлагают на основе единой национальной идеи. Вера в наличие единого национального духа является краеугольным камнем любой национал-патриотической доктрины. В соответствии с этой теорией наличие «единых корней» сплачивает народы даже при наличии очень серьезных социальных и других противоречий.
Реальная история, впрочем, плохо подтверждает этот тезис. Самыми кровопролитными во все время и во всех странах были именно гражданские войны, и появление современных видов оружия лишь усугубило ситуацию. Первой современной «тотальной» войной, когда граница между воюющими гражданами и мирным населением стиралась, стала гражданская война в США. Тогда же впервые было использовано и оружие массового поражения (тогда это были пулеметы).
Было бы, конечно, нелепым отрицать наличие патриотизма. Но для того, чтобы он заработал на сплочение нации, представители последней должны убедить в том, что «вместе» им будет лучше. Такое сплочение может быть достигнуто по двум причинам. Социально-экономической — когда объединение людей создает больший масштаб и, соответственно, возможности для масштабного развития внутренних рынков. Или же внешнеполитической — когда необходимо противостоять внешнему противнику, который угрожает самому факту существования отдельных групп людей.
Самый яркий пример реализации первого сценария — США, страна, которая образовалась еще до того, как ее жители осознали себя «американцами», а затем на протяжении целого столетия постепенно трансформировались в единую нацию. Трансформация эта происходила непросто. Помимо гражданской войны понадобилась еще очень мощная кампания по ликвидации апартеида в южных штатах, которая велась против интересов большинства белого населения этих территорий.
Кстати, вопрос языка в этой ситуации играл далеко не основную роль. В части Техаса вплоть до 1970‑х годов основным языком общения был немецкий, так как там проживали потомки германских поселенцев. Этот факт не мешал им проявить свой патриотизм во время двух мировых войн.
Второй сценарий реализовывался гораздо чаще. Самый яркий пример — Великая Отечественная война. Не секрет, что огромное число сдавшихся в плен в первые месяцы войны советских солдат объяснялось не столько оперативными успехами Вермахта, сколько нежеланием многих воевать за власть, которая еще десять лет назад отобрала землю. И лишь понимание того, что поражение в реальности означает полное уничтожение, стало главным фактором сплочения нации, позволив народу позабыть о нанесенных обидах.
Тем не менее в первые послевоенные годы у крестьян теплилась надежда, что за одержанную победу народ «простят», а землю вернут. Простое и понятное желание, поразительное по своей политической наивности. Но к национальному вопросу отношения никакого не имеющее.
В реальности поиски исторического обоснования национальной идеи опасны тем, что те, кто рассчитывают всерьез найти там «золотое время», очень быстро обнаружат лишь пот, слезы и очень много крови. Главными причинами масштабных перемещений людей в пространстве в новое время были и остаются экономические факторы. Баланс спроса и предложения на рабочую силу действует в условиях любой экономики как безотказный насос, перекачивающий огромные массы людей как из города в деревню, из региона в регион, так и из страны в страну и с континента на континент. Расовые, политические, культурные различия играют в данном случае второстепенный характер.
Протестанты не ждали, мягко говоря, в Новом Свете католиков из Европы, но за короткое время они сформировали влиятельное большинство в крупнейших городах США. Японских и китайских рабочих, приезжавших на заработки в Калифорнию, и вовсе именовали «желтой чумой». Сегодня в недрах огромного по масштабам Сан-Франциско Чайнатауна даже «Макдоналдсы» украшены вывесками на китайском языке. Но вовсе не потому, что местные жители горят желанием «интегрировать» Калифорнию в состав Китайской Народной Республики.
Современная экономика уже не нуждается в огромном количестве строителей железных дорог. Война идет за образованные и профессионально подготовленные кадры. Та страна, в которой их больше, просто имеет больше шансов на будущее. И дело не только в спросе на врачей, учителей или ученых. Эти социальные классы создают спрос на определенный уровень товаров и услуг, включая государственные.
Советская система начала рушиться, когда в результате (ее же усилий) в стране изменился баланс городского и сельского населения (к концу 60‑х годов численность городского населения превысила количество сельского). И значительную часть городских классов составляли классы профессионалов, которых советской пропагандой времен первых пятилеток убедить было крайне сложно.
К сожалению, этот механизм работает и в «обратную сторону». Профессиональная эмиграция из страны ведет не только к потере кадров, но способствует архаизации всей социально-экономической и политической системы. Пример СССР — отличное подтверждение этого правила. Когда в столице России нынешняя интеллигенция задается вопросом: где миллионные тиражи серьезных газет, где сотни тысяч людей, выходивших на площади с требованием демократии, ответ на него крайне прост — этих людей нет. Они либо уехали из страны, либо «эмигрировали» в другие профессии и, соответственно, поменяли свою матрицу потребления.
Этот же механизм и стал главным фактором разрушения современного государства в Казахстане. Независимо от национальности люди, на профессиональные услуги которых не нашлось спроса в независимом Казахстане, уехали. И увезли с собой спрос — и на товары, и на услуги, и на современное государство. Ирония заключается в том, что в нынешних условиях падает спрос на интеллигенцию независимо от наличия национальной и патриотической составляющей. Читателями советских писателей, радевших за деревню, была рефлексирующая городская техническая интеллигенция, а не крестьяне, о которых с такой любовью отзывались авторы.
Кто главный враг национального суверенитета
«Национальные патриоты» провозгласили таким врагом Россию, которая пытается интегрировать Центральную Азию в состав «новой советской империи». Экономическая реальность же заключается в том, что де-факто существующее и сегодня такое пространство обеспечивает куда большую занятость куда большего количества людей, чем сырьевой сектор. В том числе и за счет участия в транзитной торговле контрабандой.
Ожидать, что в случае громкого хлопка дверью со стороны Казахстана нынешние кремлевские правители будут считаться со старыми договоренностями и закрывать глаза на де-факто существующую «калитку» в Китай, было бы верхом наивности.
Но кремлевский фактор в данном случае играет второстепенную, хотя и эффектную роль. Главным же драйвером развития являются внутренние объективные процессы, происходящие в Казахстане.
Нынешний рост населения страны обеспечивается за счет увеличения числа людей, так или иначе не включенных в государство. И будет ли им необходимо это государство в принципе? Уже сегодня региональные и родственные связи с успехом заменяют государственные институты. Все они работают на локальном уровне. И через некоторое время при сохранении нынешней динамики различия уже внутри самого Казахстана, и без того довольно существенные, могут оказаться непреодолимыми. «Среднеазиатский» юг, «нефтеносный» запад и «степной» центр окажутся на разных полюсах экономической цивилизации.
Судя по всему, национал-патриоты отдают себе в этом отчет и, по сути, пытаются бороться за это единство, хотя на словах воюют в основном с тяжелым советским наследием. Их можно понять. Но считать, что эта уловка заменит собой экономические факторы, было бы опасной утопией.
