«Власть придет и уйдет, а нам тут жить!»

Обще­ствен­ный дея­тель Бахыт­жан Торе­го­жи­на недав­но вышла из спец­при­ем­ни­ка, где про­ве­ла 15 суток за орга­ни­за­цию апрель­ско­го митин­га НЕсо­глас­ных. Соби­рая алма­тин­цев воз­ле памят­ни­ка Абаю, она и поду­мать не мог­ла, что ее при­зы­вам внем­лют моск­ви­чи. Но если Абай стал сим­во­лом про­те­ста в Рос­сии, май­ский митинг НЕсо­глас­ных в Казах­стане ока­зал­ся доволь­но мало­чис­лен­ным. Поче­му? Мы попро­бо­ва­ли про­ана­ли­зи­ро­вать причины.

 

Автор: Бахыт­жан ТОРЕГОЖИНА

 

Когда тре­бу­ем — получаем

- Бахыт­жан Аман­га­ли­ев­на, как вы себя чув­ству­е­те после «отсид­ки»?

- Учи­ты­вая мой немо­ло­дой воз­раст, конеч­но, я попа­ла на пят­на­дцать дней в не совсем стан­дарт­ные усло­вия, но в целом чув­ствую себя нор­маль­но. Мог­ло быть и хуже… Во вся­ком слу­чае, адми­ни­стра­ция спец­при­ем­ни­ка ста­ра­лась сде­лать нашу жизнь луч­ше, чем она у них на самом деле есть. Все жало­бы, кото­рые я им писа­ла, они, прав­да, не реги­стри­ро­ва­ли, как поло­же­но, но ста­ра­лись создать более-менее нор­маль­ные условия.

- На что вы жаловались?

- Во-пер­вых, я потре­бо­ва­ла для себя каме­ру для неку­ря­щих. Они все были моей прось­бой шоки­ро­ва­ны, но я нача­ла наста­и­вать, что это во всем мире явля­ет­ся стан­дар­том. И хотя пло­щадь очень тес­ная — в спец­при­ем­ни­ке быва­ет поряд­ка 110 чело­век, хотя вме­сти­мость 75—80 чело­век, — тем не менее, реши­ли этот вопрос.

Вто­рое — у меня болел зуб, я потре­бо­ва­ла вра­ча, они сво­ди­ли меня к вра­чу. Потом мы попро­си­ли, что­бы у нас был теле­ви­зор. До мое­го при­хо­да в каме­ре, где сиде­ли задер­жан­ные, его не было. Они нам дали теле­ви­зор. Потом раз­ре­ши­ли пере­да­вать пере­да­чи, потом раз­ре­ши­ли элек­три­че­ский чай­ник. На про­гул­ку они выво­ди­ли нас по 15 минут, но я ска­за­ла, что по зако­ну у нас час, и они ста­ли выво­дить по часу. То есть такие быто­вые тре­бо­ва­ния, в прин­ци­пе, все прось­бы они выполняли.

- Полу­ча­ет­ся, вам в спец­при­ем­ни­ке симпатизировали? 

- Дело в том, что там сиде­ли Амир­жан Коса­нов, Болат Аби­лов, и у них есть такая кате­го­рия — «поли­ти­че­ские». Они зна­ют, что «поли­ти­че­ские» тре­бу­ют, что­бы все было в соот­вет­ствии с зако­ном, зна­ют свои пра­ва, отста­и­ва­ют. Поэто­му они пыта­лись вести себя в соот­вет­ствии с внут­рен­ни­ми инструк­ци­я­ми. Дохо­ди­ло до того, что началь­ник СИЗО ноче­вал в спец­при­ем­ни­ке во избе­жа­ние каких-либо про­ис­ше­ствий. Когда к ним при­хо­дят «поли­ти­че­ские», они начи­на­ют работать.

Пра­во на митин­ги заработало

- Дошла ли до вас в день задер­жа­ния инфор­ма­ция о том, как закон­чил­ся митинг?

- Нет, я как раз хоте­ла пожа­ло­вать­ся. В спец­при­ем­ни­ке мони­то­рят доступ к инфор­ма­ции. Все газе­ты, кото­рые нам пере­да­ва­ли, до нас не дохо­ди­ли. Я хоте­ла почи­тать «Рес­пуб­ли­ку», но на нее там вооб­ще нало­же­на цен­зу­ра. Мы полу­чи­ли один раз газе­ту «Вре­мя», и то слу­чай­но, пото­му что во вре­мя про­гул­ки она лежа­ла на лавочке.

Что каса­ет­ся митин­га, то мне как чело­ве­ку, кото­рый имел к нему какое-то отно­ше­ние, было очень важ­но, как он про­шел. Но у меня ото­бра­ли теле­фо­ны. Потом мои ребя­та ко мне при­шли, рас­ска­за­ли, что было чело­век 200. Меня инте­ре­со­ва­ло — кто они были, эти две­сти чело­век, хоте­ла посмот­реть фото­гра­фии, но, к сожа­ле­нию, не было досту­па. Посмот­ре­ла уже после того как вышла.

- И как вы оце­ни­ва­е­те послед­ний митинг? 

- Любой обще­ствен­но-поли­ти­че­ский про­цесс не идет все­гда ров­но в гору. Вла­сти рас­прав­ля­ют­ся с оппо­нен­та­ми, и это тоже отпу­ги­ва­ет людей. Во всем мире про­цес­сы несо­глас­ных тоже идут с пере­мен­ным успе­хом, начи­ная с Гре­ции и закан­чи­вая «окку­пай Уолл-стрит», поэто­му и нас вре­мен­ный спад был неизбежен.

Един­ствен­ное, что я хоте­ла бы заме­тить: мар­тов­ский митинг, когда после пер­во­го побо­и­ща мы вышли, и поли­ция вела себя адек­ват­но, был побе­дой, а апрель­ский митинг, по боль­шо­му сче­ту, я вос­при­ня­ла как пора­же­ние. Пора­же­ние в том, что нас вышло мало.

Сыг­ра­ли свою роль объ­ек­тив­ные фак­то­ры: это был рабо­чий день и пошел дождь. И еще то, что парт­не­ры и участ­ни­ки ока­за­лись недо­ста­точ­но под­го­тов­ле­ны к митин­гу. В прин­ци­пе, полу­чи­ли что полу­чи­ли, это наша реальность.

- Есть ли у вас ощу­ще­ние направ­лен­но­сти — куда это все ведет и ведет ли? 

- В обще­ствен­но-поли­ти­че­ском про­цес­се тупое битье голо­вой об сте­ну бес­по­лез­но, учи­ты­вая, что речь идет о вли­я­нии на обще­ство. Когда одна сто­ро­на име­ет в руках все — адми­ни­стра­тив­ный ресурс, поли­цию, пар­тии, аки­мат, а дру­гая сто­ро­на опе­ри­ру­ет толь­ко отдель­ны­ми акти­ви­ста­ми, неболь­шой под­держ­кой граж­дан­ско­го обще­ства и соци­аль­ны­ми сетя­ми, любое обра­ще­ние оппо­ни­ру­ю­щей сто­ро­ны к обще­ству будет затруднено.

Нуж­но искать новые пути вли­я­ния на обще­ство. Понят­но, что мы хоте­ли бы циви­ли­зо­ван­но соби­рать людей, что­бы у нас была три­бу­на, что­бы в руках был мик­ро­фон, что­бы мы мог­ли по-чело­ве­че­ски при­гла­шать на митин­ги. Но мы в воен­но-поле­вых усло­ви­ях. Поэто­му каче­ство митин­гов зави­сит не от меня, а от всех нерав­но­душ­ных. Каж­дый дол­жен думать, что будет даль­ше со страной.

Будут ли даль­ше такие акции или оно выльет­ся в какую-то дру­гую фор­му — не знаю, но вопро­сы митин­га не реше­ны и будут под­ни­мать­ся, люди будут тре­бо­вать отве­та. Поэто­му гово­рить, что все разо­шлись и успо­ко­и­лись, нель­зя. Все будет усу­губ­лять­ся. Когда люди не могут в пра­во­вом поле решить свои про­бле­мы, про­тест при­об­ре­та­ет дру­гие фор­мы. И я как ответ­ствен­ный чело­век не хочу дру­гих форм.

- У митин­гов есть глав­ная про­бле­ма: на них соби­ра­ют­ся одни и те же люди. Что дела­ет­ся для про­све­ще­ния насе­ле­ния? Может, сей­час нуж­но бро­сить силы на это?

- Я соглас­на на все сто про­цен­тов с вами. Людей нуж­но в первую оче­редь инфор­ми­ро­вать. Из ста инфор­ми­ро­ван­ных най­дет­ся один, кото­рый не боит­ся, идет и гово­рит, име­ет пози­цию. Что­бы най­ти тако­го одно­го, надо сто перебрать.

Я пред­ста­ви­тель НПО — я не пре­тен­дую на власть, рабо­таю в сфе­ре граж­дан­ско­го обще­ства, у меня основ­ная мис­сия — соблю­де­ние закон­но­сти. Про­све­ще­ни­ем долж­ны зани­мать­ся те, кто стре­мит­ся к вла­сти, ведь им нуж­ны груп­пы под­держ­ки, а что­бы люди за ними пошли, до них нуж­но доне­сти свои цели, зада­чи, про­грам­мы. Этим долж­ны зани­мать­ся поли­ти­че­ские партии.

Еще я чита­ла на сай­те «Азаттык» опрос наших писа­те­лей, и меня пора­зи­ла одна фра­за: «Мы на митин­ги не ходим, пото­му что долж­ны гово­рить свою пози­цию сво­им пером, митин­ги не наш удел, пусть ими зани­ма­ют­ся дру­ги­ми». Но люди при­хо­дят в обще­ствен­но-поли­ти­че­ский про­цесс в любом слу­чае за пере­ме­на­ми, за реа­ли­за­ци­ей сво­их идей и про­дви­же­ни­ем вперед.

Сей­час самый глав­ный резуль­тат наших митин­гов — что мы выхо­дим на них несанк­ци­о­ни­ро­ван­но. Это один из поло­жи­тель­ных момен­тов. Если при­шло мало наро­да, зна­чит, надо искать дру­гие вари­ан­ты, дру­гие моти­ва­ции, ведь про­бле­мы не реше­ны. А мы долж­ны най­ти вари­ан­ты озву­чи­вать проблемы.

Идти шаг за шагом 

- Вы зна­е­те, что с пода­чи Наваль­но­го Абай стал сим­во­лом про­те­ста? Пом­нит­ся, вы писа­ли, что меч­та­е­те о том, что­бы тыся­чи людей нашли путь к Абаю, и это слу­чи­лось, толь­ко с неболь­шой гео­гра­фи­че­ской поправкой…

- Я хоте­ла бы срав­нить не двух Аба­ев, а путь граж­дан­ско­го обще­ства к истине и само­утвер­жде­нию в Рос­сии и в Казахстане.

Моск­ви­чи дви­жут­ся впе­ред, хотя, каза­лось бы, выбо­ры про­шли, и леги­тим­ность Пути­на надо при­зна­вать. Но, тем не менее, у меня есть уве­рен­ность, что они не сда­дут­ся. По срав­не­нию с ними наше граж­дан­ское обще­ство нахо­дит­ся в нача­ле пути. И когда мне гово­рят: «Чего ты, Бахыт­жан, доби­лась? Ты про­иг­ра­ла», — я гово­рю, что стра­те­гия 31, кото­рую про­во­ди­ла Люд­ми­ла Алек­се­е­ва, извест­ный рос­сий­ский пра­во­за­щит­ник, работает.

Я счи­таю, что не надо топ­тать­ся на месте. Мож­но оста­но­вить­ся, поду­мать и в любом слу­чае дви­гать­ся впе­ред. Я про­сто уве­ре­на, что путь будет изви­ли­стый, тер­ни­стый, но, учи­ты­вая воз­раст наше­го елба­сы, у нас нет вре­ме­ни оста­вать­ся на одном месте. Мы одно­знач­но долж­ны идти, если хотим, что­бы стра­на не впа­ла в хаос.

- Как могут помочь нам митин­ги в Москве? Теперь они ста­ли пря­мой отсыл­кой к Казахстану…

- «Окку­пай­А­бай» дол­жен, в прин­ци­пе, пока­зать, насколь­ко мы сла­бы перед рос­си­я­на­ми. Рос­сий­ское граж­дан­ское обще­ство орга­ни­зо­ва­ло Марш мил­ли­о­нов, потом они пошли на пло­ща­ди, и «Окку­пай­А­бай» — оче­ред­ной шаг в дви­же­нии НЕсо­глас­ных. Но если они смог­ли — поче­му мы не смо­жем? Наши люди не мень­ше хотят перемен.

В самые труд­ные момен­ты у кочев­ни­ков все­гда про­сы­па­лась ответ­ствен­ность, и я как дочь кочев­ни­ков, может быть, чув­ствую эту ответ­ствен­ность. Мы не долж­ны упу­стить этот момент — что-то изме­нить, но что­бы ста­биль­ность и неза­ви­си­мость Казах­ста­на не были нару­ше­ны. Власть при­хо­дит и ухо­дит, а нам здесь, в Казах­стане, жить.

Интер­вью под­го­то­ви­ла Ири­на МЕДНИКОВА