Взгляд на политику из 2005 года. Часть VI

Про­дол­жа­ем пуб­ли­ка­цию ста­тей, напи­сан­ных извест­ным казах­стан­ским уче­ным, док­то­ром исто­ри­че­ских наук, про­фес­со­ром Нур­бо­ла­том Маса­но­вым еще в 2005 году для учеб­ни­ка для акти­ви­стов  пар­тии «Демо­кра­ти­че­ский выбор Казахстана».

Эта рабо­та так и не была, к сожа­ле­нию, закон­че­на в свя­зи со смер­тью уче­но­го, но напи­сан­ное Нур­бо­ла­том Маса­но­вым  до сих пор акту­аль­но и дает  ясное пред­став­ле­ние о тен­ден­ци­ях в раз­ви­тии стра­ны со вре­ме­ни полу­че­ния Казах­ста­ном независимости.

Казах­стан­ская модель язы­ко­вой политики

Вплоть до кон­ца 80‑х гг. ХХ сто­ле­тия казах­ский язык не являл­ся госу­дар­ствен­ным или офи­ци­аль­ным язы­ком в Казах­стане, в отли­чие от гру­зин­ско­го язы­ка в Гру­зии, армян­ско­го в Арме­нии или литов­ско­го, латыш­ско­го, эстон­ско­го язы­ков в при­бал­тий­ских рес­пуб­ли­ках. По-види­мо­му, это было свя­за­но с тем, что в доре­во­лю­ци­он­ный пери­од казах­ский язык счи­тал­ся лишь одним из мно­гих “гово­ров” еди­но­го “татар­ско­го язы­ка” и толь­ко в совет­ское вре­мя обрел ста­тус само­сто­я­тель­но­го языка.

При этом казах­ский язык сфор­ми­ро­вал­ся как лите­ра­тур­ный язык доволь­но позд­но – лишь к сере­дине ХХ в. Воз­мож­но, имен­но поэто­му казах­ский язык не допус­кал­ся в сфе­ру госу­дар­ствен­но­го обра­ще­ния и нау­ку, зани­мая лишь неболь­шую нишу в искус­стве, лите­ра­ту­ре и в после­во­ен­ный пери­од в отдель­ных сфе­рах гума­ни­тар­но­го образования.

Тем не менее, казах­ский язык оста­вал­ся род­ным раз­го­вор­ным язы­ком для абсо­лют­но­го боль­шин­ства каза­хов. По мате­ри­а­лам все­со­юз­ных пере­пи­сей 1959, 1970, 1979 и 1989 гг. казах­ский язык счи­та­ли сво­им род­ным язы­ком не менее 98 % этни­че­ских каза­хов*. Но при этом казах­ский язык за годы совет­ской вла­сти не вышел за пре­де­лы сво­ей этни­че­ской и семей­но-род­ствен­ной сре­ды и так и не стал язы­ком меж­эт­ни­че­ско­го обще­ния для наро­дов Казахстана.

Уро­вень вла­де­ния казах­ским язы­ком сре­ди пред­ста­ви­те­лей нека­зах­ско­го насе­ле­ния Казах­ста­на был крайне незна­чи­тель­ным и не пре­вы­шал 1,5 % по мате­ри­а­лам Все­со­юз­ной пере­пи­си 1989 года.** Так, напри­мер, сре­ди рус­ских по мате­ри­а­лам пере­пи­си 1989 года казах­ским язы­ком сво­бод­но вла­де­ли все­го лишь 0,8 %, нем­цев – 0,7 %, укра­ин­цев – 0,6, бело­ру­сов – 0,4 %, поля­ков – 0,4 %, корей­цев – 1,1 % и т.д. Вполне зако­но­мер­но, что уро­вень зна­ния казах­ско­го язы­ка, хотя и оста­вал­ся невы­со­ким, но был замет­но выше у пред­ста­ви­те­лей дру­гих тюрк­ских наро­дов, в част­но­сти сре­ди узбе­ков он состав­лял 5,8 %, азер­бай­джан­цев – 6,2 %, тата­ров – 6,6 %, уйгу­ров – 10,6 % и т.д.

Роль госу­дар­ствен­но­го язы­ка, язы­ка “меж­на­ци­о­наль­но­го обще­ния”, сво­е­го рода “lingua franca” в быв­шем СССР как на уровне всей стра­ны, так и в отдель­ных реги­о­нах и в том чис­ле в Казах­стане, играл рус­ский язык. Уро­вень сво­бод­но­го вла­де­ния рус­ским язы­ком для нерус­ско­го насе­ле­ния Казах­ста­на состав­лял по дан­ным пере­пи­си 1989 года 72,8 %, в том чис­ле для каза­хов 64,1 %.

В соста­ве СССР рус­ские были “обще­со­юз­ной титуль­ной наци­ей” и фак­ти­че­ски все­гда и повсе­мест­но доми­ни­ро­ва­ли во всех офи­ци­аль­ных и пуб­лич­но-пра­во­вых сфе­рах жиз­ни. След­стви­ем это­го было повсе­мест­ное доми­ни­ро­ва­ние рус­ско­го язы­ка, рус­ской куль­ту­ры, рус­ской исто­рии, рус­ской лите­ра­ту­ры, рус­ско­языч­ных средств мас­со­вой инфор­ма­ции, рус­ско­языч­но­го обра­зо­ва­ния, пол­ное пре­об­ла­да­ние исто­ри­че­ских дея­те­лей Рос­сий­ско­го госу­дар­ства, рус­ских поэтов, писа­те­лей, уче­ных, поли­ти­ков, руси­фи­ци­ро­ван­ных сте­рео­ти­пов и зна­ко­вых символов.

Лишь в отдель­ных реги­о­нах (Лат­вии, Лит­ве, Эсто­нии), где еще до их вклю­че­ния в состав СССР успел сло­жить­ся лите­ра­тур­ный язык и был высок обра­зо­ва­тель­ный уро­вень насе­ле­ния, име­ло место оппо­зи­ци­о­ни­ро­ва­ние “рус­ско­му” дик­та­ту в сфе­ре язы­ка, нау­ки, исто­рии и культуры.

Вме­сте с тем рус­ский язык повсе­мест­но в СССР играл роль “язы­ка меж­на­ци­о­наль­но­го обще­ния“. Соглас­но дан­ным пере­пи­сей, удель­ный вес вла­де­ю­ще­го рус­ским язы­ком насе­ле­ния ста­биль­но воз­рас­тал. Так, напри­мер, в Казах­стане уро­вень сво­бод­но­го вла­де­ния рус­ским язы­ком для нерус­ско­го насе­ле­ния Казах­ста­на состав­лял по дан­ным пере­пи­си 1989 года 72,8 %, в том чис­ле для каза­хов 64,1 %.

Пол­ное доми­ни­ро­ва­ние рус­ско­го язы­ка влек­ло за собой то, что рус­ское насе­ле­ние как в Рос­сий­ской феде­ра­ции, так и за ее пре­де­ла­ми прак­ти­че­ски не вла­де­ло язы­ка­ми дру­гих наро­дов СССР. Так, напри­мер, если уро­вень “русско–национального” дву­язы­чия по мате­ри­а­лам пере­пи­си 1970 г. сре­ди эстон­цев и гру­зин пре­вы­шал 20 %, сре­ди укра­ин­цев, армян, мол­да­ван и литов­цев – 30 %, а сре­ди бело­ру­сов, каза­хов и латы­шей – 40 %, то сре­ди рус­ских  состав­лял все­го лишь 3,1 %. Уро­вень сво­бод­но­го вла­де­ния казах­ским язы­ком сре­ди рус­ских по мате­ри­а­лам пере­пи­си 1989 года состав­лял все­го лишь 0,8 %.

Такое поло­же­ние вещей вполне зако­но­мер­но было обу­слов­ле­но госу­дар­ствен­ной поли­ти­кой совет­ской вла­сти по уни­фи­ка­ции и стан­дар­ти­за­ции язы­ко­вой сфе­ры. Имен­но рус­ский язык изна­чаль­но де-факто был избран в каче­стве госу­дар­ствен­но­го язы­ка СССР. В резуль­та­те это­го рус­ские неволь­но ста­ли как бы залож­ни­ка­ми импер­ско­го под­хо­да совет­ской вла­сти к вопро­су о язы­ке. Все долж­ны были знать рус­ский язык, тогда как самих рус­ских госу­дар­ство не сти­му­ли­ро­ва­ло к изу­че­нию язы­ков дру­гих наро­дов СССР.

В годы пере­строй­ки Ком­пар­тия Казах­ста­на под руко­вод­ством Пер­во­го Сек­ре­та­ря ЦК КПК Г.Колбина раз­вер­ну­ла кам­па­нию по раз­ви­тию казах­ско­го язы­ка. Было при­ня­то поста­нов­ле­ние ЦК Ком­пар­тии Казах­ста­на и Сове­та Мини­стров Казах­ской ССР от 3 мар­та 1987 года за № 98 “Об улуч­ше­нии изу­че­ния казах­ско­го язы­ка в рес­пуб­ли­ке”. В поста­нов­ле­нии от 15 авгу­ста 1989 года было ука­за­но на необ­хо­ди­мость осу­ществ­ле­ния син­хрон­но­го пере­во­да с казах­ско­го язы­ка на рус­ский и, наобо­рот, во вре­мя про­ве­де­ния обще­ствен­но-поли­ти­че­ских, куль­тур­но-мас­со­вых меро­при­я­тий и сес­сии Сове­тов народ­ных депу­та­тов, чего нико­гда не было прежде.

На этой осно­ве была сфор­му­ли­ро­ва­на кон­цеп­ция госу­дар­ствен­но­го рус­ско-казах­ско­го дву­язы­чия. 22 сен­тяб­ря 1989 года  был при­нят закон “О язы­ках в Казах­ской ССР”, в кото­ром была гипо­ста­зи­ро­ва­на как смыс­ло­вая, так и сти­ли­сти­че­ская и лек­си­че­ская при­вер­жен­ность казах­стан­ско­го пар­тий­но-совет­ско­го руко­вод­ства ста­лин­ской харак­те­ри­сти­ке фено­ме­на язы­ка: “…язык – вели­чай­шее досто­я­ние и неотъ­ем­ле­мый при­знак нации, с раз­ви­ти­ем язы­ка, рас­ши­ре­ни­ем его обще­ствен­ных функ­ций непре­мен­но свя­зан рас­цвет наци­о­наль­ной куль­ту­ры и буду­щее самой нации как исто­ри­че­ски сло­жив­шей­ся устой­чи­вой общ­но­сти людей”***.

Совер­шен­но оче­вид­но, что при­да­ние язы­ку качеств, опре­де­ля­ю­щих состо­я­ние раз­ви­тия куль­ту­ры и пер­спек­тив раз­ви­тия самой этни­че­ской груп­пы, явля­ет­ся оче­вид­ным пре­уве­ли­че­ни­ем зна­чи­мо­сти одно­го из язы­ков и его роли в жиз­ни поли­эт­ни­че­ско­го и поли­линг­ви­сти­че­ско­го обще­ства. Фак­ти­че­ски име­ет место под­ме­на куль­ту­ры одним из ее мно­гих эле­мен­тов – язы­ком, под­ме­на уров­ня циви­ли­за­ци­он­но­го раз­ви­тия насе­ле­ния – лишь ее вто­ро­сте­пен­ным ком­по­нен­том язы­ком, под­ме­на эко­но­ми­че­ско­го бла­го­со­сто­я­ния наро­да – состо­я­ни­ем раз­ви­тия язы­ка, под­ме­на прав и сво­бод чело­ве­ка – “язы­ком”.

На этой осно­ве была при­ня­та Госу­дар­ствен­ная про­грам­ма раз­ви­тия казах­ско­го язы­ка и дру­гих наци­о­наль­ных язы­ков в Казах­ской ССР на пери­од до 2000 года, созда­ны Госу­дар­ствен­ная оно­ма­сти­че­ская комис­сия при Сове­те мини­стров КазССР и рес­пуб­ли­кан­ское обще­ство “Казак тили”.

Поста­нов­ле­ни­ем пле­ну­ма Вер­хов­но­го суда Казах­ской ССР от 22 декаб­ря 1989 года  был при­нят под­за­кон­ный акт “О прак­ти­ке при­ме­не­ния суда­ми зако­но­да­тель­ства о язы­ке судопроизводства”.

В поста­нов­ле­нии Сове­та мини­стров КазССР от 20 апре­ля 1990 года о созда­нии Госу­дар­ствен­ной оно­ма­сти­че­ской комис­сии гово­ри­лось, что она долж­на содей­ство­вать “…воз­рож­де­нию наци­о­наль­ной топо­ни­ми­ки как важ­но­го сви­де­тель­ства исто­рии и духов­ной куль­ту­ры наро­да…”, а так­же “…актив­но спо­соб­ство­вать фор­ми­ро­ва­нию у насе­ле­ния рес­пуб­ли­ки ува­жи­тель­но­го отно­ше­ния к искон­но народ­ным и исто­ри­че­ским названиям”.

В “Меха­низ­ме внед­ре­ния и реа­ли­за­ции “Зако­на о язы­ках в Казах­ской ССР” и пути внед­ре­ния казах­ско­го язы­ка в раз­лич­ные сфе­ры жиз­ни” (1990 г.) акцен­ти­ру­ет­ся вни­ма­ние на том, что “…непре­одо­ли­мой сте­ной на пути внед­ре­ния госу­дар­ствен­но­го язы­ка сто­ит ряд… тор­мо­зя­щих фак­то­ров, сре­ди кото­рых осо­бо сле­ду­ет выде­лить боль­шую долю рус­ско­языч­но­го насе­ле­ния, кото­рая сло­жи­лась за счет пред­ста­ви­те­лей рус­ской национальности”.

Таким обра­зом, к момен­ту полу­че­ния Казах­ста­ном неза­ви­си­мо­сти казах­ский язык был в основ­ном язы­ком внут­ри­эт­ни­че­ско­го обще­ния и не полу­чил сколь­ко-нибудь замет­но­го рас­про­стра­не­ния за пре­де­ла­ми казах­ской этни­че­ской общ­но­сти. Он нико­гда не был язы­ком меж­эт­ни­че­ско­го вза­и­мо­дей­ствия. Одна­ко уже с кон­ца 80‑х гг. чет­ко наме­ти­лась тен­ден­ция при­да­ния язы­ку несвой­ствен­ных ему функ­ций, замет­ное пре­уве­ли­че­ние его роли в жиз­ни поли­эт­ни­че­ско­го обще­ства и оче­вид­ное стрем­ле­ние лоб­би­ро­вать инте­ре­сы казах­ско­го язы­ка на госу­дар­ствен­ном уровне. Так­же наме­ти­лась и дру­гая тен­ден­ция – вос­при­ни­мать рус­ский язык как “кон­ку­рент­ный, оппо­ни­ру­ю­щий” язык. С этой целью была созда­на соот­вет­ству­ю­щая зако­но­да­тель­ная и инсти­ту­ци­о­наль­ная осно­ва для широ­ко­го внед­ре­ния казах­ско­го язы­ка в систе­му госу­дар­ствен­ных коммуникаций.

Рас­пад СССР и суве­ре­ни­тет Казах­ста­на замет­но уско­ри­ли про­цесс инкор­по­ра­ции казах­ско­го язы­ка в систе­му госу­дар­ствен­но­го управ­ле­ния и спо­соб­ство­ва­ли инсти­ту­ци­о­на­ли­за­ции само­го язы­ка в каче­стве поли­ти­че­ско­го инстру­мен­та регла­мен­та­ции и регу­ли­ро­ва­ния жиз­ни казах­стан­ско­го обще­ства и преж­де все­го дея­тель­но­сти госу­дар­ствен­но­го аппарата.

В обще­ствен­ной дис­кус­сии о судь­бах казах­ско­го и рус­ско­го язы­ков, широ­ко раз­вер­нув­шей­ся в 1992–1993 гг., госу­дар­ствен­ная власть в лице преж­де все­го Пре­зи­ден­та Н.Назарбаева, его адми­ни­стра­ции, Каби­не­та мини­стров, Вер­хов­но­го Сове­та, а затем и Пар­ла­мен­та, а так­же мест­ной адми­ни­стра­ции заня­ла одно­знач­ную пози­цию. Была чет­ко сфор­му­ли­ро­ва­на мысль об одном госу­дар­ствен­ном язы­ке в Рес­пуб­ли­ке Казах­стан. Это нашло свое отра­же­ние как в тек­сте пер­вой Кон­сти­ту­ции РК, при­ня­той в 1993 г., так и во вто­рой Кон­сти­ту­ции РК 1995 г.

Кон­сти­ту­ция РК, при­ня­тая 30 авгу­ста 1995 года, гла­сит: “В Рес­пуб­ли­ке Казах­стан госу­дар­ствен­ным язы­ком явля­ет­ся казах­ский язык” (ста­тья 7, пункт 1). Сво­бод­ное зна­ние казах­ско­го язы­ка, соглас­но Кон­сти­ту­ции, явля­ет­ся обя­за­тель­ным для заня­тия долж­но­сти Пре­зи­ден­та стра­ны (ста­тья 41, пункт 2) и пред­се­да­те­лей Сена­та и Мажи­ли­са Пар­ла­мен­та РК (ста­тья 58, пункт 1).

Соглас­но офи­ци­аль­но­му тол­ко­ва­нию Кон­сти­ту­ци­он­ным сове­том Рес­пуб­ли­ки Казах­стан (Поста­нов­ле­ние Кон­сти­ту­ци­он­но­го сове­та РК от 9 октяб­ря 1998 года № 9/2) нор­му Кон­сти­ту­ции РК “в части слов “сво­бод­но вла­де­ю­щий госу­дар­ствен­ным язы­ком” сле­ду­ет пони­мать как уме­ние гра­мот­но читать, писать, лег­ко, без затруд­не­ний изла­гать свои мыс­ли и пуб­лич­но высту­пать на казах­ском языке”.

11 июля 1997 г. за № 151 – I был при­нят новый закон “О язы­ках в Рес­пуб­ли­ке Казах­стан”, а 4 нояб­ря 1996 года рас­по­ря­же­ни­ем Пре­зи­ден­та РК была при­нят указ “О Кон­цеп­ция язы­ко­вой поли­ти­ки РК”.

14 авгу­ста 1998 года было при­ня­то Поста­нов­ле­ние Пра­ви­тель­ства РК “О рас­ши­ре­нии сфе­ры упо­треб­ле­ния госу­дар­ствен­но­го язы­ка в госу­дар­ствен­ных орга­нах”, в кото­рое 8 янва­ря 1999 года были вне­се­ны изме­не­ния и дополнения.

Поста­нов­ле­ни­ем Пра­ви­тель­ства РК от 8 янва­ря 1999 года было при­ня­то “Поло­же­ние о поряд­ке кон­тро­ля за соблю­де­ни­ем зако­но­да­тель­ства о языках”.

7 фев­ра­ля 2001 года ука­зом пре­зи­ден­та РК Н.Назарбаева была утвер­жде­на “Госу­дар­ствен­ная про­грам­ма функ­ци­о­ни­ро­ва­ния и раз­ви­тия язы­ков на 2001 – 2010 годы”.

Одно­вре­мен­но раз­лич­ны­ми ведом­ства­ми при­ни­ма­ют­ся как на цен­траль­ном, так и на реги­о­наль­ном уровне под­за­кон­ные акты о пере­во­де систе­мы дело­про­из­вод­ства на казах­ский язык. Так, в част­но­сти, одним лишь Мини­стер­ством юсти­ции РК были изда­ны сле­ду­ю­щие приказы:

• “О реа­ли­за­ции зако­на Рес­пуб­ли­ки Казах­стан “О язы­ках в Рес­пуб­ли­ке Казах­стан” от 4 мая 1998 года,
• “Об инструк­ции о поряд­ке мораль­но­го и мате­ри­аль­но­го поощ­ре­ния сотруд­ни­ков орга­нов юсти­ции и судов Рес­пуб­ли­ки Казах­стан, выпол­ня­ю­щих рабо­ту на госу­дар­ствен­ном язы­ке Рес­пуб­ли­ки Казах­стан, а так­же успеш­но овла­де­ва­ю­щих госу­дар­ствен­ным язы­ком” от 22 июня 1999 года,
• “Пра­ви­ла обу­че­ния госу­дар­ствен­но­му язы­ку и про­вер­ки уров­ня зна­ния госу­дар­ствен­но­го язы­ка сотруд­ни­ков орга­нов юсти­ции и судов Рес­пуб­ли­ки Казах­стан” от 14 апре­ля 2000 года.

Тем самым были созда­ны соот­вет­ству­ю­щие зако­но­да­тель­но-нор­ма­тив­ные и инсти­ту­ци­о­наль­ные осно­вы для пере­во­да всей дея­тель­но­сти госу­дар­ствен­ных орга­нов вла­сти на госу­дар­ствен­ный казах­ский язык. Как гово­рит­ся в законе РК “О язы­ках в Рес­пуб­ли­ке Казах­стан” от 11 июля 1997 года: “Госу­дар­ствен­ным язы­ком Рес­пуб­ли­ки Казах­стан явля­ет­ся казах­ский язык. Госу­дар­ствен­ный язык – язык госу­дар­ствен­но­го управ­ле­ния, зако­но­да­тель­ства, судо­про­из­вод­ства и дело­про­из­вод­ства, дей­ству­ю­щий во всех сфе­рах обще­ствен­ных отно­ше­ний на всей тер­ри­то­рии госу­дар­ства” (ста­тья 4).

Казах­ский язык наи­бо­лее широ­ко рас­про­стра­нен в раз­го­вор­ной сре­де казах­ско­го сель­ско­го и мар­ги­наль­но­го насе­ле­ния. Он вос­тре­бо­ван на уровне семей­но-быто­вых отно­ше­ний. Игра­ет важ­ную роль в госу­дар­ствен­ных орга­нах вла­сти, госу­дар­ствен­ных обра­зо­ва­тель­ных учре­жде­ни­ях и госу­дар­ствен­ных сред­ствах мас­со­вой инфор­ма­ции. В то же вре­мя казах­ский язык доста­точ­но сла­бо пред­став­лен за пре­де­ла­ми госу­дар­ствен­ных структур.

Боль­шин­ство неза­ви­си­мых средств мас­со­вой инфор­ма­ции как печат­ных, так и элек­трон­ных выхо­дит в основ­ном на рус­ском язы­ке. Боль­шин­ство част­ных ВУЗов пре­по­да­ет на рус­ском язы­ке. Абсо­лют­но наи­боль­шая часть нахо­дя­щей­ся в реаль­ном обра­ще­нии и про­да­же худо­же­ствен­ной, науч­ной, науч­но-попу­ляр­ной, мето­ди­че­ской, пуб­ли­ци­сти­че­ской, спра­воч­ной, обра­зо­ва­тель­ной и учеб­ной лите­ра­ту­ры пред­став­ле­на на рус­ском языке.

В про­ти­во­вес это­му закон РК “О язы­ках в Рес­пуб­ли­ке Казах­стан” про­дол­жа­ет утвер­ждать идео­ло­гию того, что “госу­дар­ствен­ный язык явля­ет­ся важ­ней­шим фак­то­ром кон­со­ли­да­ции наро­да Казах­ста­на” (ста­тья 4).

Что же реаль­но скры­ва­ет­ся за язы­ко­вой “каза­хи­за­ци­ей” госу­дар­ствен­ной сфе­ры дея­тель­но­сти всех орга­нов вла­сти? На самом деле, как счи­та­ют неко­то­рые уче­ные, осно­вы­ва­ясь на выше­при­ве­ден­ных зако­но­да­тель­ных поло­же­ни­ях, при­ня­тых в Казах­стане за послед­нее деся­ти­ле­тие, казах­ский язык в совре­мен­ном Казах­стане начи­ная с сере­ди­ны 80‑х гг. стал важ­ней­шим сред­ством и ору­ди­ем поли­ти­че­ской борь­бы и явля­ет­ся одним из наи­бо­лее эффек­тив­ных инстру­мен­тов поли­ти­ки этноцентризма.

Сам закон РК “О язы­ках в Рес­пуб­ли­ке Казах­стан” пря­мо ука­зы­ва­ет на это, гово­ря о том, что “пред­ме­том регу­ли­ро­ва­ния насто­я­ще­го Зако­на явля­ют­ся обще­ствен­ные отно­ше­ния, воз­ни­ка­ю­щие в свя­зи с упо­треб­ле­ни­ем язы­ков в дея­тель­но­сти госу­дар­ствен­ных, него­су­дар­ствен­ных орга­ни­за­ций и орга­нов мест­но­го само­управ­ле­ния” (ста­тья 2). Такое опре­де­ле­ние поз­во­ля­ет сде­лать вывод о том, что для казах­ской этно­кра­тии казах­ский язык явля­ет­ся важ­ным инсти­ту­том и меха­низ­мом моно­по­ли­за­ции власти.

Ана­ли­зи­руя совре­мен­ное состо­я­ние казах­ско­го язы­ка, “Госу­дар­ствен­ная про­грам­ма функ­ци­о­ни­ро­ва­ния и раз­ви­тия язы­ков на 2001–2010 годы” кон­ста­ти­ру­ет, что:

• “наме­ти­лась тен­ден­ция к уве­ли­че­нию вос­тре­бо­ван­но­сти госу­дар­ствен­но­го язы­ка в систе­ме госу­дар­ствен­ных орга­нов. Наи­бо­лее замет­ные резуль­та­ты здесь достиг­ну­ты в реги­о­нах с пре­об­ла­да­ни­ем казах­ско­го насе­ле­ния… В цен­траль­ных испол­ни­тель­ных орга­нах, бла­го­да­ря целе­на­прав­лен­ной рабо­те по рас­ши­ре­нию сфе­ры функ­ци­о­ни­ро­ва­ния госу­дар­ствен­но­го язы­ка, наблю­да­ет­ся про­цесс роста его востребованности»,
• «…одна­ко, несмот­ря на достиг­ну­тые резуль­та­ты, сле­ду­ет отме­тить, что уро­вень реа­ли­за­ции потен­ци­а­ла госу­дар­ствен­но­го язы­ка в рабо­те госу­дар­ствен­ных орга­нов все еще недо­ста­то­чен. Сре­ди госу­дар­ствен­ных слу­жа­щих мало спе­ци­а­ли­стов, вла­де­ю­щих госу­дар­ствен­ным язы­ком на уровне, необ­хо­ди­мом для осу­ществ­ле­ния слу­жеб­ных функций”****,
• “Начал­ся про­цесс внед­ре­ния госу­дар­ствен­но­го язы­ка в систе­ме Воору­жен­ных Сил Рес­пуб­ли­ки Казах­стан. Идет про­цесс фор­ми­ро­ва­ния совре­мен­ной казах­ской воен­ной терминологии…»,
• «…посте­пен­но уве­ли­чи­ва­ет­ся роль госу­дар­ствен­но­го язы­ка в систе­ме обра­зо­ва­ния. В 1999/2000 учеб­ном году, по дан­ным Мини­стер­ства обра­зо­ва­ния и нау­ки, из 3,5 мил­ли­о­на уча­щих­ся школ рес­пуб­ли­ки 1,6 мил­ли­о­на обу­ча­лись на казах­ском язы­ке, 1,5 мил­ли­о­на – на рус­ском… Коли­че­ство сту­ден­тов на отде­ле­ни­ях с казах­ским язы­ком обу­че­ния соста­ви­ло к 2000 году око­ло 32 % (85 300), коли­че­ство сту­ден­тов на рус­ских отде­ле­ни­ях – око­ло 68 % (181 000)…»
• «…осо­бое вни­ма­ние уде­ля­ет­ся созда­нию и совер­шен­ство­ва­нию тер­ми­но­ло­ги­че­ской базы казах­ско­го язы­ка. Госу­дар­ствен­ной тер­ми­но­ло­ги­че­ской комис­си­ей утвер­жде­но 610 новых тер­ми­нов… К насто­я­ще­му вре­ме­ни полу­чи­ли новые назва­ния 64 рай­о­на, 8 горо­дов, 420 аулов и посел­ков… Наблю­да­ет­ся общее уве­ли­че­ние защи­щен­ных на госу­дар­ствен­ном язы­ке кан­ди­дат­ских и док­тор­ских дис­сер­та­ций. Одна­ко их коли­че­ство все еще незна­чи­тель­но – в 1999 году оно состав­ля­ло все­го 14 % от всех защи­щен­ных в рес­пуб­ли­ке дис­сер­та­ций (174 из 1267)”.

Таким обра­зом, пози­ции казах­ско­го язы­ка уси­ли­ва­ют­ся в тех сфе­рах обще­ствен­ной жиз­ни, кото­рые под­ле­жат госу­дар­ствен­но­му кон­тро­лю, преж­де все­го за счет пря­мо­го госу­дар­ствен­но­го лоб­би­ро­ва­ния и под­держ­ки. Но оста­ют­ся доста­точ­но сла­бы­ми в тех сфе­рах, на кото­рые не рас­про­стра­ня­ют­ся госу­дар­ствен­ные регла­мен­та­ция и регу­ли­ро­ва­ние. Вслед­ствие это­го зако­но­мер­но стрем­ле­ние казах­стан­ских вла­стей “обес­пе­чить функ­ци­о­ни­ро­ва­ние госу­дар­ствен­но­го язы­ка в каче­стве язы­ка госу­дар­ствен­но­го управления”****.

По мне­нию ряда иссле­до­ва­те­лей, вырвать­ся из пле­на поли­ти­че­ской идео­ло­гии казах­ско­му язы­ку удаст­ся толь­ко в том слу­чае, если на казах­ском язы­ке будет созда­на широ­кая интел­лек­ту­аль­ная инфра­струк­ту­ра в виде тысяч и десят­ков тысяч пере­ве­ден­ных на казах­ский язык лите­ра­тур­ных про­из­ве­де­ний и адап­ти­ро­ван­ных ком­пъ­ютер­ных про­грамм. Созда­ние подоб­но­го рода инфра­струк­ту­ры поз­во­лит сде­лать казах­ский язык само­до­ста­точ­ным линг­ви­сти­че­ским фено­ме­ном, вос­тре­бо­ван­ным сред­ством ком­му­ни­ка­ции и обес­пе­чит его пол­но­цен­ное функ­ци­о­ни­ро­ва­ние в жиз­ни обще­ства и государства.

*см.: Ито­ги все­со­юз­ной пере­пи­си насе­ле­ния 1989 года. Наци­о­наль­ный состав насе­ле­ния Казах­ской ССР, обла­стей и г. Алма-Аты. Алма-Ата, 1991. С. 5 и др.

** Там же. С. 215.

***Маса­нов Н., Савин И. Казах­стан. Модель этно­ло­ги­че­ско­го мони­то­рин­га. Москва, 1997. С. 64.

****“Казах­стан­ская прав­да”, 2001. 17 февраля.

Все ста­тьи серии: Взгляд на поли­ти­ку из 2005 года. Часть V, Взгляд на поли­ти­ку из 2005 года. Часть IV, Взгляд на поли­ти­ку из 2005 года. Часть III, Взгляд на поли­ти­ку из 2005 года. Часть II, Взгляд на поли­ти­ку из 2005 года. Часть I