Тема транзита верховной власти в Казахстане на фоне последних треволнений в стране отошла на второй план. Между тем, это вопрос, который должен волновать не только элиту, которая в итоге и примет решение, кто возглавит страну после Нурсултана Назарбаева, и расплатится за него, теряя или приобретая влияние и доходы, но и простых граждан — избирателей.
В условиях авторитарной политической системы роль личности, которая возглавляет государство, намного значительнее, чем это имеет место быть в «нормальных» цивилизованных странах. И это одна из причин, почему в ходе обсуждения темы казахстанского транзита дискуссия в обязательном порядке и весьма скоро переключается на вопрос, кто же конкретно может стать преемником елбасы.
Другая причина подобного переключения состоит в том, что персонализация политической системы и государства на постсоветском пространстве является почти нормой. Однако попытка прогнозировать процесс транзита исключительно как смену Нурсултана Назарбаева кем-то другим и гадать, кто им будет, бессмысленна сама по себе, поскольку никто не может читать в чужих головах.
Поэтому считаем необходимым сконцентрироваться пока на тех условиях (факторах), которые в обязательном порядке повлияют на определение, выдвижение, согласование, поддержку и признание (или отказ в признании) правящей элитой следующего «лидера нации».
Начнем с того, что в Казахстане, по нашему мнению, невозможен транзит власти от елбасы к его преемнику вне (в обход) предусмотренных Конституцией страны юридических процедур. То есть невозможна ни прямая передача президентского поста и полномочий, например, министру здравоохранения, как это случилось в Туркменистане, или кому-нибудь еще, ни захват верховной власти силой в обход тех лиц, которые согласно закону призываются в случае смерти или, к примеру, недееспособности Нурсултана Назарбаева.
Почему мы так считаем? Потому что в результате такого развития событий, крайне маловероятного по нашему мнению, преемник не обретет требуемой легитимности. Причем как в глазах казахстанцев, так и руководства и политических элит других государств. Соответственно «узурпатор» окажется сильно уязвимым и внутри страны, и за ее пределами.
При этом он не сможет рассчитывать на верность госаппарата, включая силовые структуры, по той простой причине, что немедленно включится клановый фактор, после чего «суперпрезидентская» вертикаль рассыплется, а чтобы ее собрать потребуются время и немалые усилия.
Если мы правы, то это означает, что следующим президентом Казахстана, согласно статьи 48 Конституции РК, станет человек, который в час «Х» будет занимать должности или председателя Сената, или председателя Мажилиса Парламента РК, или премьер-министра.
Сложность однако состоит в том, что в условиях авторитарной политической системы решение о преемнике Нурсултана Назарбаева (даже если последний сам его определит и назовет) все равно будет принимать правящая элита, точнее, ее верхушка, причем в аварийном порядке.
С учетом предыдущей внутриполитической практики как советского, так и собственно казахстанского периода это означает, что число претендентов на пост главы государства де-факто шире, чем это определено в статье 48 Конституции РК. Например, дочь президента Дарига Назарбаева как действующий сенатор может моментально стать председателем Сената Парламента РК и, соответственно, унаследовать высшую государственную должность в стране от своего отца.
Впрочем, то же самое касается любого другого казахстанского парламентария, поскольку все они имеют право, но не возможность, возглавить соответствующие палаты.
Более того, преемником «лидера нации», кроме трех высших после главы государства должностных лиц страны и депутатов Парламента РК, могут стать и другие «сильные» персоны. Ведь никто не мешает председателю КНБ РК Кариму Масимову или руководителю администрации президента РК Адильбеку Джаксыбекову сложить свои полномочия, стать сенатором по президентскому списку и быть избранным главой верхней палаты Парламента РК.
В Казахстане эти процедуры займут в совокупности один день, более того, даже смерть Нурсултана Назарбаева не помешает такому «взлету» — достаточно не сразу объявить об этом, подготовить и опубликовать соответствующие президентские указы и реализовать их.
Другое дело, что число людей, которым по силам стать преемником «лидера нации» или хотя бы претендовать на эту позицию, крайне ограниченно. По нашим прикидкам, их порядка пяти-шести. Но, повторимся, стать следующим президентом Республики Казахстан, не выполнив формальные юридические процедуры, по нашему мнению, невозможно.
Поэтому первая «драка» за верховную власть в ходе транзита может состояться между теми, кто в момент «Х» окажется на позициях председателей Сената и Мажилиса, а также премьер-министра, и теми «сильными» фигурами, кто хотел бы их аварийно сместить, дабы самим занять эти позиции.
Впрочем, не исключено (а по нашей оценке, так оно скорее всего и будет), что данная «драка» не состоится в виду страхов верхушки правящей элиты дестабилизировать внутриполитическую ситуацию. В этом случае вторая «драка» возможна между тремя чиновниками, чьи официальные позиции позволяют им претендовать на право стать преемником Нурсултана Назарбаева по власти.
Вопрос, насколько она вероятна, мы оставляем открытым, поскольку не понятно, кто конкретно будет возглавлять соответственно Сенат и Мажилис Парламента РК и правительство РК в час «Х». Например, КасымЖомарт Токаев, по нашему мнению, согласится на все, что ему продиктуют, а вот Нурлан Нигматуллин может попытаться сыграть «ва-банк».
В этот момент ключевую роль сыграет поддержка, которую получит тот или иной претендент, от элиты, а также его реальные возможности — оказать давление на конкурентов, например, с помощью физической силы, компрометирующих материалов или морального авторитета.
Это означает, что теоретически возможны два вариант транзита верховной власти в Казахстане:
первый, когда должность главы государства получает непосредственно преемник,
второй, когда следующим президентом становится некая персона, которая оказывается в зависимости от другого человека или целой группы лиц, потому что именно они поддержали ее в критический момент и без них она не способна сохранить контроль.
То есть вторым ограничительным условием для предстоящего транзита власти является существование элитных групп (кланов), которые действительно могут (способны) удержать государственную вертикаль в своих руках и не допустить распад государственного механизма.
Последнее обстоятельство, на наш взгляд, недооценивается в ходе дискуссии на тему транзита верховной власти в Казахстане, хотя очевидно, что в результате внутриэлитной борьбы за последние годы как минимум три группы влияния по разным причинам потерпели поражение. Мы имеем в виду «корейцев», которые после смерти Владимира Ни перестали «котироваться», а также «южан» и «западников», разгромленных их политическими противниками.
Третье же ограничительное условие, по нашей оценке, состоит в том, что как бы не хотели отдельные представители правящей элиты занять как можно высокое место в страновой иерархии, страх перед тем, что уход Нурсултана Назарбаева приведет к дестабилизации внутриполитической ситуации и выбросу протестных настроений на улицы, будет всеобщим.
Этот страх заставит большую часть тех, кто управляет страной и ее экономикой, прижиматься к тем фигурам влияния, которым они или больше верят, или которых менее опасаются. Именно поэтому в условиях транзита будет иметь значение не только текущее влияние той или иной группировки, но и ее авторитет и имидж в глазах элитных «избирателей.
