-5 C
Астана
14 декабря, 2024
Image default

Почему я против Кашагана. Часть 2

Член экспертного совета Фонда спасения Каспия Серикжан Мамбеталин: «Там, где большая нефть, — всегда угроза большой войны»

Фото: pentagon.in.ua
Каша­ган­ский про­ект — угро­за всей кас­пий­ской фауне.

Окон­ча­ние. Нача­ло читай­те здесь.

Эко­ло­ги­че­ские рис­ки про­ек­та прак­ти­че­ски не застрахованы

Сери­к­жан Мамбеталин.

F: Суще­ству­ет ли стра­хо­ва­ние Каша­ган­ско­го проекта?

- К чему при­ве­ла BP ката­стро­фа в Мек­си­кан­ском зали­ве? British Petroleum сей­час нахо­дит­ся в шаге от погло­ще­ния дру­ги­ми ком­па­ни­я­ми. Воз­мож­но, ее погло­тит Chevron либо ExxonMobil. ВР запла­ти­ла за ущерб от ката­стро­фы поряд­ка $40 млрд. Это очень боль­шие день­ги даже для такой ком­па­нии. Ей при­шлось про­дать мно­го про­ек­тов по миру — напри­мер, ТНК-ВР, — что­бы остать­ся на пла­ву. Эта ката­стро­фа под­ко­си­ла ком­па­нию пол­но­стью. Так вот, когда я читал сек­рет­ный доку­мент под назва­ни­ем «Согла­ше­ние о раз­де­ле про­дук­ции» Каша­ган­ско­го про­ек­та, то очень силь­но уди­вил­ся, что эко­ло­ги­че­ские рис­ки прак­ти­че­ски не застра­хо­ва­ны. Есть стра­хо­ва­ние обо­ру­до­ва­ния, пер­со­на­ла. Есть и такие стро­ки: в слу­чае раз­ли­ва ком­па­ния лик­ви­ди­ру­ет его соб­ствен­ны­ми сила­ми. Но, соглас­но СРП, те день­ги, кото­рые участ­ни­ки кон­сор­ци­у­ма потра­тят на лик­ви­да­цию ава­рии, они запи­шут в соб­ствен­ные издерж­ки, в cost oil. То есть, они на этом ниче­го не поте­ря­ют. Но, даже если раз­лив­шу­ю­ся нефть собе­рут, кто будет воз­ме­щать ущерб, нане­сен­ный био­ло­ги­че­ской сре­де Кас­пия? Кто воз­ме­стит убыт­ки рыбо­ло­вец­кой отрас­ли Казах­ста­на, Рос­сии, Ира­на? Самое инте­рес­ное, что в слу­чае боль­шо­го раз­ли­ва нам сра­зу же предъ­явят иски о воз­ме­ще­нии эко­ло­ги­че­ско­го ущер­ба Рос­сия, Азер­бай­джан, Иран и Турк­ме­ния. У них хва­тит ума это сде­лать, и они будут пра­вы. Так что Каща­ган вме­сто про­рыв­но­го про­ек­та может пре­вра­тить­ся в про­ект, кото­рый нас заго­нит в такую каба­лу, из кото­рой мы нико­гда не выле­зем: всем этим стра­нам нам при­дет­ся пла­тить из сво­е­го бюд­же­та. Вы зна­е­те, сколь­ко сто­ят био­ре­сур­сы Кас­пия? Неза­ви­си­мые эко­ло­ги под­счи­та­ли – око­ло $2 трлн! Это тюле­ни, киль­ка, осет­ро­вые и т.д. И вот на одной чаше весов – поряд­ка $200 млрд, кото­рые тео­ре­ти­че­ски отту­да мож­но выка­чать, а на дру­гой – два трил­ли­о­на, кото­рые сто­ят на кону. Мы можем ока­зать­ся в такой ситу­а­ции, когда наши дети и вну­ки будут выпла­чи­вать эко­ло­ги­че­ские компенсации.

F: Но даже если ниче­го страш­но­го не слу­чит­ся, как про­мыш­лен­ная добы­ча ска­жет­ся на само­чув­ствии Каспия?

- Не быва­ет нуле­во­го сбро­са. Кро­ме нега­тив­но­го эффек­та для мор­ской фау­ны от буре­ния, о чем мы уже гово­ри­ли, по дну моря про­ло­же­ны тру­бо­про­во­ды, а нефть – агрес­сив­ная сре­да: сера и мер­кап­тан быст­ро раз­ру­ша­ют любой металл, что чре­ва­то поры­ва­ми тру­бы. Еще вопрос: где хра­нить серу? На Кара­ба­тане есть «завод по пере­ра­бот­ке неф­ти». Я беру эти сло­ва в кавыч­ки, пото­му что ника­кой пере­ра­бот­ки там нет, и такое назва­ние вво­дит в заблуж­де­ние: это все­го-навсе­го завод по под­го­тов­ке неф­ти к отправ­ке на экс­порт. Из нее уби­ра­ют воду, при­ме­си, серу, мер­кап­та­ны – нет ника­кой пере­гон­ки, толь­ко очист­ка: у КТК суще­ству­ют жест­кие усло­вия по пара­мет­рам посту­па­ю­щей в тру­бо­про­вод неф­ти. На экс­порт пой­дет чистая вкус­ная нефть. А все при­ме­си, сера, мер­кап­та­ны, соли тяже­лых метал­лов и про­чее дерь­мо будут скла­ди­ро­вать­ся вдоль побе­ре­жья Кас­пия, как сей­час скла­ди­ру­ет ТШО. И мы будем всем этим дышать.

Актау мог бы стать цен­тром по постав­ке ово­щей и фрук­тов на весь Казахстан

F: А в Актау мож­но было открыть курорт. 

- Хотя бы реги­о­наль­но­го зна­че­ния – для Запад­но­го Казах­ста­на. Ведь это един­ствен­ный город в стране, кото­рый сто­ит на море. Поче­му бы не постро­ить там здрав­ни­цы, дет­ские лаге­ря? Мож­но было заста­вить неф­тя­ни­ков это сде­лать, и люди из Актау, Аты­рау, Уральск, Акто­бе, Кызы­ор­ды отво­зи­ли бы туда сво­их детей. Но нет, мы уби­ва­ем море, а сами ездим в Тур­цию: в Казах­стане аль­тер­на­ти­вы для отды­ха прак­ти­че­ски нет.

Фото: almaty-aktau.ucoz.kz
Лебе­ди Актау.

F: Раз уж мы заго­во­ри­ли на соци­аль­ные темы, объ­яс­ни­те: поче­му в неф­тя­ных реги­о­нах самые высо­кие в стране цены бук­валь­но на всё, осо­бен­но на про­дук­ты питания?

- В Актау не рас­тут ни ово­щи, ни фрук­ты, на рын­ке на них заоб­лач­ные цены. Но рядом – Иран. Каж­дый день туда из Актау ходят бар­жи с метал­лом, зер­ном, удоб­ре­ни­я­ми. А север­ное побе­ре­жье Ира­на – это глав­ная их жит­ни­ца. Там выра­щи­ва­ют всё – от ман­да­ри­нов до фиста­шек. 80% ово­щей и фрук­тов, кото­рые про­да­ют­ся на рын­ках Моск­вы под видом азер­бай­джан­ских, — на самом деле иран­ско­го производства.

F: И что, наши бар­жи из Ира­на пустые возвращаются?

- Да! Я раз­го­ва­ри­вал с аки­мом: «Построй­те ово­ще­хра­ни­ли­ще, дого­во­ри­тесь с губер­на­то­ра­ми Мазан­да­ра­на и Гела­на – и они вам будут постав­лять про­дук­ты. Вы може­те из Актау сде­лать центр по постав­ке ово­щей и фрук­тов на весь Казах­стан». Поче­му Жана­о­зен под­нял­ся? Пото­му что есть нече­го. А тут – прак­ти­че­ски под носом источ­ник деше­вых про­дук­тов. Мор­ская транс­пор­ти­ров­ка копей­ки сто­ит. Зачем нам питать­ся китай­ски­ми ГМОш­ны­ми про­дук­та­ми? Или зав­тра Узбе­ки­стан закро­ет гра­ни­цы – мы без фрук­тов останемся?

Там, где боль­шая нефть, — все­гда угро­за боль­шой войны

F: Вер­нем­ся непо­сред­ствен­но к Каша­га­ну. Как вы дума­е­те, поче­му один из участ­ни­ков кон­сор­ци­у­ма, Conoco Philips, решил про­дать свою долю в 8,4% за $5 млрд нака­нуне про­мыш­лен­ной раз­ра­бот­ки шель­фа, не успев ее как сле­ду­ет монетизировать?

- У меня несколь­ко вер­сий. Во-пер­вых, это может быть обыч­ный шан­таж парт­не­ров по кон­сор­ци­у­му. Неза­дол­го до это­го реше­ния Conoco про­шла инфор­ма­ция, что NCOC хочет про­длить СРП еще на 20 лет – к уже суще­ству­ю­щим 40 годам. Это озна­ча­ет еще доль­ше оття­нуть срок полу­че­ния profit oil. Вто­рая вер­сия, для меня самая опти­ми­сти­че­ская: воз­мож­но, Conoco осо­зна­ла, что эко­ло­ги­че­ские послед­ствия про­ек­та могут быть таки­ми, что она поте­ря­ет боль­ше, чем зара­бо­та­ет, и повто­рит судь­бу ВР. И тре­тий вари­ант: не исклю­че­но, что у Conoco появи­лись более инте­рес­ные про­ек­ты — напри­мер, раз­ра­бот­ка слан­це­во­го газа в Аме­ри­ке. Не исклю­чаю, что ком­па­ния хочет инве­сти­ро­вать день­ги, выру­чен­ные от про­да­жи паке­та в NCOC, в добы­чу «камен­ной неф­ти». Но меня уди­ви­ла сум­ма, кото­рую они попро­си­ли за свою долю — $5 млрд за 8,4%. Это зна­чит, что весь про­ект ком­па­ния оце­ни­ла в $55–60 млрд. То есть вдвое мень­ше циф­ры, кото­рую при­во­ди­ло изда­ние Euromoney, назы­вая Каша­ган самым боль­шим по затра­там про­ек­том в мире, с кото­рым и рядом никто не стоял.

С одной сто­ро­ны, этот про­ект – боль­шой challenge для ком­па­ний, кото­рые в нем участ­ву­ют. С дру­гой – в нем боль­ше рис­ков, чем потен­ци­аль­ных выгод. Если мы про­ве­дем SWOТ-ана­лиз (strength, weaknesses, opportunities, threats – сила, сла­бость, воз­мож­но­сти, угро­зы. — F) и разо­бьем его по раз­ным состав­ля­ю­щим: эко­но­ми­че­ская, эко­ло­ги­че­ская, тех­ни­че­ская (а мы с вами еще не кос­ну­лись поли­ти­че­ской) – то обна­ру­жим здесь намно­го боль­ше рисков.

F: Давай­те пого­во­рим о поли­ти­че­ских рисках.

- Нико­му из при­ка­спий­ских стран не будет инте­рес­но уве­ли­че­ние при­сут­ствия США в этом реги­оне: они и так здесь в доста­точ­ной сте­пе­ни при­сут­ству­ют. С вве­де­ни­ем Каша­га­на в экс­плу­а­та­цию баланс сил нару­шит­ся, посколь­ку Север­ный Кас­пий будет объ­яв­лен зоной аме­ри­кан­ских эко­но­ми­че­ских инте­ре­сов, со все­ми выте­ка­ю­щи­ми отсю­да последствиями.

Вы, навер­ное, помни­те, что во вре­ме­на Гри­бо­едо­ва, когда в 1828 году был под­пи­сан Турк­ман­чай­ский трак­тат (дого­вор), завер­шив­ший рус­ско-пер­сид­скую вой­ну, Кас­пий был сто­про­цент­но рос­сий­ским водо­е­мом. Гра­ни­ца Рос­сий­ской импе­рии про­ле­га­ла в 80 км от Теге­ра­на, а в ее состав вхо­ди­ли север­ные про­вин­ции совре­мен­но­го Ира­на. Поэто­му Рос­сия исто­ри­че­ски при­вык­ла счи­тать Кас­пий сво­ей вот­чи­ной. И я не думаю, что Москва будет спо­кой­но наблю­дать за про­ек­том, кото­рый нахо­дит­ся в 300 км от ее бере­га. Поэто­му, как мне кажет­ся, Каша­ган – это зона потен­ци­аль­но­го кон­флик­та. Ведь почти все вой­ны послед­них лет идут из-за неф­ти: Ирак, Ливия… Сей­час Сирия. А ведь через эту стра­ну лежит пря­мой путь для ирак­ской неф­ти в Сре­ди­зем­но­мо­рью. И я думаю, как толь­ко убе­рут Баша­ра Аса­да, нач­нет­ся стро­и­тель­ство неф­те­про­во­да из Ира­ка и Кур­ди­ста­на на запад к морю. Вот поче­му где боль­шая нефть – там все­гда угро­за боль­шой вой­ны. И мы сей­час сво­и­ми рука­ми созда­ем себе такую угрозу.

Надо быть, а не слыть неф­тя­ной державой

F: Мы с вами не завер­ши­ли тему про­да­жи Conoco Philips сво­е­го паке­та. Как вы счи­та­е­те, он доста­нет­ся индий­ской ком­па­нии ONGC Videsh или все-таки Каз­Му­най­Га­зу, кото­рый уже выска­зал наме­ре­ние его приобрести?

- Есть такое поня­тие – preemptive right, пра­во пер­во­го выку­па. То есть про­да­вец сво­е­го паке­та дол­жен сна­ча­ла пред­ло­жить его госу­дар­ству, затем чле­нам кон­сор­ци­у­ма. И если ни те, ни дру­гие не соглас­ны поку­пать, тогда он выстав­ля­ет­ся на про­да­жу уже тре­тьей стороне.

F: Но у КМГ сво­бод­ных денег сей­час нет, и под покуп­ку это­го паке­та нац­ком­па­ния соби­ра­ет­ся брать кредит.

- Опять же – какой это будет кре­дит? Они навер­ня­ка возь­мут свя­зан­ный кре­дит у китай­цев. Кото­рые с удо­воль­стви­ем его дадут. Но полу­чит­ся, что фак­ти­че­ски китай­цы зай­дут на Кас­пий. В этом надо пол­но­стью отда­вать себе отчет. Китай про­сто так КМГ денег не даст. Это будет при­мер­но та же схе­ма, что по «Кара­жан­бас­му­наю» и «Ман­ги­ста­у­му­най­га­зу». Доля КНР в казах­стан­ской неф­ти состав­ля­ет 30%, ваш сайт писал, что даже 40%. С этим кре­ди­том она нач­нет при­бли­жать­ся к «кон­троль­но­му паке­ту». А это уже угро­за наци­о­наль­ной безопасности.

Хотя, если разо­брать­ся, что такое сей­час Каз­Му­най­Газ? В Рос­сии есть част­ная ком­па­ния – «Рус­снефть», добы­ча у нее при­мер­но такая же, как у КМГ, и она зани­ма­ет 7 место по это­му пока­за­те­лю сре­ди рос­сий­ских ком­па­ний. А тот же «Лукойл» сего­дня про­из­во­дит 114 млн тонн угле­во­до­род­но­го сырья в год — это боль­ше, чем вся добы­ча Казахстана.

Еще при­мер: есть гос­ком­па­ния PetroVietnam, она добы­ва­ет поряд­ка 15–18 млн тонн. И полу­ча­ет­ся, что в Казах­стане госу­дар­ство добы­ва­ет мень­ше, чем во Вьет­на­ме. Хотя мы себя счи­та­ем неф­тя­ной дер­жа­вой Numero Uno.

Я согла­сен с тем, что надо заво­дить ино­стран­ные ком­па­нии, инве­сти­ции и с их помо­щью добы­вать нефть.

Но, во-пер­вых, надо добы­вать там, где мож­но, — ни в коем слу­чае не в заповедниках!

Вто­рое – добы­вать без нару­ше­ний эко­ло­ги­че­ско­го зако­но­да­тель­ства. На Тен­ги­зе сей­час под откры­тым небом – горы серы. Так нель­зя! Сера в тен­гиз­ской неф­ти отли­ча­ет­ся от канад­ской: в той нет ток­сич­но­го меркаптана.

Тре­тье – нуж­но с этой неф­ти гра­мот­но полу­чать налоги.

И, конеч­но, необ­хо­ди­мо, что­бы в раз­ра­бот­ке неф­тя­ных про­ек­тов участ­во­ва­ли казах­стан­ские спе­ци­а­ли­сты. Что­бы на буро­вых были заня­ты казах­стан­ские рабо­чие, а к нам не при­во­зи­ли бы малай­цев, индо­не­зий­цев или филип­пин­цев. Мы сво­их не можем тру­до­устро­ить, а тут гастар­бай­те­ров везут. Ситу­а­цию мож­но ведь зако­но­да­тель­но попра­вить. Если госу­дар­ство не может решить про­бле­му орал­ма­нов, то, ска­жем, если оно отда­ет место­рож­де­ние китай­цам, пусть вне­сет в кон­тракт, что­бы те за свой счет обу­чи­ли, пере­вез­ли сюда и дали рабо­ту 10 тыс. каза­хам из Синц­зя­ня. Они зна­ют наш госу­дар­ствен­ный язык и, по сути, потен­ци­аль­ные граж­дане Казахстана.

Вот и всё. Про соблю­де­нии этих неслож­ных усло­вий наша стра­на полу­чит все выго­ды от сво­их недр и по пра­ву смо­жет назы­вать­ся неф­тя­ной дер­жа­вой, а не ока­жет­ся в западне поли­ти­че­ских, эко­но­ми­че­ских и поли­ти­че­ских рисков.

Смог­ла же Нор­ве­гия, кото­рая до нача­ла добы­чи неф­ти была рыбо­ло­вец­кой стра­ной и сла­ви­лась толь­ко трес­кой и селед­кой, акку­му­ли­ро­вать неф­тя­ные сверх­до­хо­ды в Пен­си­он­ном фон­де. На конец 2010 года там было $525 млрд —  1 про­цент от миро­во­го фон­до­во­го рын­ка! И сей­час у пра­ви­тель­ства основ­ная голов­ная боль – как спра­вед­ли­во рас­пре­де­лить эти день­ги сре­ди 5‑миллионного насе­ле­ния. Пред­ставь­те – боль­ше, чем по $100 тыс. на чело­ве­ка, вклю­чая ста­ри­ков и груд­ных детей.

Справ­ка

Обна­ру­жен­ное в 2000 году место­рож­де­ние Каша­ган ста­ло самым боль­шим по запа­сам место­рож­де­ни­ем, откры­тым за послед­ние 30 лет. Его ком­мер­че­ские ресур­сы, по оцен­кам спе­ци­а­ли­стов, нахо­дят­ся в пре­де­лах от 9 млрд до 13 млрд барр. неф­ти.

Участ­ни­ка­ми Каша­ган­ско­го про­ек­та в насто­я­щее вре­мя явля­ют­ся ком­па­нии Eni, Royal Dutch Shell, Exxon Mobil, Total и «Каз­Му­най­Газ», кото­рые вла­де­ют рав­ны­ми доля­ми (по 16,81%), а так­же аме­ри­кан­ская ConocoPhillips с 8,4% и япон­ская Inpex с 7,55%. Про­ект управ­ля­ет­ся сов­мест­ной опе­ра­ци­он­ной ком­па­ни­ей North Caspian Operating Company B.V.

Об авторе

Вадим Борей­ко
редак­тор пор­та­ла Forbes.kz

 

 

 

 

архивные статьи по теме

Домашняя кухня терроризма

Между Сциллой и Харибдой

Убить дракона

Editor