4 декабря, 2024
Image default

Записки арестанта: “Мне не нравится видеть в зеркале барана”

О тюрем­ной дей­стви­тель­но­сти и рав­но­ду­шии назар­ба­ев­ской систе­мы, лома­ю­щи­ей жиз­ни людей через коле­но, читай­те в оче­ред­ном фраг­мен­те днев­ни­ка осуж­ден­но­го поли­ти­ка Вла­ди­ми­ра Козлова.

 

Автор: Вла­ди­мир КОЗЛОВ

 

26.10.12. Сего­дня — айт. Кұт­ты­қтай­мын! В тюрь­ме тиши­на, пер­со­нал отды­ха­ет. Вче­ра в пере­да­че мне при­нес­ли кни­ги, но они ушли на спец­кон­троль. А сего­дня празд­ник, зав­тра и после­зав­тра — выход­ные… Да еще и запа­сы вче­ра выгреб­ли, все про­вер­ку жда­ли, кото­рой не было. Одно к одно­му — я без книг на выходные.

В оди­ноч­ке без книг тяж­ко, но кого это здесь колы­шет. Тюрь­ма вооб­ще то место, где ты ощу­ща­ешь в пол­ном объ­е­ме, что никто и нико­гда не моти­ви­ро­ван к уча­стию в тво­ей судь­бе. Фра­за “нико­му до тебя дела нет” — в чистом виде. Если иметь в виду хоть какой-то вид забо­ты, хотя бы в слу­жеб­ном объеме.

Никто не смо­жет объ­яс­нить, для чего/кого в тюрь­ме есть вос­пи­та­тель (сло­во-то какое тупое для этих усло­вий). Здесь нуж­ны пси­хо­ло­ги, мно­го, реаль­ные, если обще­ство не хочет полу­чать на выхо­де отсю­да соци­о­па­тов, как это про­ис­хо­дит сейчас.

Я сижу пять меся­цев в каран­тин­ной зоне, где люди долж­ны нахо­дить­ся не более 15 суток, пото­му как здесь усло­вия жест­че, нет обще­ния, что очень важ­но. И здесь в основ­ном народ, кото­рый толь­ко “попал” в такие усло­вия, их толь­ко что аре­сто­ва­ли. Вижу, как мно­гим тяж­ко: за пять меся­цев сколь­ко таких мимо меня про­шло, ино­гда уда­ет­ся пере­кри­ки­вать­ся через “про­дол”. Им нуж­на помощь, и не фор­маль­ная, а реаль­ная, адап­ти­ру­ю­щая. А ее нет. Потом навер­ху, когда их пере­ве­дут, они будут общать­ся, обвык­нут­ся как-то, но эти две неде­ли здесь свою заруб­ку оста­вят в душе, у мно­гих — навсегда.

Сего­дня под утро сго­ре­ла лам­поч­ка — пару часов кай­фа­нул про­сто, аж проснул­ся от насту­пив­шей тем­но­ты. Екну­ло: неуже­ли все это был сон и я дома?! Нет, это все­го-навсе­го пере­го­ре­ла лам­поч­ка, и вто­рой раз за девять меся­цев я спал без све­та. Здорово.

В обед — беш! Обал­деть. Здесь вооб­ще-то кор­мят хоро­шо, с этим поря­док. Конеч­но же, для тюрь­мы, в срав­не­нии. Напри­мер, в СИ ДКНБ мясо “вжи­вую” мы не вида­ли, либо мик­ро­ско­пи­че­ские кусоч­ки чего-то непо­нят­но­го, либо при­вкус в кот­ле­те из вче­раш­не­го хле­ба, либо что-то белое, кусо­чек кру­че­ный, типа китай­ско­го сое­во­го из паке­ти­ка. Здесь — мясо реаль­ны­ми кус­ка­ми и в пер­вом, и в греч­ке-каше. Кро­ме того, быва­ют и ябло­ки, и еще какой “полож­няк”, типа — при­корм, витамины.

Лам­поч­ку поста­ви­ли помощ­нее — опять празд­ник. Так весь день и про­шел в лико­ва­нии… Мда, бата­реи сно­ва холод­ные — это, види­мо, что­бы ночью не жар­ко было спать. У меня два покры­ва­ла сво­их и казен­ное оде­я­ло — выживу.

27.10.12. Собы­тий прак­ти­че­ски нет: адво­ка­ты в Алма­ты, Алия тоже ногу лечит. Тоск­ли­во­ва­то. Это основ­ная про­бле­ма тюрь­мы — тос­ка от “ниче­го­не­де­ла­ния”.

В сосед­ней каме­ре сидит парень с фами­ли­ей Нур­сул­та­нов и с име­нем Назар­бай. По воз­рас­ту он как раз под­хо­дит для такой шут­ки, родил­ся уже при нынеш­нем пре­зи­ден­те. Сам из Умир­за­ка, это посе­лок неда­ле­ко от Актау, рядом с МАЭК. При Сою­зе это была дыра из щито­вых вре­мя­нок, не думаю, что сей­час лучше.

За сте­ной кто-то чита­ет вслух кни­гу. Види­мо, кни­га одна, вот нашли выход, что­бы всем было хоро­шо. Я чте­ния вслух со шко­лы не слы­шал. Инте­рес­но, парень даже с выра­же­ни­ем чита­ет, ста­ра­ет­ся. Сей­час вокруг по каме­рам — одна моло­дежь, 19—23 года. Те самые “мусуль­мане”, кото­рые все заеха­ли по 257‑й, ч. 2 (хули­ган­ка). Когда есть момен­ты — обща­ют­ся меж­ду собой через “про­дол”, что-то по Кора­ну уточ­ня­ют, под­дер­жи­ва­ют друг дру­га. Все — пер­во­хо­ды (кро­ме одно­го), “пехо­тин­цы”. Кста­ти гово­ря, я пере­дал после суда свои бума­ги, там есть и несколь­ко стра­ниц слов и выра­же­ний отсю­да: очень инте­рес­но, мно­го неожи­дан­но­го и необъяснимого.

Дру­зья в чет­верг при­нес­ли мне мно­го чего в пере­да­че, в т.ч. целую кури­цу варе­ную. Но моя каме­ра три с поло­ви­ной на три с поло­ви­ной: дви­гать­ся негде, кис­ло­ро­да мало, энер­гия почти не рас­хо­ду­ет­ся, и аппе­ти­та, соот­вет­ствен­но, нет. Пол­ку­ри­цы за два дня съел, пол­ку­ри­цы сего­дня выбро­сил. Жаль про­дукт, но что поде­ла­ешь: холо­диль­ни­ка здесь нет. Что не съел — то пропало.

Ребята-“мусульмане”, что заеха­ли по 257‑й, здо­ро­во “ожив­ля­ют” здеш­нюю жизнь. Их “рас­се­ли­ли” в каран­тин­ной зоне, вокруг моей каме­ры — в 110, 109, 108, 123, 124, 117. Даже не знаю, сколь­ко их, 6—8 чело­век вро­де бы. Они, как толь­ко появ­ля­ет­ся воз­мож­ность, сра­зу обща­ют­ся. Одно­му при­снил­ся сон, что “тер­пи­лы” (потер­пев­шие) по их делу напи­са­ли заяв­ле­ние, что они не име­ют пре­тен­зий, и всех этих “мусуль­ман” отпус­ка­ют на волю. И вот они этот сон все вме­сте тол­ку­ют, высчи­ты­ва­ют про­цен­ты веро­ят­но­сти, что этот сон — вещий. Инте­рес­но слу­шать, как они взбад­ри­ва­ют друг дру­га. После это­го они про­чли спе­ци­аль­ный какой-то намаз, благодарственный.

При­нес­ли “полож­няк” (обя­за­тель­ное, от тюрь­мы) — мыло хозяй­ствен­ное, туа­лет­ная бума­га, тюбик зуб­ной пас­ты. Это еже­ме­сяч­но выда­ют. К вече­ру что-то нака­ти­ло смур­ное настро­е­ние. Вро­де бы ни о чем, а вот при­да­ви­ло, как плит­кой. Ино­гда такое быва­ет, совсем от это­го не убе­ре­жешь­ся никак. Нуж­но про­сто пере­жить. Жаль, я так и не при­вык спать днем, поэто­му читаю-читаю-читаю-пишу-читаю-читаю…

18:10. Загре­ме­ли баки в “про­до­ле” — ужин. Сна­ча­ла повер­ху, на вто­ром “про­до­ле”, над голо­вой, слыш­но, как едет тач­ка, — по внут­рен­ним пере­хо­дам кух­ни раз­во­зят еду. Тач­ка ката­ет­ся толь­ко по вто­ро­му “про­до­лу”, а на пер­вый (к нам) и тре­тий баки носят “балан­де­ры” вруч­ную. Я уже вто­рой месяц как не беру тюрем­ной пищи. Сна­ча­ла все­рьез опа­сал­ся, когда здесь сиде­ли коми­тет­ские опе­ра, что могут чего-нибудь сунуть, — как раз суд шел, мало ли, иди­о­том на суде будешь сидеть. А сей­час жал­ко выбра­сы­вать то, что при­хо­дит с пере­да­ча­ми, не успе­ваю есть.

28.10.12. Сего­дня участ­во­вал в выбо­рах в Ман­ги­ста­ус­кий област­ной мас­ли­хат. Вче­ра вече­ром пре­ду­пре­ди­ли, что в 6 утра — готов­ность. За кого голо­со­вать — никто не ука­зы­вал, у тюрь­мы ответ­ствен­ность за явку толь­ко. Надел костюм, кото­рый дожи­дал­ся апел­ля­ци­он­но­го суда. Кон­тро­ле­ры не узна­ли: гово­рят, дума­ли, что кто-то из КУИС при­шел, чуть было честь отда­вать не при­ня­лись. Кон­тро­ле­ры были уже не те, что на суд выво­ди­ли, поэто­му понят­на их реакция.

Сре­ди кан­ди­да­тов — Дима Клин­чев. Знаю его, конеч­но. Но он — от “Нур Ота­на”, и про­го­ло­со­вал я за барыш­ню, кото­рая была “вре­мен­но не рабо­та­ю­щей”. Чле­ны комис­сии тоже уди­ви­лись — я один был “при пара­де”. Ну вот захо­те­лось поду­ра­чить­ся и полу­чи­лось в удо­воль­ствие. При­шел, снял костюм — я сно­ва “дома”, арестант.

Зачем-то пове­ли к хозя­и­ну. Корот­ко пого­во­ри­ли “за жили-были”. Поль­зу­ясь слу­ча­ем, спро­сил о воз­мож­но­сти пере­во­да в ту каме­ру мед­про­до­ла, в кото­рой как-то недол­го был в июле. Она боль­ше, свет­лее, с душем, без “теле­ви­зо­ра” на окнах, три окна боль­шие — люкс тюрем­ный. Ска­зал, что­бы я напи­сал заяв­ле­ние. Напи­шу. Может быть, хотя бы пару недель в нор­маль­ных усло­ви­ях пожи­ву, не сту­ка­ясь голо­вой об шкон­ку свер­ху: в той каме­ре две одно­ярус­ные шконки.

29.10.12. С утра — ржал, про­сто как конь. Я тут кни­ги “гло­таю” по 700 стра­ниц в день. Бед­ная моя Алия и дру­зья, кото­рые в ее отсут­ствие вынуж­де­ны снаб­жать меня кни­га­ми. Мага­зи­ны столь­ко нови­нок не име­ют, и ино­гда кни­ги при­хо­дят, види­мо, с лот­ков у база­ров, где пожи­лые люди про­да­ют то, что копи­ли “эсе­се­ров­ски­ми” годами.

Так “зашли” ко мне тол­стые жур­на­лы-книж­ки в мяг­кой облож­ке “Подвиг”. Это было при­ло­же­ни­ем к хла­му типа “Сель­ская жизнь”. Под­пи­шешь­ся на это г‑но, поиме­ешь пра­во под­пи­сать­ся на “Подвиг”, а там было что почи­тать. Мне попа­ли несколь­ко кни­жек серии “КС” (“Клас­си­ки и совре­мен­ни­ки”). Конеч­но, в этом сов­ко­вом “обра­зии” было око­ло 70% хла­ма, кото­рый по раз­на­ряд­ке выпус­кал­ся по реше­нию Полит­бю­ро. Но встре­ча­лось и дельное.

С утра читал “Юмор серьез­ных писа­те­лей”, 1990 года. Это уже пере­строй­ка была, и поэто­му в чис­ло про­чих авто­ров вклю­че­ны уже И.Эренбург, И.Бабель, В.Шишков и М.Булгаков — “Соба­чье серд­це”. В анно­та­ции ска­за­но, что темы, затро­ну­тые авто­ра­ми, не поте­ря­ли сво­ей акту­аль­но­сти и по сей день. Я бы ска­зал, что они были акту­аль­ны­ми все годы совет­ской вла­сти и вновь ста­ли акту­аль­ны сей­час и здесь.

Как вам: “…Если вы забо­ти­тесь о сво­ем пище­ва­ре­нии, не читай­те до обе­да совет­ских газет”?! Хочет­ся доба­вить: и не смот­ри­те “Хабар” на ночь. А это: “…Раз­ру­ха не в кло­зе­тах, а в голо­вах”? Про­чел на одном дыха­нии — наржал­ся на неде­лю вперед.

Чу! — “Про­дол”, про­вер­ка!!!” — Это кон­тро­лер кри­чит, что­бы народ со шко­нок сла­зил, к утрен­ней про­вер­ке был готов: вый­ти из каме­ры, доло­жить­ся — ФИО, ста­тья… Сей­час отдам заяв­ле­ние на пере­вод в дру­гую каме­ру. Будем погля­деть, что и как даль­ше будет.

Как я и гово­рил, в тюрь­ме или пусто, или густо с собы­ти­я­ми. При­ве­ли к хозя­и­ну где-то в 15:30 — ока­зы­ва­ет­ся, Алия полу­чи­ла раз­ре­ше­ние на сви­да­ние. Хозя­ин его при мне под­пи­сал, напра­вил на испол­не­ние. А даль­ше — все про­тив­но и неуди­ви­тель­но, что еще более противно.

Сви­да­ние у нас состо­я­лось в 17:20 и про­дли­лось десять минут. Это при­том, что с 9 до 12 Алия про­ве­ла в суде, полу­чая раз­ре­ше­ние, а потом с 14:30 до 17:20 — в тюрь­ме, пыта­ясь это судеб­ное раз­ре­ше­ние реа­ли­зо­вать. То есть, соглас­но зако­ну, я имею пра­во на два сви­да­ния в месяц про­дол­жи­тель­но­стью до 3‑х часов каж­дое. Потом вклю­ча­ет­ся испол­не­ние — и я полу­чаю два сви­да­ния по десять минут. Это при­том, что я не нару­ши­тель режи­ма и не огра­ни­чен в этом праве.

Раз­ре­ше­ние на сви­да­ние дей­стви­тель­но один день. Три часа из это­го дня забрал суд на одну под­пись, потом обед, потом осталь­ное вре­мя уби­ла тюрь­ма. Долж­ны мы такую систе­му ува­жать? Не долж­ны мы иметь жела­ние такую систе­му изме­нить? Если отве­ча­ем “да” на пер­вый вопрос и “нет” на вто­рой, то мы — ста­до бара­нов и туда нам всем и доро­га. Сна­ча­ла не под­ни­мая голо­вы будем жрать что дают, а потом сожрут нас.

Если кому-то нра­вит­ся видеть в зер­ка­ле без­мозг­ло­го и покор­но­го ко все­му бара­на, то — не мне и не моим дру­зьям. И, уве­рен, не боль­шин­ству граж­дан стра­ны. Про­сто мно­гие еще в зер­ка­ло не смот­ре­ли по-насто­я­ще­му. Такая систе­ма — а она такая во всем, без исклю­че­ния — порож­да­ет сна­ча­ла про­тест, потом, когда чело­век убеж­да­ет­ся, что его про­тест никто из обя­зан­ных слу­шать и реа­ги­ро­вать не заме­ча­ет, насту­па­ет нена­висть и страх. Оба этих чув­ства есть зло.

При­ме­ни­тель­но к ситу­а­ции с нашим сви­да­ни­ем — самое опас­ное в этом то, что никто из сотруд­ни­ков тюрь­мы, уве­рен, спе­ци­аль­но не вре­дил, не про­ти­во­дей­ство­вал. Так рабо­та­ет сама систе­ма — рав­но­душ­ная к бедам, неква­ли­фи­ци­ро­ван­ная, без­от­вет­ствен­ная. Мож­но про­сто выта­щить сотруд­ни­ка, отве­ча­ю­ще­го за орга­ни­за­цию сви­да­ния, на какое-нибудь сове­ща­ние на парутрой­ку часов, и никто даже не заду­ма­ет­ся, что из-за это­го все вста­ло. Люди, при­е­хав­шие изда­ле­ка, что­бы уви­деть сво­их род­ных, тупо сто­ят на ули­це, как рабы.

Реаль­но — никто не заду­ма­ет­ся. Пото­му что эта систе­ма рабо­та­ет толь­ко на себя, толь­ко на свои нуж­ды, это при­о­ри­тет­но. Если пнут свер­ху, то забе­га­ют. Один раз. Как камень в боло­то упал — и опять тишь да гладь болот­ная, воню­чая и гряз­ная по сво­ей сути. И все, что в нее попа­да­ет, сна­ча­ла долж­но стать воню­чим, “сво­им” по при­ро­де. Кто-то пыта­ет­ся внут­ри сохра­нить что-то “на потом” “для себя”, но мало кому уда­ет­ся это сде­лать надол­го и нико­му — навсе­гда. Нуж­но спе­шить, успеть сохра­нить остат­ки, что­бы было с кем начи­нать новое, другое.

Полу­чил теле­грам­му в под­держ­ку от жен­щи­ны по име­ни Наги­ма — спа­си­бо. Не смог вспом­нить, кто это, воз­мож­но, про­сто незна­ко­мый мне чело­век. Тогда вдвойне при­ят­но вни­ма­ние и под­держ­ка, коп рах­мет, Нагима.

Моло­дежь мусуль­ман­ская, кото­рая тут рядом, полу­ча­ет пер­вые уро­ки реа­лий. Кто-то из “бра­тьев” (они все друг к дру­гу обра­ща­ют­ся “брат”), что были с ними и остав­ле­ны на сво­бо­де, нача­ли давать пока­за­ния про­тив тех, кто сей­час в СИЗО. Для них это шок: как же так, ведь “бра­тья”. Есте­ствен­ный отбор.

Я не к тому, что­бы одно­знач­но защи­щать всех, кто в тюрь­ме, от нака­за­ния. Я про­тив под­ло­сти в любом ее обли­чии, про­тив того, что­бы “цель оправ­ды­ва­ла сред­ства”, пото­му что это удел убо­гих подон­ков, не спо­соб­ных дости­гать цели достой­ным путем. Да, достиг­нут — но при­дут к ней еще боль­ши­ми него­дя­я­ми, чем те, кого они яко­бы “во имя спра­вед­ли­во­сти” пре­сле­до­ва­ли. Един­ствен­ный достой­ный вари­ант, для тех, кто хочет дости­гать цели “любы­ми сред­ства­ми”, — достиг и застре­лил­ся. Достиг — моло­дец, застре­лил­ся — осо­знал, какой ценой достиг.

В тему — тюрем­ная бай­ка. Захо­дит в общую каме­ру новень­кий. Его сра­зу в обо­рот — кто такой, по какой ката­ешь­ся, тосе, при­ко­лы, что­бы пой­мать на “база­ре” и потом гно­бить, если полу­чит­ся. Про­вер­ка сло­вом. Зада­ют вопрос, типа выби­рай: “Вил­кой в глаз или в ж‑пу раз?” Он осмат­ри­ва­ет всех (а там блат­ные и “смот­ря­га” камер­ный) и гово­рит всем: “При­вет, п…сы”. Каме­ра на бро­вях: как так? А он: “А что мне еще думать, если я здесь ни одно­го одно­гла­зо­го не вижу”. Так и в систе­ме этой: сре­ди тех, кто дости­га­ет цели “любой ценой”, “одно­гла­зых” нет.

30.10.12. Окно в моей каме­ре на уровне верх­ней шкон­ки, с пола не выгля­нешь. Если есть настро­е­ние “посмот­реть теле­ви­зор” — лезу наверх и смот­рю. Все в частую кле­точ­ку, и одну и ту же про­грам­му пока­зы­ва­ют — внут­рен­ний двор ГМ172/10.

Ино­гда вижу там Тал­га­та Сак­та­га­но­ва. Он един­ствен­ный из всех “озен­цев” попро­сил­ся в “хоз­бан­ди­ты”, при тюрь­ме остал­ся, под­ме­тать двор, копать, чистить и т.д. Это тоже осуж­ден­ные, кому не боль­ше 5 лет дали, но… По поня­ти­ям тюрем­но-зонов­ским они теперь долж­ны каж­дый день “заслу­жи­вать”, быть полез­ны­ми, как-то так вот.

С Тал­га­том не общал­ся — не о чем, все ясно. Кого-то били, что­бы на 65‑ю под­пи­сать, а кто-то с само­го нача­ла “искренне рас­ка­ял­ся” и на суде тоже “как надо” себя вел. Теперь у него сви­да­ния без огра­ни­че­ний, сидит рядом с домом, через 7 меся­цев уйдет “на колон­ку” (на посе­ле­ние, здесь, в Актау) — “жизнь уда­лась”. Как бы.

При­хо­дил толь­ко что г‑н Муха. Он — пра­во­за­щит­ник от Бюро Жовти­са, кото­рым сей­час руко­во­дит Роза. Пере­дал от обо­их при­вет и унес мои при­ве­ты им. Муха — как раз тот слу­чай, когда хоро­ший чело­век на сво­ем месте дела­ет нуж­ное дело. Ред­кое соче­та­ние, к сожа­ле­нию. Парень рядом с ним (нас одна­жды пред­ста­ви­ли, но после мы не обща­лись — забыл ФИО) — помощ­ник его — такой же спо­кой­ный, может быть вполне про­дол­жа­те­лем, хоте­лось бы иметь пре­ем­ствен­ность в таких вот случаях.

А пря­мо под моим окном Тал­гат Сак­та­га­нов скре­бет чего-то лопа­той и пома­хи­ва­ет вени­ком. Тот самый весе­лый, уве­рен­ный в себе парень, кото­рый назы­вал меня “рус­ский — нерус­ский”. Тот да не тот, тот кон­чил­ся 16 декаб­ря 2011 года, как поп Гапон 9 янва­ря 1905 года. Исто­рия цик­лич­на, каж­до­му вре­ме­ни — свои “гапо­ны”.

И еще при­хо­ди­ли — теперь та самая ожи­да­е­мая комис­сия из КУИС. В лице стар­лея поче­му-то. Но с важ­но­стью у него было все в поряд­ке. Посмот­рел, что я читаю, спро­сил — есть ли жало­бы. И все.

Дали теп­ло в бата­реи. Весе­лей чуть ста­ло. Но в душе горя­чей воды нет, и я отка­зал­ся от похо­да в душ, болеть здесь не хочет­ся. Луч­ше сам потом нагрею и в тази­ке помо­юсь. Нако­пи­лось семь книг про­чи­тан­ных в послед­ние дни, не могу пока пере­дать в дру­гие каме­ры. Кон­тро­ле­ры сме­ни­лись сно­ва и пока не разрешают.

Вче­ра кон­тро­лер со вто­ро­го режим­но­го “про­до­ла”, когда мне пере­да­чу пере­да­вал: “А зачем вам куку­руз­ное мас­ло?” — “Салат делаю, огур­цы, поми­до­ры, лук, чес­нок, с мас­лом”. — “Ни фига себе!..” А то! Будет потом по тюрь­ме ходить, что сидел такой весь непо­нят­ный! Кни­ги читал ноча­ми, в костю­ме ходил, сала­ты с куку­руз­ным мас­лом ел. PR — он и в тюрь­ме PR. Хи-хи два раза.

Один из “новых” кон­тро­ле­ров обра­щал­ся ко мне “гос­по­дин Коз­лов”: “Гос­по­дин Коз­лов, “суш­ня­ка” лиш­не­го не най­дет­ся?” Суш­няк — вода, сок в бутыл­ке. У меня с лета запас “Бор­жо­ми”, буты­лок 15 сто­ит, жал­ко нет — на здоровье.

Здесь у кон­тро­ле­ров своя фиш­ка. Даже когда они согла­ша­ют­ся что-то пере­дать в дру­гую каме­ру (кни­ги, сига­ре­ты, излиш­ки про­дук­тов), нуж­но ждать, когда при­дут балан­де­ры. Кон­тро­ле­рам взять в руки от аре­стан­та и пере­дать дру­го­му — запад­ло, “не полож­няк”, для это­го балан­де­ры есть. В дру­гих тюрь­мах, где был, — не так. Берут, отно­сят. Или вооб­ще никак и ниче­го не берут, если тюрь­ма “крас­ная”, режимная.

Чем боль­ше тюрь­ма, тем мень­ше у нее шан­сов быть режим­ной, пото­му что тюрем­ный бунт, кипеж — шту­ка серьез­ная. Когда весь “про­дол” или несколь­ко “про­до­лов” начи­на­ют в такт бить в две­ри, когда вскры­ва­ют­ся десят­ка­ми — это боль­шое ЧП с весо­мы­ми “орг­вы­во­да­ми”. Рабо­та тюрем­ных опе­ров — шту­ка, наобо­рот, тон­кая, фили­гран­ная. Знать, вли­ять, не допус­кать… Такая вот систе­ма сдер­жек и противовесов.

Книг про­чи­тан­ных для раз­да­чи уже 9. Вче­ра попы­тал­ся толк­нуть сосе­дям — не про­шло, кон­тро­лер не раз­ре­шил. Тюрь­ма про­сто наби­та дву­смыс­лен­но­стя­ми, ало­гич­но­стью и недо­ска­зан­но­стью. Что мож­но, что нель­зя, что “полож­няк”, что “запад­ло” — слож­ный вине­грет. Я частень­ко упо­треб­ляю неко­то­рые “жана­со­здер”, не пото­му, что гово­рю сей­час на этом язы­ке, про­сто это ведь тоже жизнь, о кото­рой извест­но очень немно­гим, да и не силь­но прав­ди­во изло­же­но: то сплошь роман­ти­ка, то сплошь чернуха.

А исти­на не толь­ко где-то посре­дине, но и меня­ет­ся посто­ян­но, что-то ухо­дит, что-то при­хо­дит. Четы­ре меся­ца в оди­ноч­ке при­во­дят к тому, что заме­чаю уже: ино­гда при­хо­дит­ся вспо­ми­нать, вытас­ки­вать из “запас­ни­ков” то или иное сло­во. Голос свой слы­шу на утрен­ней и вечер­ней про­вер­ках, да еще пару раз пару слов за день одних и тех же. “Осуж­ден­ный Коз­лов Вла­ди­мир Ива­но­вич, ста­тьи 164, 170, 235, срок 7 лет 6 меся­цев, жалоб и заяв­ле­ний нет” — это на про­вер­ках. И “керек емес, рах­мет”, “мазiрi кан­дай, бiрiн­шi­ге, екiн­шi­ге кан­дай тамак бар?” — когда есть жела­ние пооб­щать­ся с балан­де­ром, зав­трак-обед-ужин. Обыч­но мне толь­ко кешi­ге бiреу нан тек кана керек, я делаю вече­ром салат с мас­лом и, как в дет­стве, люб­лю хле­бом (он здесь хоро­ший, све­жий, пекут в 23‑й коло­нии), короч­кой выби­рать остатки…

Пой­мал себя на мыс­ли, что вот эта писа­ни­на мне нуж­на даже как спо­соб не забыть сло­вар­ный запас хотя бы пись­мен­но. В “про­до­ле” — несут зав­трак, при­бли­зи­тель­но 7:30, сей­час будет мой диа­лог с балан­де­ром: “Салем, Гена­дий Вла­ди­ми­ро­вич (в фоне­ти­че­ской тран­скрип­ции это зву­чит так; Ген. Вла­дим. он меня назы­ва­ет кото­рый месяц; балан­де­ру Шав­ка­ту так удоб­ней, он при­вык так кого-то назы­вать; я не про­тив, пусть) — “Кай­ыр­лы тан, балам!” (он моло­дой, сидит за угон вер­блю­дов) — “Тан­гы ас будешь?” — “Жумырт­ка бар ма?” Если есть яйцо — беру, а нет, ино­гда — май берш — и все. Кашу не ем, без дви­же­ния на кашах раз­не­сет в момент.

Мест­ные каза­хи, адай­цы, гово­рят на сво­ем наре­чии, язык мест­ный в срав­не­нии с алма­тин­ским, к при­ме­ру, или иным, как аме­ри­кан­ский англий­ский с бри­тан­ским. Напри­мер, вме­сто казiр келе­мiн мож­но услы­шать каз­ке­лем, так вот, одним сло­вом; берiнiз­шi упро­ще­но до бер­шi, айты­ныз­шы — до айтшы.

Вооб­ще все про­ще, без изли­шеств, в чис­ло кото­рых ино­гда попа­да­ет и веж­ли­вость, — это я про тюрь­му. При­чем отно­ше­ния меж­ду заклю­чен­ны­ми гораз­до более выдер­жа­ны и кор­рект­ны, чем отно­ше­ния меж­ду сотруд­ни­ка­ми. Даже сотруд­ни­ки с аре­стан­та­ми гово­рят веж­ли­вее, чем меж­ду собой. На днях слы­шал моно­лог жен­щи­ны-сотруд­ни­цы с кон­тро­ле­ром: 40% состо­я­ло из очень понят­ных, но непе­чат­ных слов, при­чем без над­ры­ва, без свя­зу­ю­щих “э‑э”, вид­но было, что сло­ва при­выч­ные, повседневные.

Сего­дня “пости­рал­ся” — постель­ное. Вооб­ще-то его мож­но сда­вать в стир­ку, но я как-то полу­чил из стир­ки белье, кото­рое на ощупь было жир­но-про­тив­но-скольз­ким, а запах… Похо­же, вме­сто порош­ка упо­треб­ля­лось хоз­мы­ло и почти не полос­ка­лось. Поме­нял три раза воду, пока про­по­лос­кал после той стир­ки, и решил — луч­ше сам. Тем более что Алия снаб­жа­ет отмен­ной сти­раль­ной пас­той в тюби­ках и после стир­ки у белья шикар­ный запах, пере­би­ва­ю­щий даже тюрем­ное “амбре”. Даже когда стир­ка сох­нет, в каме­ре чув­ству­ет­ся запах свежести.

За стен­кой, в 110‑й каме­ре, кто-то дол­го кри­чит “Хочу домой!!!”, а потом поче­му-то сме­ет­ся. Неге? Бiлiмеймiн.

архивные статьи по теме

Как казахстанцы покорили Монголию

Второй процесс по БТА гонят к концу

Нефтяников не выпускали из-за журналистов?