Евгений ЖОВТИС: «МЫ – НЕ МОЛОДАЯ ДЕМОКРАТИЯ, МЫ – СТАРЕЮЩИЙ АВТОРИТАРИЗМ!»
Евгений ЖОВТИС
Ну вот и закончилось мероприятие под названием «Выборы депутатов мажилиса парламента Республики Казахстан». Никаких неожиданностей не произошло. Все, что предсказывали пока еще заботящиеся о своей деловой репутации эксперты сразу после объявления досрочных выборов, осуществилось с точностью до единиц процентов.
НАЗНАЧЕНИЕ ДЕПУТАТАМИ, КОТОРОЕ ПО КАКОМУ-ТО НЕДОРАЗУМЕНИЮ НАЗЫВАЮТ ВЫБОРАМИ
В мажилис прошли партия «Нур Отан» и два ее сателлита на предыдущих выборах (не в смысле вирусы или телохранители, поскольку у этого термина есть и такие определения, а в смысле — спутники): ДПК «Ак жол» и Коммунистическая народная партия Казахстана (КНПК). Итоги: 82% у «Нур
Отана» и по 7% у сателлитов, чтобы тоже быть представленными в парламенте и при этом чтобы никому из них не было обидно. Остальным партиям определили проценты в пределах статистической погрешности.
Подтверждена политическая конструкция мажилиса, где справа, очевидно, ДПК «Ак жол», слева — КНПК, а в середине — пользующаяся всенародной поддержкой, непобедимая и большая, почти как КПСС, партия с непонятной политической ориентацией (за все хорошее против всего плохого — это не определение места в политическом спектре), «Нур Отан».
Примечательно, что приличная часть избранных депутатов — это те самые, которые единогласно «самораспустились», а теперь собрались снова.
А в целом — полная победа единой линии, абсолютной лояльности и «ручного» управления.
Правда, к настоящим выборам это имеет слабое отношение. По существу, это организованное мероприятие, проводимое исполнительной властью с определенной периодичностью (почти всегда досрочно, исходя из политтехнологических задач), с четко заданной целью, с такими же четко определенными параметрами и при эффективном «ручном» управлении.
Сразу подчеркну, что меня мало интересует точка зрения нашего Центризбиркома по этому поводу. Я еще не забыл, как советский Центризбирком проводил голосование за одного кандидата от единственного блока коммунистов и беспартийных и называл это выборами. Так что здесь очевидное пусть не право‑, так политическое «преемство» тех, кто управляет выборами.
Мне очень жаль, что наши власти решили продолжать наступать на те же грабли, на которые наступают авторитарные режимы во всем мире. Это ничего хорошего в исторической перспективе, причем не очень далекой, не сулит. Такие мероприятия, под громким названием «выборы», не обеспечивают легитимности выборных органов. Они не помогают хотя бы относительно сбалансировать политические интересы в обществе, обеспечить политический диалог, иметь обратную связь с разными слоями, социальными группами. Они помогают в какой-то степени сформировать законодательный орган (если, конечно, в него попадет достаточное количество квалифицированных юристов и разносторонне образованных политиков), но насчет представительной функции парламента — большие сомнения. Это мероприятие приводит только к тому, что заранее составленные и согласованные списки депутатов, наличие которых, естественно, власти всегда отрицали, просто определенным образом узакониваются, отражая внутриэлитное распределение власти.
Сам я в этих мероприятиях в последние годы практически не участвую ни в каком качестве: ни кандидата, ни избирателя, ни наблюдателя. Об этом и другом попробую порассуждать ниже.
ШАРИКА ТАМ НЕТ!
Мне всегда было интересно наблюдать за лохотроном под названием «шарик-малик». Кто не знает, это когда граждане пытаются угадать, под каким из трех передвигаемых наперсточником перевернутых стаканчиков находится шарик, и получить за это определенную сумму денег. Мне интересна человеческая психология, потому как, что примечательно, там шарика нет вообще. Ни под одним из стаканчиков! Когда наперсточник начинает двигать стаканчики, он ловко прячет шарик в руке и так же ловко возвращает его на место, чтобы продемонстрировать, что шарик находится под другим стаканчиком.
То есть это игра с заранее заданным результатом. В ней нет никаких шансов выиграть, если только наперсточник не дает возможность выиграть своему подсадному или жертве, чтобы заинтересовать ее в продолжении игры. Думаю, что об этом знают или, во всяком случае, что-то слышали практически все, кто в ней участвует. И все равно люди пытаются угадать, под каким стаканчиком находится шарик, в то же время предполагая, что его ни под одним из них нет. Какой-то паралич мозга наступает в форме: «А вдруг?!» Вдруг там окажется шарик и удастся «на халяву срубить бабки». И почти невозможно объяснить, что нет никакого «вдруга», потому что шарика там нет!
Наши выборы по предсказуемости результата для оппозиции или «несогласных» в последние почти 15 лет мало чем отличаются от вышеописанной процедуры. Не удается оппозиции пройти в парламент по целому ряду причин, в том числе, по моему мнению, совершенно объективных, о которых я скажу ниже, но главная — нет там шарика. Результат заранее известен.
А дальше можно, конечно, дискутировать о том, нужно ли участвовать в таком мероприятии оппозиционным политикам. Кстати, и здесь власти подстраховались. Во‑первых, проводя выборы в мажилис по пропорциональной системе, то есть по спискам политических партий, таким образом минимизируя любые риски, связанные с личностными факторами в определенном избирательном округе. И, во‑вторых, установив норму о том, что неучастие в выборах ведет к отмене регистрации политической партии, исключая возможность такого сильного политического шага, как бойкот выборов.
Можно также подискутировать о том, участвовать или не участвовать в нем несогласным гражданам избирателям, тем более что графы «Против всех» в наших избирательных бюллетенях нет.
Конечно, некоторые резоны для участия оппозиционных политиков в данном мероприятии есть. Например, хоть ненадолго получить доступ к общенациональным средствам массовой информации и сказать что-нибудь новое, альтернативное, отличающееся от обычной официальной пропаганды. Провести встречи с гражданами и немного поднять уровень своей узнаваемости. Набрать хоть и небольшой, но все же политический капитал. Улучшить аргументацию и навыки оратора. Верх желаний: увеличить ряды своих сторонников. Но все это при условии, что есть ясное понимание, что на результат это никак не повлияет. Шарика там нет и пока не предвидится!
Кое-какие шансы были бы возможны на выборах по мажоритарной системе, но, как показал опыт местных выборов, неугодных кандидатов можно «отстрелять» на стадии регистрации.
Еще сложнее этот вопрос для несогласных избирателей. Я с большим уважением и симпатией отношусь к ряду кандидатов, например, из списка партии ОСДП — Зауреш БАТТАЛОВОЙ, Уалихану КАЙСАРОВУ, Ермурату БАПИ, Бакытгуль МАКИМБАЙ и другим. Но практически точно знал, что их не пропустят в мажилис, если нет предварительных договоренностей с теми, кто организует данное мероприятие, или политического решения на самом верху. Никаких признаков таких договоренностей или решения не было видно, поэтому я спокойно уехал из страны на время выборов.
Как никто не представлял мои политические взгляды и интересы в предыдущем парламенте, так никто не будет их представлять и в следующем.
И ничего в этом положении не изменится, если не изменится политический контекст и не начнется реальная политическая модернизация в условиях наличия политической воли создавать институты и процедуры представительной демократии, что вообще-то записано в нашей Конституции.
НАШИ ВЫБОРЫ — ЭТО НЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ УСЛОВИЙ ДЛЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОНКУРЕНЦИИ, ЭТО ОРГАНИЗАЦИЯ И ПРОВЕДЕНИЕ МЕРОПРИЯТИЯ
Выборы — это венец политической конкуренции. Поэтому задача властей, в том числе Центризбиркома, в полном соответствии со статьей 5 Конституции Казахстана, которая гарантирует идеологическое и политическое многообразие, обеспечивать условия для политической конкуренции, причем равные условия для всех участников политического процесса. И все время, а не в период проведения мероприятия под названием «выборы».
Вообще, политическая конкуренция — это не только участие в выборах. Это предоставление всех возможностей для политической деятельности, в том числе оппозиционной, в течение всего времени, особенно в межэлекторальный период. Равенство условий для политической конкуренции должно существовать всегда, потому что только в этом случае можно предоставить одним гражданам возможность реализовывать свои политические интересы, взгляды и амбиции, а другим — избирателям — возможность сравнивать различные политические программы, получать исчерпывающую информацию и делать осознанный выбор. То есть реализовывать и пассивное, и активное избирательное право.
Следующие выборы в действительности начинаются на следующий день после предыдущих. Победители занимают большинство или значительное количество мест в парламенте, определяют политику страны, берут на себя ответственность за управление государством, исполнение законов и его результаты. Проигравшие возвращаются как оппозиция в парламент, а некоторые из них, если пройти не удалось, идут в общество нарабатывать политический капитал для следующих выборов.
Это постоянная борьба за власть различных политических групп с различными представлениями о том, как должна управляться и развиваться страна в целом или в частностях.
В начале 2000‑х годов один высокопоставленный чиновник сказал мне буквально следующее: «Мы понимаем, конечно, что оппозиция нужна. Она должна анализировать решения власти, советовать, давать экспертные заключения, помогать нам и государству развиваться». В полном изумлении я задал ему вопрос: «Вы действительно считаете, что оппозиция — это научно-исследовательский институт, который должен вам помогать хорошо управлять страной?» И продолжил: «Все как раз наоборот, оппозиция хочет прийти к власти и поэтому, критикуя вас за ваши ошибки, нарабатывает политический капитал для прихода к ней. А дальше уже ваша задача реагировать на эту критику и меняться, успевать реагировать на возникающие вызовы или уступить место тем, кто сможет действовать в интересах общества и государства, возможно, лучше, чем вы».
И при этом представить себе парламент без оппозиции в стране, позиционирующей себя, снова цитирую нашу Конституцию, как демократическое государство, пусть даже и на этапе его строительства, просто невозможно. У нас оппозиция была в парламенте даже в самые первые годы независимости.
Такое положение — это результат действия целого ряда факторов:
— целенаправленной политики выдавливания оппозиции из публичного политического поля, ее маргинализации и лишения каналов обращения к избирателям;
— установления высокого порога прохождения политических партий в мажилис парламента;
— крайне ограничительного законодательства об общественных объединениях и политических партиях;
— репрессивного законодательства о мирных собраниях (шествиях, демонстрациях, митингах), по существу, лишающего граждан возможности пользоваться этим закрепленным в Конституции способом выражения, в том числе своих политических взглядов, критики власти и выдвижения политических лидеров;
— полной политической монополизации электронных средств массовой информации (радио и телевидения) и ограничения независимых общественно-политических печатных изданий до менее десятка;
— субъективных причин, связанных с личностями лидеров казахстанской оппозиции;
— состояния казахстанского общества, все еще не преодолевшего советского отношения к государству
и последствий перестроечного стресса,
и целого ряда других.
О каких условиях для нормальной политической конкуренции можно говорить при нашем законе о политических партиях? Мне всегда было интересно узнать, как власти представляют себе создание политической партии по этому закону.
Представим себе, что появилась группа с выраженными политическими взглядами. Сначала она должна зарегистрировать оргкомитет из десяти человек, потом за два месяца набрать тысячу граждан-инициаторов для проведения учредительного съезда, причем представляющих две трети областей республики, Алматы и Астану. А потом еще за четыре месяца набрать уже сорок тысяч членов, причем не менее чем по шестьсот во всех областях республики, Алматы и Астане. Если группа не успеет провести всю эту процедуру и соблюсти все требования за шесть месяцев, ее оргкомитет распускается и все начинается сначала.
То есть за два месяца надо провести агитационную работу как минимум в девяти областях страны, Алматы и Астане, сагитировать одну тысячу человек и привезти их в одно место для учредительного съезда. А потом еще за четыре месяца сагитировать для членства еще тридцать девять тысяч, причем по шестьсот в каждом из регионов страны, чтобы все они стали членами этой партии.
Даже при полном нейтралитете местных органов власти это сделать совершенно нереально. Каждый, кто создавал профсоюз или просто общественное объединение, это хорошо знает. Даже если политические цели и идеи создателей политической партии весьма привлекательны.
А в условиях, когда большинство государственных служащих — члены «Нур Отана», рассчитывать, что они будут спокойно смотреть на появление политического конкурента, просто невозможно, даже если и не будет прямых указаний сверху. Думаю, не следует сомневаться в том, что административный ресурс, возможности местных органов исполнительной власти, в том числе правоохранительных органов, будут прямо или косвенно использоваться для создания всевозможных препятствий для набора необходимого количества граждан как для проведения учредительного съезда, так и тем более для необходимых сорока тысяч членов для регистрации. За последние 15 лет таких примеров множество.
При этом всегда есть возможность обвинить организаторов партии в нехватке количества либо граждан-инициаторов, либо членов (кто-то за это время уехал с места постоянной регистрации или вообще из страны; кого-то «уговорили» не ссориться с местными властями, у которых другая политическая ориентация; кто-то просто умер, не дождавшись регистрации).
Помню, как один из организаторов оппозиционной партии применил «ноу-хау», когда заявление о вступлении в эту партию граждане подписывали в присутствии двух свидетелей, которые должны были, если что, подтвердить, что данный гражданин или гражданка подписывали это заявление в здравом уме и доброй памяти, осознавая, что они делают и делают это не под принуждением. Только нотариуса не хватало для полного оформления свободного волеизъявления! Прямо как отбор в отряд космонавтов. Правда, партию все равно не зарегистрировали, но изобретательность, продиктованная ее организаторам явно ограничительным законодательством и еще более ограничительной правоприменительной практикой, конечно, впечатляет.
Но даже если оппозиционную политическую партию зарегистрировали, но у нее нет «запаса» в несколько тысяч членов, всегда можно периодически пересчитывать количество членов партии и, как только их станет меньше сорока тысяч, ликвидировать ее, как это произошло в прошлом году с Коммунистической партией Казахстана.
А если еще к этому добавить административную и уголовную ответственность за создание и деятельность незарегистрированных общественных объединений, которые к тому же не могут заниматься политической деятельностью, потому что этим могут заниматься только политические партии, и успешно внедряемое сверху в общественное сознание негативное отношение к любой оппозиции, то шансы создать оппозиционную политическую партию близятся к нулю.
Что абсолютно не означает, что в обществе нет критически настроенных, несогласных граждан. Их значительно больше, чем кажется на первый взгляд. Граждане, которые могли бы поддержать альтернативные политические взгляды, есть, и в достаточном количестве, но также есть страх или, во всяком случае, нежелание осложнять себе жизнь неизбежным конфликтом с властями и «агрессивно-послушным большинством», как его назвал историк Юрий АФАНАСЬЕВ на первом, выбранном после 70 лет на относительно альтернативной основе, съезде народных депутатов СССР.
Отмечу еще одну «пикантную» подробность, что наша Конституция вообще-то запрещает требовать указания в официальных документах членства в политической партии. Это вроде, как и религиозная принадлежность, личное дело каждого. Интересно, как это конституционное положение состыковывается с требованиями закона о политических партиях? Ведь для регистрации надо обязательно указать в официальных документах все сорок тысяч членов. А каких граждан тогда касается этот конституционный запрет? Ясно ведь, что к не членам политических партий он неприменим.
Все это не просто не создает условий для политической конкуренции, а, наоборот, способствует политической монополии. Говорить в этих условиях о каких-либо конкурентных выборах смешно, а о международных стандартах справедливых и свободных выборов вообще можно забыть.
А еще закон о мирных собраниях (митингах, шествиях, демонстрациях), когда марши и демонстрации, по существу, вообще запрещены, а митинги и пикеты можно проводить в отдаленных от центров городов и правительственных зданий местах — «резервациях».
А ведь митинги, шествия, демонстрации — это нормальные способы выражения политических взглядов. В демократических государствах — не только в Европе или Северной Америке, но и в Азии, Африке, Южной Америке — кандидаты в депутаты собирают тысячные митинги, проводят шествия своих сторонников, мобилизуя свой электорат. У нас максимум на что может рассчитывать оппозиционный или независимый кандидат, так это на встречу в каком-нибудь дворе или выделенном акиматом зале. И для того чтобы граждан избирателей там было немного, чтобы их не интересовала альтернатива, власти вкладывают максимум в период между выборами.
Вообще, если строго следовать нашему законодательству и правоприменительной практике, у нас Махатма ГАНДИ и Мартин Лютер КИНГ были бы нейтрализованы в самом начале своей политической деятельности. Их сначала бы задержали на пороге собственных домов за организацию несанкционированных, соответственно, марша за независимость и марша и митинга за расовое равноправие.
Потом наш административный суд выписал бы им за это по пятнадцать суток административного ареста. Потом уже уголовный суд добавил бы срок за создание и деятельность незарегистрированных общественных объединений, соответственно, движения за независимость и движения за гражданские права чернокожих.
И «на закуску» Махатму ГАНДИ обвинили бы в возбуждении национальной вражды между англичанами и индусами, а также и вражды между социальными группами «колонизаторы» и «колонизованные». И вдобавок — в экстремистской деятельности, выразившейся в призывах к мирным ненасильственным акциям гражданского неповиновения, за что, кстати, у нас, при отсутствии самих акций, ликвидировали партию «Демократический выбор Казахстана».
А Мартина Лютера КИНГА, естественно, — в возбуждении расовой вражды между белыми и черными. Так что на несколько лет они были бы исключены из любой борьбы за расовое равноправие и независимость.
Ну и, конечно, как Ермека НАРЫМБАЕВА и Серикжана МАМБЕТАЛИНА, их бы еще приговорили к пяти годам запрета заниматься общественно-политической деятельностью, что вообще бы сделало невозможной никакую, причем абсолютно мирную, борьбу за фундаментальные права людей.
Продолжая дальше про условия для нормальной политической конкуренции, нельзя пройти мимо одного из главных демократических институтов — свободных средств массовой информации.
У меня иногда складывается впечатление, что я информационный мазохист. Насколько я знаю, наши основные телевизионные и радиоканалы существуют в том числе на средства государственного заказа. Эти средства берутся из государственного бюджета, куда я, как законопослушный налогоплательщик, аккуратно отчисляю налоги. И вот, существуя на часть моих налогов, эти СМИ аккуратно лишают меня любой альтернативной информации.
Когда в период между выборами мы видели политические дебаты между представителями власти, правящей партии и оппозиции? Когда там появлялись представители иной, в том числе противоположной, точки зрения на нашу внутреннюю и внешнюю политику?
Об оппозиции там либо не говорится ничего, либо только негативное. Такое складывается ощущение, что бывшие высокопоставленные чиновники, успешные бизнесмены, общественные деятели, квалифицированные специалисты, гражданские активисты, продемонстрировавшие даже небольшие признаки оппозиционности, сразу же превращаются если уж не в явных «врагов народа», то в прямо или косвенно «подрывающих стабильность», «раскачивающих лодку» и мешающих правящей партии во главе с бессменным лидером вести нас к светлому будущему. Они становятся неудачниками, «не пользующимися никакой общественной поддержкой», но при этом хотят «прорваться к кормушке», отодвинув, видимо, тех, кто сейчас возле нее благополучно сидит. Они непонятно кем вдохновляются и финансируются, и выдвигаются «подозрения», что ими управляют извне, формируя образ или «врага», или «агента влияния».
Практически все общенациональные средства массовой информации, существующие, подчеркну еще раз, в том числе и на налоги этих самых оппозиционеров, снимают о них дискредитирующие фильмы, проводят простые параллели: оппозиция = беспорядки, нестабильность, революции и т. д. Далее идут кадры из каких-нибудь стран с гражданскими конфликтами, и «портрет маслом» готов. Наши главные СМИ, впрочем, как и в соседних России, Беларуси или Узбекистане, используют весь пропагандистский инструментарий тоталитарных и авторитарных режимов, в том числе советского в отношении диссидентов того времени. Даже тексты зачастую такие же, хотя 25 лет назад вроде решили от этого отказаться.
Если к этому добавить угрозу на местном уровне создать проблему для карьеры, для бизнеса, для работы в госучреждениях тем, кто публично или даже непублично поддержал оппозиционных политиков, надо обладать полным отсутствием инстинкта самосохранения, рациональности и прагматичности, чтобы в этих условиях пытаться вступить в какую-либо серьезную политическую конкуренцию. А население, еще не утратившее историческую память о годах советской однопартийности, естественно, старается держаться подальше от всего этого, успокаивая себя тем, что «политика — дело грязное» и нечего ею заморачиваться, тем более от самого этого населения мало что зависит.
Сформировался известный из биологических опытов, а в последнее время используемый социологами и политологами как характеристика состояния общества, «синдром выученной беспомощности». Когда сделать все равно ничего нельзя, «против ветра не попрешь», а проблемы на голову можно схлопотать.
Наконец, политическая конкуренция предполагает наличие конкурентов, харизматичных политических лидеров с разными взглядами и с нормальными политическими амбициями.
Но последние почти 20 лет наша власть работает, как английская газонокосилка, оставляя ровно подстриженный политический газон и аккуратно зачищая всех, кто слишком высунулся, используя для этого разные технологии, от выдавливания из страны до возбуждения различных уголовных дел и, соответственно, нейтрализации всех подобных амбиций.
И в этом политическом контексте объявляются выборы, которые в действительности таковыми не являются и не могут являться уже по причине того, что в период между выборами не было создано никаких условий для нормальной политической конкуренции.
А если условий для политической конкуренции нет, то выборы превращаются в мероприятие — как мероприятие по голосованию, как мероприятие по случаю какого-нибудь праздника.
Поэтому главное в таком мероприятии — это подготовка и проведение голосования, а не организация предвыборных кампаний, политическая конкуренция, повышение активности избирателей и т. д. Наши предвыборные кампании вообще никого не трогают: ни избирателей, ни, за редким исключением, самих кандидатов. Все для всех заранее определено.
Назначаются исполнители, которые должны обеспечить, чтобы все прошло хорошо, чтобы цифры соответствовали ожиданиям, чтобы не было неожиданностей. Их и так-то не должно быть после всех усилий по недопущению сколь-нибудь значимой политической конкуренции в период между выборами, но должны быть надежные гарантии.
Поэтому в составе Центральной избирательной комиссии нет представителей тех, кто не поддерживает правящую партию, даже если члены Центризбиркома об этом прямо и не говорят, якобы демонстрируя нейтральность. Достаточно сказать, что председателя Центральной избирательной комиссии и двух ее членов, согласно Конституции, назначает президент РК, который у нас еще и лидер партии «Нур Отан». А остальных членов Центризбиркома назначают мажилис и сенат, где подавляющее большинство составляют члены этой же партии. Председатель Центризбиркома — бывший деятель Коммунистической партии СССР, а потом — сотрудник администрации президента. Другой член Центризбиркома работает в нем аж с 1995 года, более 20 лет занимается выборами. Третий тоже бывший сотрудник администрации президента и почти 20 лет в Центральной избирательной комиссии. Четвертая работала и в ЦК Компартии Казахстана, и в аппарате президента РК. Пятая почти 20 лет работала в республиканских государственных органах, где у нас в основном члены партии «Нур Отан», а оппозиции нет даже в воображении. Так что все — люди проверенные, «в порочащих связях не замеченные».
Такой состав Центризбиркома, даже безотносительно к персоналиям, будет всегда вызывать сомнения в неангажированности и объективности. Именно поэтому в целом ряде стран центральные избирательные органы составляются из представителей партий, участвующих в выборах, в том числе оппозиционных. Присутствие в Центризбиркоме представителей разных политических сил хотя бы создает какой-то баланс, какое-то доверие к высшему органу по выборам у тех, кто привык по вполне обоснованным причинам ему не доверять.
А иногда и этого недостаточно, и в некоторых странах центральный избирательный орган вообще формируется исключительно из оппозиции. Кстати, уже в этом году с такой инициативой выступил председатель парламента Молдовы А. КАНДУ, который сказал: «Я считаю, что такие учреждения, как ЦИК, Счетная палата и другие, могут быть отданы под контроль оппозиции, чтобы присутствовали прозрачность и эффективность». Это логика нормального демократического процесса, потому что главное — прозрачность, обеспечение равных условий для политической конкуренции, повышение доверия. В этом должны быть заинтересованы народ и государство, особенно когда речь идет о странах, преодолевающих последствия тоталитарных режимов.
А если такой цели нет, то, конечно, можно формировать Центризбирком из «проверенных» людей, которые все «правильно» организуют, «правильно» интерпретируют и объяснят.
Кстати, в похожих с нами политических системах председатель ЦИК России Владимир ЧУРОВ, занимающий эту должность почти 10 лет, и Лидия ЕРМОШИНА, ставшая членом ЦИК Беларуси аж в 1992 году, а с 1996‑го и по настоящее время ее председатель, уже давно являются фигурами нарицательными, которые, по мнению местных оппозиционеров, рано или поздно окажутся на скамье подсудимых за фальсификации на выборах.
Такой же логике, аналогичной той, которая присутствует при формировании нашего Центризбиркома, следуют при формировании окружных, территориальных или участковых избирательных комиссий.
Если есть желание обеспечить условия для политической конкуренции и доверие к избирательным органам, то предпринимаются все усилия для формирования избирательных комиссий из представителей разных политических сил, разных социальных групп и слоев. Если такого желания нет, то председатели комиссий сплошь директора школ, главные врачи больниц, руководители бюджетных организаций, а члены — их сотрудники, даже и «разбавленные» сотрудниками других организаций. Поскольку в обычной жизни подавляющее большинство их зависят от местной власти и финансово, и организационно, а местная власть у нас сплошь «Нур Отан», то, как ни ссылайся на закон о выборах, который предполагает независимость избирательных комиссий, исполнительная власть, акиматы фактически, а не юридически играют ключевую роль в организации и контроле за выборами.
Эта система избирательных органов по персональному составу создана под задачу организации и проведения мероприятия с исключением неожиданностей, а не обеспечения политической конкуренции и пользующейся доверием процедуры.
НАБЛЮДАТЕЛИ
ЗА НАЗНАЧЕНИЯМИ
Говоря о выборах, нельзя, конечно, пройти мимо наблюдателей. Они у нас местные и зарубежные. Все с очень серьезным видом что-то оценивают: электоральные предпочтения, составление списков избирателей, организацию голосования, результаты экзит-поллов, самого голосования и т. д. При этом все оживляется после объявления выборов.
До этого что-то, конечно, говорится, причем в основном правозащитниками, о нарушении политических прав и гражданских свобод, отсутствии независимых СМИ, наличии серьезных препятствий в создании оппозиционных политических партий и оппозиционной политической деятельности, практическом отсутствии права на митинги, шествия и демонстрации, в том числе с политическими целями.
Но главный наблюдательный процесс интенсифицируется после объявления выборов, в период так называемых избирательных кампаний и дня голосования. Проводятся экзит-поллы, публикуются результаты наблюдения и мониторинговые отчеты, проводятся пресс-конференции.
Мне все время хочется спросить: «Господа, при отсутствии условий для нормальной политической конкуренции в течение всего межэлекторального периода, можно узнать: что вы наблюдаете?»
Как несколько оппозиционных политиков что-то сказали за несколько минут, выделенных им на центральных каналах, по сравнению с многолетним присутствием на этих же каналах правящей партии и ее лидера? Как они же встретились с группками протестно настроенных граждан в почти пустых залах по сравнению с площадями и стадионами, заполненными скандирующими студентами и бюджетниками, собранными для поддержки «единственно верного» политического курса? Как граждане организованно идут, особенно в сельской местности, на участки для голосования, а бюджетники и те же студенты отчитываются руководству о том, что они проголосовали, и, возможно, также о том, что проголосовали правильно? Что армия, полиция и другие военные образования голосуют с явкой 100%, поскольку идут голосовать в рамках неформального приказа, который не предполагает неучастия в выборах? Как размещены прозрачные урны и как организовано выездное голосование? Как подсчитываются голоса и составляются протоколы? Соответствовали ли действия избирательных органов нашему избирательному законодательству?
Это не выборы, это симулякр. А симулякр невозможно оценивать в тех же категориях, что и нормальные выборы. Даже если установить некоторые нарушения процедуры, которые «не повлияли на результаты голосования».
У меня, конечно, мало сомнений, что, хотя и не при таких цифрах явки и не с таким зашкаливающим за 80% результатом, но безусловную победу в этом мероприятии одержала партия «Нур Отан». Но это, главным образом, результат отсутствия условий для какой-либо нормальной политической конкуренции в течение многих лет и итог прямого участия всего государственного аппарата в обеспечении такого доминирования одной политической силы.
Представим себе наблюдение за советскими выборами и пресс-конференцию наблюдателей по результатам мониторинга. Их предполагаемые выводы:
— в едином порыве советские граждане пришли на избирательные участки и проголосовали за кандидатов блока коммунистов и беспартийных;
— голосование прошло в полном соответствии с действующим избирательным законодательством. Отдельные нарушения не повлияли на общие результаты голосования;
— зарубежные наблюдатели были восхищены уровнем организации выборов, чистотой на избирательных участках, приветливостью председателей и членов избирательных комиссий, соблюдением тайны голосования и волеизъявления избирателей;
— средства массовой информации, газеты «Правда» и «Известия», радио и телевидение Советского Союза широко освещали предвыборные программы кандидатов, их встречи с избирателями.
И ведь не скажешь, что это неправда, просто это мероприятие под названием «советские выборы» не имело никакого отношения к принятому в международных праве и практике, в политической науке понятию «выборы».
Я не думаю, что местные или зарубежные наблюдатели за выборами не знают международных документов, содержащих критерии для оценки свободных и справедливых выборов.
Но напомню, что среди этих критериев важную роль играют не только критерии оценки организации выборов, но и критерии условий для свободной политической конкуренции в течение всего времени, а не предвыборной кампании.
Например, в Документе Копенгагенского совещания конференции по человеческому измерению СБСЕ (ОБСЕ) 1990 года прямо указано:
«Для того чтобы воля народа служила основой власти правительства, государства-участники:
…
— уважают право граждан добиваться политических или государственных постов в личном качестве или в качестве представителей политических партий или организаций без дискриминации;
— уважают право отдельных лиц и групп лиц создавать в условиях полной свободы свои политические партии или другие политические организации и предоставляют таким политическим партиям и организациям необходимые юридические гарантии, позволяющие им соревноваться друг с другом на основе равенства перед законом и органами власти;
— обеспечивают, чтобы закон и государственная политика допускали проведение политических кампаний в атмосфере свободы и честности, в которой никакие административные действия, насилие или запугивание не удерживали бы партии и кандидатов от свободного изложения своих взглядов и оценок, а также не мешали бы избирателям знакомиться с ними и обсуждать их или голосовать свободно, не опасаясь наказания;
— обеспечивают, чтобы не устанавливались какие-либо юридические или административные барьеры для беспрепятственного доступа к средствам массовой информации на недискриминационной основе для всех политических группировок и отдельных лиц, желающих принять участие в избирательном процессе…»
Или Декларация о критериях свободных и справедливых выборов, принятая в 1994 году Советом Межпарламентского союза, за которую проголосовали представители всех 112 стран, присутствовавших на его заседании.
В ней, в частности, утверждается, что:
«– каждый имеет право участвовать в управлении своей страной и должен иметь равные возможности выдвинуть свою кандидатуру на выборах. Критерий участия в управлении определяется в соответствии с национальными Конституциями и законами и не противоречит международным обязательствам государства;
— каждый имеет право вступить или совместно с другими организовать политическую партию или организацию с целью конкуренции на выборах;
— каждый индивидуально или совместно с другими лицами имеет право: свободно выражать политические взгляды; искать, получать и сообщать информацию и делать обоснованный выбор; свободно передвигаться по стране, участвуя в предвыборной кампании;
участвовать в предвыборной кампании на равной основе с другими политическими партиями, включая партию, сформировавшую существующее правительство;
— каждый кандидат или каждая политическая партия должны иметь равные возможности доступа к средствам информации, особенно к средствам массовой информации с целью изложения своих политических взглядов».
