6 C
Астана
5 октября, 2024
Image default

ШОС: ожидания, реалии, перспективы

8–9 июня в Астане про­шел еже­год­ный сам­мит ШОС, в рам­ках кото­ро­го Индия и Паки­стан при­об­ре­ли ста­тус пол­но­цен­ных чле­нов этой орга­ни­за­ции. Таким обра­зом шан­хай­ская «шестер­ка» транс­фор­ми­ро­ва­лась в «вось­мер­ку», гео­гра­фи­че­ский охват кото­рой достиг 70% Евразий­ско­го кон­ти­нен­та, и теперь пра­во­мер­но гово­рить, что на тер­ри­то­рии стран-участ­ниц ШОС про­жи­ва­ет око­ло поло­ви­ны насе­ле­ния планеты.

Напом­ним, что на фоне раз­ба­лан­си­ров­ки меж­ду­на­род­ных отно­ше­ний после окон­ча­ния «холод­ной вой­ны», Шан­хай­ская ора­г­ни­за­ция сотруд­ни­че­ства (ШОС) воз­ник­ла в 1996 году как «Шан­хай­ская пятер­ка» (Китай, Рос­сия, Казах­стан, Таджи­ки­стан и Кир­ги­зия), при­зван­ная уре­гу­ли­ро­вать спор­ные погра­нич­ные вопро­сы. В 2001 году к «пятер­ке» при­со­еди­нил­ся Узбе­ки­стан, после чего эта орга­ни­за­ция при­об­ре­ла своё нынеш­нее назва­ние. Чле­ны «шестер­ки» тогда при­ня­ли реше­ние обра­тить­ся к инстру­мен­там мно­го­сто­рон­не­го сотруд­ни­че­ства в целях обес­пе­че­ния соб­ствен­ной и реги­о­наль­ной без­опас­но­сти и объ­еди­не­ния уси­лий для про­ти­во­сто­я­ния тер­ро­риз­му, сепа­ра­тиз­му и экс­тре­миз­му. И вот теперь, с полу­че­ни­ем ста­ту­са  Инди­ей и Паки­ста­ном, речь идет уже о «вось­мер­ке».

По всей види­мо­сти, полу­че­ние тако­го же ста­ту­са Ира­ном с его зна­чи­тель­ным энер­ге­ти­че­ским, науч­но-тех­ни­че­ским и серьёз­ным инду­стри­аль­ным потен­ци­а­ла­ми ещё более уве­ли­чит пока­за­те­ли ШОС и, кро­ме того, пре­вра­тит эту орга­ни­за­цию в «циви­ли­за­ци­он­но-пол­но­цен­ную».  Тогда идея циви­ли­за­ци­он­но­го сою­за Рос­сии, Индии, Китая и Ира­на (РИКИ) в рам­ках одной реги­о­наль­ной или меж­ду­на­род­ной орга­ни­за­ции, вына­ши­ва­е­мая не один деся­ток лет,  нако­нец-то может реа­ли­зо­вать­ся в рам­ках ШОС.

По край­ней мере, в ходе аста­нин­ско­го сам­ми­та об этом гово­ри­ли не один раз, а в кулу­а­рах даже назы­ва­ли 2018 год – годом вступ­ле­ния ИРИ в эту орга­ни­за­цию (Иран подал заяв­ку в 2008 году).

Одна­ко о пер­спек­ти­вах полу­че­ния Ира­ном ста­ту­са пол­но­прав­но­го чле­на ШОС сто­ит ска­зать подроб­нее, так как здесь дале­ко не все про­сто. Имен­но ситу­а­ция вокруг член­ства Ира­на при­от­кры­ва­ет заве­су внут­рен­них про­ти­во­ре­чий в ШОС, кото­рые мож­но не уви­деть за хва­леб­ны­ми реля­ци­я­ми по пово­ду при­ня­тия оче­ред­ных Декла­ра­ции, содер­жа­щей яко­бы кон­со­ли­ди­ро­ван­ные под­хо­ды госу­дарств-чле­нов к даль­ней­ше­му раз­ви­тию Орга­ни­за­ции и яко­бы согла­со­ван­ные оцен­ки по клю­че­вым меж­ду­на­род­ным про­бле­мам, Кон­вен­ции о про­ти­во­дей­ствии экс­тре­миз­му, Заяв­ле­ния глав госу­дарств-чле­нов ШОС о сов­мест­ном про­ти­во­дей­ствии меж­ду­на­род­но­му тер­ро­риз­му и прочее.

Необ­хо­ди­мо при­знать, что един­ствен­ным лоб­би­стом при­ня­тия Ира­на в ШОС на сего­дняш­ний момент явля­ет­ся Рос­сия.  На послед­нем сам­ми­те в Астане пре­зи­дент Вла­ди­мир Путин заявил: «Иран пол­но­стью готов к член­ству в орга­ни­за­ции, а после под­пи­са­ния ядер­но­го согла­ше­ния боль­ше нет при­чин откло­нять его заявление».

Дру­гой точ­ки зре­ния при­дер­жи­ва­ют­ся Казах­стан и Узбе­ки­стан, кото­рые опа­са­ют­ся, что с при­ня­ти­ем Ира­на в пол­но­прав­ные чле­ны ШОС пре­вра­тит­ся в некую двух­уров­не­вую струк­ту­ру: циви­ли­за­ци­он­но­го фор­ма­та РИКИ и всех осталь­ных, и таким обра­зом их роль и вес в орга­ни­за­ции будут суще­ствен­но уменьшены.

Выжи­да­тель­ную пози­цию занял Кыр­гыз­стан, кото­рую, впро­чем, доста­точ­но лег­ко будет пре­одо­леть в обмен на некие мате­ри­аль­ные дивиденды.

Более слож­на пози­ция Таджи­ки­ста­на: с одной сто­ро­ны, он офи­ци­аль­но пози­ци­о­ни­ру­ет себя лоб­би­стом пол­но­прав­но­го член­ства Ира­на в ШОС. Одна­ко с дру­гой — во внут­ри­та­джик­ском кон­флик­те, в резуль­та­те кото­ро­го сего­дня Пар­тия Ислам­ско­го Воз­рож­де­ния Таджи­ки­ста­на изгна­на не толь­ко из вла­сти, но и из стра­ны, Иран как один из гаран­тов межта­джик­ско­го уре­гу­ли­ро­ва­ния сто­ит на сто­роне ПИВТ. В Душан­бе сего­дня это рас­це­ни­ва­ет­ся как вме­ша­тель­ство во внут­рен­ние дела, и там напрочь забы­ли о реаль­ной роли Ира­на в дости­же­нии межта­джик­ско­го мир­но­го соглашения.

Пози­ция Китая, к кото­ро­му после Казах­ста­на пере­хо­дит пред­се­да­тель­ство в ШОС, по пово­ду член­ства Ира­на в ШОС так­же не явля­ет­ся одно­знач­ной: с одной сто­ро­ны, китай­ско-иран­ские эко­но­ми­че­ские отно­ше­ния раз­ви­ва­ют­ся очень дина­мич­но, но вот в поли­ти­че­ской сфе­ре Китай не любит  спе­шить, в свя­зи с чем опти­мизм по пово­ду вступ­ле­ния Ира­на в Шан­хай­скую орга­ни­за­цию сотруд­ни­че­ства в 2018 году раз­де­ля­ют дале­ко не все.

Уже дав­но явля­ет­ся оче­вид­ным, что Пекин исполь­зу­ет потен­ци­ал ШОС в целях про­дви­же­ния исклю­чи­тель­но соб­ствен­ных инте­ре­сов в цен­траль­но-ази­ат­ском реги­оне. То есть им дви­жет отнюдь не идео­ло­гия евразий­ско­го един­ства, а мно­гое объ­яс­ня­ю­щий наци­о­наль­ный эго­изм. В этом плане при­ме­ча­тель­но, что за вре­мя суще­ство­ва­ния ШОС не был реа­ли­зо­ван ни один мно­го­сто­рон­ний про­ект, а так­же до сих так и  не был создан Банк ШОС, кото­рый бы мог  финан­си­ро­вать такие проекты.

Пеки­ну важ­но рас­по­ло­же­ние цен­траль­но-ази­ат­ских элит исклю­чи­тель­но для реше­ния вопро­сов стро­и­тель­ства и обес­пе­че­ния без­опас­но­сти марш­ру­тов транс­пор­ти­ров­ки угле­во­до­ро­дов, а рас­по­ло­же­ние руко­вод­ства Афга­ни­ста­на – для обес­пе­че­ния раз­ра­бот­ки инте­ре­су­ю­щих Пекин место­рож­де­ний, вклю­чая мед­ное Айнак. В этих целях Китай уде­ля­ет осо­бое вни­ма­ние созда­нию в реги­оне раз­ви­той транс­порт­но-ком­му­ни­ка­ци­он­ной систе­мы, в том чис­ле с пер­спек­ти­вой выхо­да к Пер­сид­ско­му зали­ву. Китай уже сего­дня фак­ти­че­ски при­стег­нул наци­о­наль­ные эко­но­ми­ки цен­траль­но-ази­ат­ских госу­дарств к соб­ствен­но­му эко­но­ми­че­ско­му развитию.

Рос­сия пыта­ет­ся сохра­нить  свое  вли­я­ние в ЦА посред­ством ЕАЭС и ОДКБ. Одна­ко эко­но­ми­че­ская поли­ти­ка Моск­вы в реги­оне носит непо­сле­до­ва­тель­ный харак­тер, как пра­ви­ло, сопро­вож­да­ет­ся гром­ки­ми пиар-акци­я­ми в нача­ле стар­та какой-либо оче­ред­ной ини­ци­а­ти­вы, кото­рая на деле ока­зы­ва­ет­ся и до кон­ца не про­ра­бо­тан­ной, и не име­ю­щей доста­точ­ных средств для ее реа­ли­за­ции и эффек­тив­ных управ­лен­че­ских решений.

На деле у Моск­вы успеш­но полу­ча­ет­ся два момен­та – спи­са­ние госу­дар­ствен­но­го дол­га и  исполь­зо­ва­ние мигра­ци­он­ной поли­ти­ки в целях реше­ния пери­о­ди­че­ски воз­ни­ка­ю­щих так­ти­че­ских вопро­сов. В рам­ках ОДКБ лишь Рос­сия обла­да­ет совре­мен­ным воен­ным потен­ци­а­лом, плюс к тому же осталь­ные чле­ны этой Орга­ни­за­ции без осо­бо­го энту­зи­аз­ма рас­смат­ри­ва­ют идею сов­мест­ных с Моск­вой воен­ных опе­ра­ций на пост­со­вет­ском пространстве.

Важ­ней­шим нега­тив­ным момен­тов в китай­ско-рос­сий­ских отно­ше­ни­ях явля­ет­ся про­дол­жа­ю­щее рас­ти нера­вен­ство парт­не­ров. Фак­ти­че­ски после крым­ских собы­тий зави­си­мость Рос­сии от Китая еще более уси­ли­лась (о чем сви­де­тель­ству­ет хотя бы тот факт, что Рос­сия пред­при­ня­ла попыт­ку полу­чить китай­ские кре­ди­ты для стро­и­тель­ства «Север­но­го потока‑2»). Теперь к вос­при­я­тию Китая в каче­стве угро­зы тер­ри­то­ри­аль­ной целост­но­сти Рос­сии доба­ви­лись еще и обос­но­ван­ные опа­се­ния стра­те­ги­че­ско­го вытес­не­ния РФ из зоны ее стра­те­ги­че­ских инте­ре­сов, поте­рю ею эко­но­ми­че­ско­го кон­тро­ля над реа­ли­за­ци­ей стра­те­ги­че­ских энер­ге­ти­че­ских проектов.

Кро­ме того, суще­ству­ю­щее сего­дня пере­на­сы­ще­ние энер­ге­ти­че­ских рын­ков поз­во­ля­ет Китаю дик­то­вать свои усло­вия в сфе­ре дол­го­сроч­но­го газо­во­го сотруд­ни­че­ства. Подоб­ная так­ти­ка нагляд­но про­яви­лась на при­ме­ре Турк­ме­ни­ста­на, и мож­но обос­но­ва­но пред­по­ло­жить, что и в отно­ше­нии рос­сий­ских парт­не­ров Пекин при­ме­нит те же под­хо­ды, поме­няв лишь неко­то­рые эле­мен­ты в уже обка­тан­ной схе­ме закабаления.

При этом вполне оче­вид­но, что Китай в первую оче­редь стре­мит­ся к тому, что­бы исклю­чить согла­со­ва­ние сво­их дей­ствий со сто­ро­ны каких-либо тре­тьих игро­ков – про­ек­ты в рам­ках ЭПШП (Эко­но­ми­че­ский Пояс Шел­ко­во­го Пути) реа­ли­зу­ют­ся исклю­чи­тель­но на дву­сто­рон­ней осно­ве.  В этой свя­зи весь­ма наив­но тира­жи­ро­вать ожи­да­ния рос­сий­ских госчи­нов­ни­ков о воз­мож­но­сти сопря­же­ния ЭПШП и ЕАЭС яко­бы в целях созда­ния устой­чи­во­го гео­по­ли­ти­че­ско­го союза.

Как извест­но, в рам­ках ЕАЭС пред­по­ла­га­ет­ся про­ве­де­ние согла­со­ван­ной мак­ро­эко­но­ми­че­ской и финан­со­во-кре­дит­ной поли­ти­ки.  Одна­ко Китай финан­си­ру­ет отдель­ные про­ек­ты в рам­ках ЭПШП на дву­сто­рон­ней осно­ве и исклю­чи­тель­но на усло­ви­ях кре­ди­то­ва­ния, а не предо­став­ле­ния гран­тов. Мне слож­но пред­ста­вить попыт­ки про­ве­де­ния согла­со­ван­ной мак­ро­эко­но­ми­че­ской и финан­со­во-кре­дит­ной поли­ти­ки в рам­ках ЕАЭС, когда дол­го­вы­ми обя­за­тель­ства­ми его чле­нов вла­де­ет не вхо­дя­щий в союз выго­до­по­лу­ча­тель в лице Китая.

При этом осо­бен­но­стью китай­ско­го кре­ди­то­ва­ния явля­ет­ся то, что осво­е­ние китай­ских кре­ди­тов в основ­ном осу­ществ­ля­ет­ся китай­ски­ми же ком­па­ни­я­ми, и толь­ко незна­чи­тель­ная их часть  осва­и­ва­ет­ся наци­о­наль­ны­ми струк­ту­ра­ми, под­кон­троль­ны­ми «эли­те» того или ино­го госу­дар­ства, в кото­ром осу­ществ­ля­ет­ся выгод­ный Китаю инфра­струк­тур­ный про­ект. Фак­ти­че­ски китай­ские кре­ди­ты идут на финан­си­ро­ва­ние китай­ских под­ряд­чи­ков, а обя­за­тель­ства по их воз­вра­ще­нию ложат­ся на наци­о­наль­ные бюд­же­ты. Это извест­ный китай­ский подход.

Я раз­де­ляю оцен­ки тех экс­пер­тов, кото­рые счи­та­ют, что Китай вовсе не заин­те­ре­со­ван в огра­ни­че­нии сво­их дей­ствий в госу­дар­ствах-чле­нах ЕАЭС. При этом оче­вид­но, что КНР про­дол­жит про­дви­же­ние лозун­гов о «сопря­же­нии» и «дове­рии», про­ве­де­ние ком­плек­са мно­го­уров­не­вых про­па­ган­дист­ских меро­при­я­тий, направ­лен­ных на под­держ­ку их иллю­зор­но­сти, вклю­чая при­вле­че­ние экс­пер­тов из госу­дарств-чле­нов ЕАЭС на неяв­ной мате­ри­аль­ной осно­ве.  И судя по успеш­но­сти их про­дви­же­ния в нашем инфор­ма­ци­он­ном про­стран­стве уси­лия Китая весь­ма эффективны.

Не менее слож­ны­ми оста­ют­ся китай­ско-индий­ские отно­ше­ния. Их поло­жи­тель­ным момен­том мож­но счи­тать тот факт, что Китай после ЕС стал вто­рым круп­ней­шим тор­го­вым парт­не­ром Индии, одна­ко пер­спек­ти­вы эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия дву­сто­рон­них отно­ше­ний омра­ча­ют­ся мно­же­ством поли­ти­че­ских про­ти­во­ре­чий. При этом эко­но­ми­ка Китая в пять раз пре­вы­ша­ет индий­скую (ВВП Китая  — $11064 млрд, внеш­не­тор­го­вый обо­рот $3685 млрд, а у Индии ВВП — $2088 млрд и обо­рот $ 623 млрд), кро­ме того, Китай име­ет несо­по­ста­ви­мо боль­ший воен­ный потен­ци­ал и так­же явля­ет­ся чле­ном Сове­та Без­опас­но­сти ООН.

Нику­да не делась напря­жен­ность в отно­ше­ни­ях по погра­нич­но­му вопро­су (кото­рый тянет­ся с 1962 года) и в свя­зи с тес­ны­ми отно­ше­ни­я­ми Китая и Паки­ста­на, в том чис­ле китай­ской под­держ­кой паки­стан­ской пози­ции в каш­мир­ском вопро­се. Кро­ме того, Индию не может не бес­по­ко­ить рас­ши­ре­ние воен­ных свя­зей Китая с ее сосе­дя­ми, а так­же воен­но-мор­ская актив­ность Китая от Мья­мы через Бан­гла­деш,  Шри-Лан­ку,  Паки­стан до Джибути.

Так­же при­ме­ча­тель­но, что в 2016 году Китай, при­мер­но в то же вре­мя, в кото­рое про­хо­дил сам­мит ШОС в Таш­кен­те, забло­ки­ро­вал заяв­ку Индии на вступ­ле­ние в Груп­пу ядер­ных постав­щи­ков. То есть, как заявил один из индий­ских экс­пер­тов во вре­мя сам­ми­та ШОС в Астане, «отно­ше­ния Индии с Кита­ем, осо­бен­но в послед­ний год, были немнож­ко сложными».

Хотя бы корот­ко, но необ­хо­ди­мо ска­зать о рос­сий­ско-индий­ских отно­ше­ни­ях: несмот­ря на тео­ре­ти­че­ски огром­ный потен­ци­ал, объ­е­мы дву­сто­рон­ней тор­гов­ли меж­ду Рос­си­ей и Инди­ей не дости­га­ет даже 10 млрд дол­ла­ров в год, и фак­ти­че­ски дву­сто­рон­нее сотруд­ни­че­ство огра­ни­чи­ва­ет­ся все­го лишь дву­мя, важ­ны­ми, но недо­ста­точ­ны­ми для стра­те­ги­че­ско­го парт­нер­ства сфе­ра­ми: сотруд­ни­че­ство в сфе­ре мир­но­го исполь­зо­ва­ния ядер­ной энер­гии и куп­ле-про­да­жи воору­же­ния. Одна­ко и здесь суще­ству­ет про­бле­ма: с уче­том стра­те­ги­че­ско­го аме­ри­ка­но-индий­ско­го сотруд­ни­че­ства, в рам­ках кото­ро­го Индия при­об­ре­та­ет ста­тус «круп­ней­ше­го парт­не­ра США в сфе­ре обо­ро­ны», пер­спек­ти­вы раз­ви­тия её сотруд­ни­че­ства с РФ при­об­ре­та­ют чёт­кие огра­ни­чи­тель­ные пределы.

Тем не менее, одно­знач­но  гово­рить о бес­пер­спек­тив­но­сти даль­ней­ше­го раз­ви­тия ШОС и пре­вра­ще­ния Орга­ни­за­ции в реаль­ный авто­ри­тет­ный меж­ду­на­род­ный дей­ству­ю­щий меха­низм нель­зя. Как бы то ни было, наря­ду с нали­чи­ем внут­ри Орга­ни­за­ции «под­вод­ных тече­ний» мы наблю­да­ет, что в целом суще­ству­ю­щая меж­ду­на­род­ная систе­ма, руко­во­ди­мая США, замет­но ослаб­ла под дав­ле­ни­ем мно­же­ства внеш­них вызо­вов и внут­рен­них противоречий.

Несмот­ря на оче­вид­ные раз­ли­чия меж­ду Инди­ей, Ира­ном, Кита­ем и Рос­си­ей,  все пере­чис­лен­ные госу­дар­ства обла­да­ют повы­шен­ны­ми стра­те­ги­че­ски­ми амби­ци­я­ми и наме­ре­ва­ют­ся добить­ся для себя намно­го боль­шей роли на меж­ду­на­род­ной арене.

Рос­сия, Иран, Китай и Индия не при­над­ле­жат к так назы­ва­е­мо­му «запад­но­му лаге­рю», они при­мер­но оди­на­ко­во нега­тив­но отно­сят­ся к одно­сто­рон­ним под­хо­дам США, у них нет про­ти­во­ре­чий в пони­ма­нии необ­хо­ди­мо­сти созда­ния мно­го­по­ляр­но­го поряд­ка устрой­ства мира и поли­цен­трич­ной систе­мы меж­ду­на­род­ных отно­ше­ний. Одна­ко в ана­ли­зе пер­спек­тив их вза­и­мо­дей­ствия, как в рам­ках ШОС, так и на дву­сто­рон­ней осно­ве не сто­ит забы­вать, что они нико­гда не демон­стри­ро­ва­ли спо­соб­ность к кон­сен­су­су, кото­рый стал бы аль­тер­на­ти­вой Запа­ду, в про­ти­во­вес геге­мо­нист­ской поли­ти­ке США и одно­по­ляр­но­го мира.

При этом явля­ет­ся при­ме­ча­тель­ным, что все четы­ре госу­дар­ства, несмот­ря на рито­ри­ку, про­дол­жа­ют вос­при­ни­мать CША в каче­стве основ­но­го стра­те­ги­че­ско­го ори­ен­ти­ра для внеш­ней поли­ти­ки.  То есть в Москве, Нью-Дели, Пекине и Теге­ране при­зна­ют цен­траль­ную роль США. Это зна­чит, что их пред­по­чте­ния по пово­ду вза­и­мо­дей­ствия с Вашинг­то­ном, будет пря­мым и во мно­гом нега­тив­ным обра­зом вли­ять на пер­спек­ти­вы поли­ти­че­ской коор­ди­на­ци­ей меж­ду собой.

Кро­ме того, раз­де­ляя общие оцен­ки недо­стат­ков суще­ству­ю­щей меж­ду­на­род­ной систе­мы под руко­вод­ством США, они рас­хо­дят­ся в пред­став­ле­ни­ях о ее раз­ви­тии в дол­го­сроч­ной пер­спек­ти­ве. Напри­мер, Рос­сия, Индия и Иран видят себя рав­но­прав­ны­ми цен­тра­ми мно­го­по­ляр­но­го мира, а в Пекине мно­го­по­ляр­ный поря­док рас­смат­ри­ва­ют, мяг­ко гово­ря, несколь­ко ина­че – в основ­ном через приз­му един­ствен­ных реаль­ных гло­баль­ных отно­ше­ний меж­ду США и Кита­ем, то есть по прин­ци­пу «бипо­ляр­нось и +». Исхо­дя из это­го, Китай про­дол­жа­ет вза­и­мо­дей­ство­вать с США одно­вре­мен­но сра­зу в трех плос­ко­стях: сотруд­ни­че­ство, кон­ку­рен­ция и кон­фрон­та­ция, из кото­рых имен­но сотруд­ни­че­ство про­дол­жа­ет оста­вать­ся главным.

Таким обра­зом, рас­хож­де­ние меж­ду рито­ри­кой, зву­ча­щей на сам­ми­тах ШОС об общих инте­ре­сах и вызо­вах, и объ­ек­тив­но суще­ству­ю­щим стра­те­ги­че­ским недо­ве­ри­ем меж­ду Моск­вой, Теге­ра­ном, Пеки­ном и Нью-Дели, а так­же объ­ек­тив­но кон­флик­ту­ю­щи­ми инте­ре­са­ми и целя­ми не дают места для боль­шо­го оптимизма.

Тем не менее, про­зву­чав­шее на сам­ми­те в Астане пред­ло­же­ние о воз­об­нов­ле­нии рабо­ты кон­такт­ной груп­пы по Афга­ни­ста­ну, как раз может ока­зать­ся той реаль­ной темой, на кото­рой и будет обка­та­на эффек­тив­ность реаль­но­го вза­и­мо­дей­ствия в рам­ках ШОС. Тер­ри­то­рия Афга­ни­ста­на на про­тя­же­нии всех лет суще­ство­ва­ния орга­ни­за­ции явля­ет­ся одним из глав­ных источ­ни­ков экс­пор­та тер­ро­риз­ма, сепа­ра­тиз­ма и экс­тре­миз­ма в госу­дар­ства-чле­ны ШОС. Имен­но для ней­тра­ли­за­ции этих угроз ШОС, соб­ствен­но, и была создан. Поче­му бы на реше­нии имен­но афган­ской про­бле­мы и не обка­тать эффек­тив­ное меж­ду­на­род­ное взаимодействие?

ОБ АВТОРЕ: Андрей МЕДВЕДЕВ – рос­сий­ский поли­то­лог, испол­ни­тель­ный дирек­тор АНО «ЦПТ «Полит­Кон­такт»

архивные статьи по теме

“Нам нужно подняться, выбросить эту власть”

Всемером решили за всех павлодарцев

Как «Народный фронт» с Минюстом бодался