12 C
Астана
9 октября, 2024
Image default

Сценарий “Кочевника” украли у Исабекова?

Пер­вый сов­мест­ный казах­ста­но-аме­ри­ка­но-рос­сий­ский фильм 2005 года «Кочев­ник» был снят извест­ным режис­се­ром Сер­ге­ем Бод­ро­вым-стар­шим и обо­шел­ся в бас­но­слов­ную сум­му — 34 мил­ли­о­на дол­ла­ров. Одна­ко сце­на­рист и кино­ре­жис­сер Карл Иса­бе­ков, дол­гое вре­мя про­ра­бо­тав­ший на сту­дии «Каза­хфильм», уве­ря­ет, что сце­на­рий эпи­че­ской кар­ти­ны при­над­ле­жит ему. Об этом он напи­сал в пись­ме в редак­цию. По прось­бе авто­ра пубил­ку­ем ее целиком. 

 

Автор: Карл ИСАБЕКОВ

 

Сви­де­тель­ства моей чест­но­сти и вер­но­сти себе — моя бедность.

Макиа­вел­ли (1469—1527)

 

1 июня 2012 года по теле­ка­на­лу «Казах­стан» была пока­за­на пере­да­ча, посвя­щен­ная успе­хам филь­ма «Жау­жүрек. Мың бала». Как и поло­же­но, в ней при­ня­ли уча­стие основ­ные созда­те­ли филь­ма и руко­вод­ство (быв­шее и нынеш­нее) кино­сту­дии «Каза­хфильм», а так­же дру­гие кине­ма­то­гра­фи­сты Казах­ста­на. Свои обсуж­де­ния это­го собы­тия и филь­ма казах­стан­ские кино­лю­би­те­ли про­ве­ли в интернете.

Я пола­гаю, что такая теле­пе­ре­да­ча в свое вре­мя про­во­ди­лась и по казах­стан­ско-аме­ри­кан­ско-рос­сий­ско­му кино­филь­му «Кочев­ник». Но я ее не видел, пото­му что в то вре­мя я еще про­жи­вал в Запад­ной Гер­ма­нии. Одна­ко какие-то мате­ри­а­лы, пере­да­ю­щие отго­лос­ки этих ТВ-пере­дач и обще­ствен­ных обсуж­де­ний, я нахо­дил в интернете.

Для меня, теле­зри­те­ля, было важ­но услы­шать о том, кого казах­ские кине­ма­то­гра­фи­сты счи­та­ют авто­ром идеи этих двух филь­мов, осно­ван­ных на одном и том же исто­ри­че­ском мате­ри­а­ле, что дума­ют по это­му пово­ду сами авто­ры сце­на­ри­ев этих филь­мов и поче­му из мно­го­ве­ко­вой и мно­го­пла­сто­вой исто­рии казах­ско­го наро­да для этих филь­мов была выбра­на одна и та же тема и исто­рия, а имен­но — его вой­на с джун­га­ра­ми. Как я и ожи­дал, ни чет­ко­го отве­та на инте­ре­су­ю­щие меня вопро­сы, ни ясно­го пред­став­ле­ния о них ни от кого из участ­ни­ков теле­пе­ре­да­чи я не услы­шал. Глав­ный редак­тор кино­сту­дии «Каза­хфильм» Дидар Аман­тай по пово­ду идеи филь­ма «Жау­жүрек…» ска­зал так: «Мож­но ска­зать, что идея при­над­ле­жит наше­му наро­ду, одер­жав­ше­му труд­ную побе­ду в кро­во­про­лит­ной войне с джун­га­ра­ми». Но идея како­го-нибудь кон­крет­но­го про­из­ве­де­ния не может при­над­ле­жать наро­ду. Она все­гда при­над­ле­жит или авто­ру, создав­ше­му про­из­ве­де­ние, или тому чело­ве­ку, у кото­ро­го автор про­из­ве­де­ния поза­им­ство­вал или украл. Авто­ры сце­на­рия (а их вро­де бы четы­ре чело­ве­ка) «Жау­жүрек…» в ТВ-пере­да­че поче­му-то не при­ни­ма­ли уча­стия. Режис­сер филь­ма Ахан Сата­ев, при­сут­ство­вав­ший в теле­сту­дии, об идее филь­ма ниче­го не ска­зал. Но его мне­ние я нашел в интернете.

«Об основ­ной идее филь­ма режис­сер Ахан Сата­ев ска­зал: “Для меня боль­шая честь быть режис­се­ром тако­го про­ек­та. Сни­мать фильм о наших пред­ках, кото­рые ценой сво­ей жиз­ни отсто­я­ли для нас нашу зем­лю. Во вре­мя съе­мок в Капал-Ара­сане мы виде­ли брат­ские могиль­ные кур­га­ны, погиб­ло очень мно­го людей. На самом деле нашим пред­кам было совсем не про­сто. И очень важ­но, что­бы моло­дое поко­ле­ние зна­ло и цени­ло это”.» (Tengrinews.kz. Кали­е­ва Галия).

Интер­вью с авто­ра­ми сце­на­рия ни «Кочев­ни­ка», ни «Жау­жүре­ка…», при­зна­юсь, я нико­гда не читал. Такие пуб­ли­ка­ции мне про­сто не попа­да­лись. Поэто­му и на сле­ду­ю­щий вопрос «Поче­му выбра­на имен­но исто­рия вой­ны с джун­га­ра­ми?» отве­та я не услы­шал. И в интер­не­те не нашел. Впро­чем, это и понятно…

Теперь я сам отве­чу на все три вопро­са, отве­ты на кото­рые я хотел услы­шать или про­чи­тать. Рас­ска­жу так­же и о мно­гом дру­гом, что будет, я думаю, инте­рес­но для чита­те­лей вашей газеты.

Идея филь­ма о войне каза­хов с джун­га­ра­ми при­над­ле­жит мне одно­му. Авто­ром кино­по­ве­сти «Пото­мок сако-ски­фов», на осно­ве кото­рой созда­ва­лись оба филь­ма («Кочев­ник» и «Жау­жүрек…»), так­же явля­юсь я один. Кино­по­весть я напи­сал в 1993 году. Идею созда­ния пер­во­го филь­ма его созда­те­ли (с казах­стан­ской сто­ро­ны), как я понял из всту­пи­тель­но­го тек­ста филь­ма, при­пи­са­ли пре­зи­ден­ту РК. Это, конеч­но, обыч­ное дело для лизо­блю­дов-угод­ни­ков. Но я думаю, что пла­ги­а­ты, так нехо­ро­шо под­став­ляя руко­во­ди­те­ля госу­дар­ства, дума­ли, преж­де все­го, о себе: они реши­ли его име­нем защи­тить себя. Они, веро­ят­но, были уве­ре­ны, что я не посмею обли­чить ложь и обви­нить их в воров­стве мое­го интел­лек­ту­аль­но­го тру­да. Ведь угод­ни­ки, чино­по­чи­та­те­ли и про­чие людиш­ки обо всех судят по себе. Мол­чал я до сих пор пото­му, что с 1998 года до недав­не­го вре­ме­ни я про­жи­вал в Гер­ма­нии (Stadt Düsseldorf, сто­ли­ца запад­ной феде­раль­ной зем­ли Север­ный Рейн — Вест­фа­лия), где прак­ти­че­ски нет ника­кой инфор­ма­ции о Казах­стане и тем более о том, что дела­ет­ся на кино­сту­дии «Каза­хфильм». А по при­бы­тии в РК я узнал, что на «Каза­хфиль­ме» сни­ма­ет­ся еще один исто­ри­че­ский фильм о войне каза­хов с джун­га­ра­ми, и решил подо­ждать его выхо­да на экра­ны. Кро­ме того, у меня здесь было мно­го дру­гих важ­ных дел, в том чис­ле поиск денег на поста­нов­ку гран­ди­оз­но­го филь­ма о моем зем­ля­ке — вели­ком ком­по­зи­то­ре Кур­ман­га­зы Сагырбаеве.

Поче­му в осно­ву сво­ей кино­по­ве­сти я поло­жил исто­рию вой­ны каза­хов с джун­га­ра­ми? Пото­му что в 1992 году и в нача­ле 1993 года деле­ния каза­хов на жузы и роды (осо­бен­но в Алма-Ате) достиг­ли, мож­но ска­зать, сво­е­го апо­гея (помни­те, съезд най­ма­нов в гости­ни­це «Казах­стан», собра­ния ста­рей­шин Стар­ше­го жуза по реа­би­ли­та­ции Д. Куна­е­ва, мас­со­вая дра­ка меж­ду чим­кент­ца­ми и акта­у­ца­ми в ресто­ране, откры­тый трай­ба­лизм в мини­стер­ствах, ведом­ствах и учре­жде­ни­ях?), наблю­да­лось мно­го дру­гих нега­тив­ных явле­ний: опу­сто­ше­ние бан­ков и госу­дар­ствен­ной каз­ны теми, кто зара­нее знал о том, когда состо­ит­ся ввод наци­о­наль­ной валю­ты тен­ге и в каком соот­но­ше­нии будет про­ис­хо­дить обмен денег, сует­ли­вая «при­хва­ти­за­ция» круп­ней­ших объ­ек­тов и тому подоб­ное. Мало кого серьез­но забо­ти­ли тогда вопро­сы о судь­бах наро­да, стра­ны, роди­ны. Все дума­ли толь­ко о себе. В умах и созна­нии моло­дых каза­хов воца­рил­ся пол­ный хаос, а стар­шее поко­ле­ние все еще пре­бы­ва­ло в эйфо­рии от неждан­но-нега­дан­но нагря­нув­ше­го суве­ре­ни­те­та. Момент напо­ми­нал, по сло­вам одно­го мое­го алма-атин­ско­го при­я­те­ля, исто­ри­ка по обра­зо­ва­нию, годы перед «Ақта­бан шұбы­рған заман», то есть пери­од вели­ко­го бед­ствия. Это срав­не­ние и ста­ло для меня толч­ком к углуб­лен­но­му изу­че­нию того пери­о­да, а затем и к напи­са­нию киноповести.

При этом я исхо­дил из мыс­ли, что в такой опас­ной анар­хи­че­ской ситу­а­ции нуж­но что-то пред­при­нять, что­бы объ­еди­нить народ, объ­еди­нить отцов и детей, ука­зать им стра­те­ги­че­скую цель. Нуж­на была какая-то объ­еди­ни­тель­ная наци­о­наль­ная идея. Но в те годы о ней в РК и раз­го­во­ров-то прак­ти­че­ски не было (см. мою ста­тью «Нуж­да в наци­о­наль­ной идее» в жур­на­ле «Мысль» № 5 за 1995 год). Посколь­ку в это вре­мя я рабо­тал на кино­сту­дии «Каза­хфильм», я решил, что нуж­но поста­вить кино­фильм напо­до­бие зна­ме­ни­то­го филь­ма Дэви­да Уор­ка Гриф­фи­та «Рож­де­ние нации», имев­ше­го колос­саль­ное зна­че­ние для кон­со­ли­да­ции аме­ри­кан­ских наро­дов. Вот так и роди­лась идея кино­по­ве­сти «Пото­мок сако-ски­фов». Идея объ­еди­не­ния наро­да во бла­го родины.

Поче­му сако-ски­фы? Пол­ное объ­яс­не­ние тре­бу­ет отдель­ной исто­ри­ко-позна­ва­тель­ной ста­тьи. А очень корот­ко могу объ­яс­нить так: 1) сако-ски­фы были одним из немно­гих наро­дов древ­но­сти, кото­рые обла­да­ли исто­ри­че­ским и стра­те­ги­че­ским мыш­ле­ни­ем, а боль­шая часть их пле­мен­ных сою­зов и объ­еди­не­ний жила, как извест­но, на тер­ри­то­рии нынеш­не­го Казах­ста­на, поэто­му толь­ко гене­ти­че­ский пото­мок это­го наро­да мог уви­деть во всем объ­е­ме навис­шую смер­тель­ную угро­зу над род­ной зем­лей, рас­по­знать поли­ти­че­скую муд­рость хана Абул­ха­и­ра в его стрем­ле­нии объ­еди­нить нацию и пове­рить в его выда­ю­щий­ся пол­ко­вод­че­ский талант; 2) я при­над­ле­жу к той вет­ви каза­хов, кото­рая берет свое нача­ло от слав­ных сарматов/савроматов.

Вер­нем­ся к кино­по­ве­сти. Тот же мой при­я­тель, одним из пер­вых про­чи­тав­ший ее, ска­зал мне, что в Казах­стане никто дру­гой не напи­сал бы подоб­ную кино­по­весть, пото­му что «Ақта­бан шұбы­рған заман» — это «чер­ная», то есть тра­ги­че­ская стра­ни­ца в исто­рии казах­ско­го наро­да, и пред­став­лять ее в дру­гом аспек­те невоз­мож­но. «У тебя про­сто дру­гой мен­та­ли­тет, поэто­му и смот­ришь на нее с дру­гой, непри­выч­ной для нас точ­ки зре­ния», — ска­зал он. Он был прав, пото­му что в лите­ра­ту­ре и искус­стве каза­хов не было при­ме­ров геро­иза­ции тра­ги­че­ских собы­тий. До 1993 года кино­сту­дия «Каза­хфильм» суще­ство­ва­ла уже 50 лет, после, то есть со вре­ме­ни напи­са­ния мной кино­по­ве­сти про­шло еще 20 лет, но никто дру­гой так и не напи­сал нечто подоб­ное. А ведь были и есть исто­рии Сры­ма Дато­ва, Кене­са­ры Касы­мо­ва, Иса­тая и Махам­бе­та и дру­гих народ­ных геро­ев, при­нес­ших себя в жерт­ву во имя сво­бо­ды и справедливости.

Дело в том, что у каза­хов нет тра­ди­ции геро­изи­ро­вать исто­ри­че­ское собы­тие, кото­рое в созна­нии наро­да суще­ству­ет как печаль­ное, тра­ги­че­ское. Геро­иза­ция собы­тий наци­о­наль­ной дра­мы или тра­ге­дии — это запад­ная тра­ди­ция, тра­ди­ция запад­ной лите­ра­ту­ры и искус­ства. Сви­де­тель­ством тому «Или­а­да» и «Одис­сея» Гоме­ра, создан­ные за 700 лет до нашей эры (ведь мало кто вер­нул­ся на роди­ну из огром­ной армии царя Ага­мем­но­на и всей поли­ти­че­ской эли­ты Гре­ции после Тро­ян­ской вой­ны), исто­ри­ко-геро­и­че­ские леген­ды о Мара­фон­ской бит­ве и 300 спар­тан­цах (в пер­вом слу­чае побе­да над пер­сид­ской арми­ей гре­кам доста­лась ценой поте­ри почти всей гре­че­ской армии, во вто­ром — погиб­ли все 300 геро­ев) или, ска­жем, исто­рии А. Маке­дон­ско­го, Юлия Цеза­ря, Спар­та­ка, Ган­ни­ба­ла, Жан­ны д’Арк, Роби­на Гуда и мно­гих дру­гих вели­ких пол­ко­вод­цев, наци­о­наль­ных лиде­ров и народ­ных геро­ев евро­пей­цев, кото­рые в конеч­ном ито­ге, как извест­но, поги­ба­ли или тер­пе­ли пора­же­ние и были каз­не­ны. Исто­рия Иису­са Хри­ста, кано­ни­за­ция имен зна­ме­ни­тых апо­ло­ге­тов хри­сти­ан­ства, погиб­ших во имя веры, — та же тра­ди­ция, толь­ко уже хри­сти­ан­ская. Я про­сто поза­им­ство­вал эту традицию.

Итак, в осно­ву обо­их выше­на­зван­ных филь­мов лег­ла моя кино­по­весть «Пото­мок сако-ски­фов». Дока­за­тель­ство это­го утвер­жде­ния не тре­бу­ет осо­бых уси­лий. Я слы­шал, что созда­те­ли филь­ма «Кочев­ник» ссы­ла­ют­ся на три­ло­гию писа­те­ля Илья­са Есен­бер­ли­на «Кочев­ни­ки». Но вот мне­ния участ­ни­ков дис­кус­сии в интер­не­те: «Фильм “Кочев­ник” не име­ет ниче­го обще­го с три­ло­ги­ей И. Есен­бер­ли­на», «Фильм “Кочев­ни­ки” наши силь­но осуж­да­ют, что это не та исто­ри­че­ская прав­да, посколь­ку если ты про­чи­та­ешь кни­гу “Кочев­ни­ки”, там вооб­ще сюжет дру­гой…», «…Это вооб­ще раз­ные вещи… Кто гово­рит, что это по кни­гам И. Есен­бер­ли­на, тот, навер­но, вооб­ще не читал “Кочев­ни­ки”». Такие выво­ды кино­зри­те­лей очень часто встре­ча­ют­ся в интер­не­те. И они пра­вы. Я в 1993 году вни­ма­тель­но про­чи­тал три­ло­гию «Кочев­ни­ки», но ниче­го отту­да не поза­им­ство­вал. Прав­да, меня пора­зи­ла там одна мысль писа­те­ля. Он пишет (при­во­жу по памя­ти), что казах будет сидеть у себя в юрте и слы­шать вопли и кри­ки о помо­щи в сосед­ней юрте и не шелох­нет­ся; он толь­ко будет молить­ся о том, что­бы враг обо­шел его юрту. И заво­пит сам, когда в его юрту вой­дет враг с саб­лей в руке с кро­вью сосе­дей. Эта мысль о тра­ги­че­ской раз­об­щен­но­сти каза­хов так или ина­че интер­пре­ти­ру­ет­ся мной в раз­ных местах кино­по­ве­сти, но пря­мо не цитируется.

Что же каса­ет­ся непо­сред­ствен­но авто­ров, кото­рые яко­бы напи­са­ли сце­на­рий филь­ма «Кочев­ник», я ска­жу так: они не толь­ко не напи­са­ли бы его сами (я знаю их самих, их спо­соб­но­сти и уро­вень их зна­ний; пусть они не оби­жа­ют­ся, пото­му что это — прав­да), но и нико­гда не при­кос­ну­лись бы к этой теме. Хотя бы пото­му, что вряд ли они дога­да­лись и тем более осме­ли­лись геро­изи­ро­вать тра­ги­че­ское про­шлое казах­ско­го наро­да, и едва ли они хоро­шо зна­ко­мы с тра­ди­ци­я­ми запад­но­го искус­ства и куль­ту­ры. Ведь неко­то­рые из них в 1994 году, про­чи­тав мою кино­по­весть, мне с ухмыл­кой гово­ри­ли, что это — «сказ­ка какая-то о казах­ском супер­мене», и отка­за­лись под­дер­жать про­ект. Поз­же, вес­ной 1996 года, при­сут­ствуя на обсуж­де­нии мое­го кино­сце­на­рия (на этом я про­сто насто­ял, пото­му что два года моя повесть лежа­ла в порт­фе­ле ред­кол­ле­гии кино­сту­дии без дви­же­ния), они выра­зи­ли мол­ча­ли­вое согла­сие с гнев­ной тира­дой неко­ей Лей­лы Ара­ны­ше­вой, кото­рая вро­де бы рабо­та­ла на кино­сту­дии вто­рым режис­се­ром, но едва ли годи­лась на роль экс­пер­та моей пове­сти и тем более исто­ри­че­ско­го про­шло­го казах­ско­го наро­да. Ее, по всей види­мо­сти, про­сто попро­си­ли выра­зить общее мне­ние по моей киноповести.

Эта сме­лая жен­щи­на сна­ча­ла дол­го воз­му­ща­лась по пово­ду того, что такой кино­сце­на­рий выне­сен на обсуж­де­ние кон­курс­ной комис­сии, потом сде­ла­ла очень про­стран­ное заклю­че­ние, крат­кий смысл кото­ро­го сво­дил­ся к тому, что вся изло­жен­ная в моей пове­сти исто­рия — чушь соба­чья, что у каза­хов нико­гда не было и не мог­ло быть ни таких геро­ев, как Рустам, ни такой побе­ды над джун­га­ра­ми, какую одер­жи­ва­ет хан Абул­ха­ир, что каза­хи вооб­ще не были спо­соб­ны ока­зать сопро­тив­ле­ние джун­га­рам, пото­му-то, дескать, и сохра­ни­лось в памя­ти наро­да толь­ко его позор­ное бег­ство в образ­ном выра­же­нии «бег­ство, свер­кая пят­ка­ми», а не какие-то там побе­ды, что каза­хов от пол­но­го уни­что­же­ния спас толь­ко союз с Рос­си­ей, и это, мол, автор сце­на­рия дол­жен был бы знать… В общем, устро­и­ла пол­ный раз­гром! А наши казах­ские джи­ги­ты (их было девять чело­век, в том чис­ле Ораз Рым­жа­нов, Сер­гей Ази­мов, Серик Жубан­ды­ков, Тал­гат Теме­нев) не про­ро­ни­ли ни еди­но­го сло­ва. Спа­си­бо им, что ова­цию не устро­и­ли. Это зна­чит, что Л. Ара­ны­ше­ва была упол­но­мо­че­на ими на такое выступление!

Это было объ­еди­нен­ное напа­де­ние на меня той серо­сти, о кото­рой когда-то напи­сал неза­бы­ва­е­мое сти­хо­тво­ре­ние Олжас Сулей­ме­нов. Когда же сло­во взял я сам и начал давать достой­ный и аргу­мен­ти­ро­ван­ный ответ на заклю­че­ние «экс­пер­та», О. Рым­жа­нов, будучи в то вре­мя пред­се­да­те­лем гос­ки­но­ком­па­нии «Каза­хки­но» и одно­вре­мен­но пред­се­да­те­лем кон­курс­ной комис­сии, силь­но забес­по­ко­ил­ся и немед­лен­но закрыл обсуж­де­ние. Поз­же я полу­чил за его под­пи­сью Реше­ние кон­курс­ной комис­сии госу­дар­ствен­ной кино­ком­па­нии «Каза­хки­но» от 27 мар­та 1996 года (см. ниже). А экзем­пля­ры моей кино­по­ве­сти оста­лись в руках всех чле­нов этой комис­сии, а так­же в ред­кол­ле­гии кино­сту­дии «Каза­хфильм». Через год я был вынуж­ден выехать на лече­ние в ФРГ, где у меня были дру­зья по уни­вер­си­те­ту, а на тот момент — сотруд­ни­ки бун­дес­та­га и МИДа.

Если я не оши­ба­юсь, сре­ди пла­ги­а­тов, нару­шив­ших мои автор­ские пра­ва и при­сво­ив­ших себе мою кино­по­весть, чис­лят­ся те же С. Ази­мов, С. Жубан­ды­ков, Т. Теме­нев. А уча­стие Руста­ма Ибра­гим­бе­ко­ва в «напи­са­нии» сце­на­рия «Кочев­ни­ка» для меня вооб­ще загад­ка. Я ува­жаю это­го талант­ли­во­го совет­ско­го кино­дра­ма­тур­га, но как попа­ла моя кино­по­весть к нему и поче­му он, солид­ный чело­век, согла­сил­ся на такую низость, как участ­во­вать в при­сво­е­нии чужо­го интел­лек­ту­аль­но­го тру­да, я не знаю. Веро­ят­но, он поня­тия не имел о пла­ги­ат­стве или его соблаз­ни­ла боль­шая сум­ма денег.

Но на кино­сту­дии «Каза­хфильм» были и такие люди, кото­рым моя кино­по­весть очень понра­ви­лась. Одним из них был дирек­тор кино­кар­тин Ана­то­лий Бри­цов. Он гово­рил, что если мне дадут воз­мож­ность снять этот фильм, то он ста­нет новой эрой в исто­рии «Каза­хфиль­ма». Но они, к сожа­ле­нию, не реша­ли вопро­сы финан­си­ро­ва­ния филь­мов. Теперь, спу­стя почти 20 лет, гово­рят, что филь­мы «Кочев­ник» и «Жау­жүрек…» поло­жи­ли нача­ло раз­ви­тию казах­ской киноиндустрии.

А начать­ся оно, раз­ви­тие мощ­ной кино­ин­ду­стрии в рес­пуб­ли­ке, мог­ло даже не в 1994 году, а еще рань­ше — в 1985 году с филь­ма «Оты­рар­ская ката­стро­фа» или в 1990 году с экшен-филь­ма «Афган­ский син­дром». Но эти филь­мы не были сня­ты, они так и оста­лись у меня в виде кино­сце­на­ри­ев. Об «Оты­рар­ской ката­стро­фе» ска­жу немно­го поз­же, пото­му что она затра­ги­ва­ет боль­шую тему. Сей­час же поз­во­лю себе несколь­ко слов о моем кино­сце­на­рий «Афган­ский син­дром». Если бы я снял этот фильм в 1990—1991 годах, то он, взо­рвав, то есть обна­жив лице­ме­рие вла­стей СССР в отно­ше­нии физи­че­ски и мораль­но изу­ве­чен­ных пар­ней-афган­цев, вои­нов-интер­на­ци­о­на­ли­стов, кото­рых, по сути дела, бро­си­ли на про­из­вол судь­бы, воз­мож­но, предот­вра­тил бы насто­я­щий страш­ный взрыв на Вагань­ков­ском клад­би­ще в Москве в 1995 году, когда погиб­ли почти все руко­во­ди­те­ли Все­со­юз­но­го (еще не рас­пу­щен­но­го) объ­еди­не­ния участ­ни­ков афган­ской вой­ны, про­ис­шед­шие поз­же убий­ства акти­ви­стов это­го дви­же­ния в дру­гих горо­дах, вынуж­ден­ные после этих собы­тий обра­зо­ва­ния «афган­ца­ми» кри­ми­наль­ных струк­тур для той же защи­ты сво­их закон­ных прав на меди­цин­скую и соци­аль­ную реа­би­ли­та­цию. Одно­вре­мен­но этот фильм стал бы пер­вым казах­стан­ским экшен-филь­мом и сра­зу вышел бы в миро­вой кино­про­кат, пото­му что сюжет был отлич­но закру­чен, харак­те­ры и поступ­ки пер­со­на­жей тща­тель­но про­ду­ма­ны, а глав­ный герой сце­на­рия был таким же отча­ян­ным и бес­страш­ным, как герой гол­ли­вуд­ской лен­ты «Рем­бо» в испол­не­нии Силь­ве­ст­ра Сталлоне.

В 1990 году мой кино­сце­на­рий вро­де бы запус­ка­ли в про­из­вод­ство, но в нача­ле 1991 года неожи­дан­но при­оста­но­ви­ли, потом и вовсе изъ­яли из пла­на кино­сту­дии. Поз­же я узнал, что день­ги, наме­чен­ные на мой фильм, ушли на про­из­вод­ство филь­ма «Место в сером тре­уголь­ни­ке» Е. Шинар­ба­е­ва. Кто сей­час пом­нит этот фильм? Если не оши­ба­юсь, в 1993 или 1994 году он полу­чил 1‑й приз на меж­ду­на­род­ном кино­фе­сти­ва­ле в Локар­но. По пово­ду это­го слу­чая в газе­те «Совет­ская куль­ту­ра» или «Изве­сти­ях» извест­ный совет­ско-рос­сий­ский кино­кри­тик А. Пла­хов писал: неожи­дан­ное при­сво­е­ние глав­но­го при­за кино­фе­сти­ва­ля казах­стан­ской кар­тине ста­ло для мно­гих кине­ма­то­гра­фи­стов шоком. Веро­ят­но, жюри и орга­ни­за­то­ров кино­фе­сти­ва­ля раз­жа­ло­би­ло пока­зан­ное в филь­ме убо­же­ство жиз­ни каза­хов и до слез рас­тро­га­ла судь­ба глав­но­го героя, кото­рый чув­ству­ет, что он гений, но дока­зать это­го не может…

Мне кажет­ся, кино­кри­тик попал в «десят­ку». Но я не зло­рад­ствую, я про­сто хочу ска­зать, каким сце­на­ри­ям и темам отда­ва­ли пред­по­чте­ние на кино­сту­дии «Каза­хфильм» и кто посто­ян­но имел доступ к финан­сам. В то вре­мя на кино­сту­дии вер­хо­во­ди­ла серость. Про­рвать их плот­ное коль­цо было невозможно.

Теперь, что­бы чита­те­лям ста­ло ясно, поче­му на кино­сту­дии «Каза­хфильм» имен­но я пер­вым обра­тил­ся к теме оты­рар­ской ката­стро­фы и вой­ны каза­хов с джун­га­ра­ми, а не кто-то дру­гой режис­сер или сце­на­рист, поче­му тра­ги­че­ские собы­тия в исто­рии казах­ско­го наро­да имен­но я решил пре­вра­тить в геро­и­че­ские и с этой целью поза­им­ство­вал запад­ную тра­ди­цию, я дол­жен рас­ска­зать предыс­то­рию. Это нуж­но и пото­му, что сей­час мои недру­ги в неко­то­рых кру­гах в рес­пуб­ли­ке обо мне рас­про­стра­ня­ют вся­кие инси­ну­а­ции с целью дис­кре­ди­та­ции меня.

Мой отец Шугай Кау­ер­се­но­вич был учи­те­лем и дол­гие годы рабо­тал дирек­то­ром одной из сель­ских школ в Аст­ра­хан­ской обла­сти. У нас была неболь­шая, но пре­крас­ная домаш­няя биб­лио­те­ка: самые луч­шие про­из­ве­де­ния миро­вой клас­си­ки и исто­рио­гра­фии, так как папа очень любил исто­рию. К 10—12 годам я непло­хо знал исто­рии Древ­них Месо­по­та­мии, Егип­та и все­го Ближ­не­го Восто­ка, Гре­ции, Пер­сии, Рима и их фара­о­нов, царей, импе­ра­то­ров, пол­ко­вод­цев. Поз­же я увлек­ся исто­ри­я­ми Чин­гис­ха­на, Вели­кой сте­пи, Руси и казах­ских ханств. И любовь к исто­рии у меня сохра­ни­лась на всю жизнь, хотя исто­ри­ком я не стал.

Я закон­чил факуль­тет жур­на­ли­сти­ки Ростов­ско­го-на-Дону госу­дар­ствен­но­го уни­вер­си­те­та (быв­ший Вар­шав­ский уни­вер­си­тет) и отде­ле­ние дра­мы и кино АГТХИ. РГУ все­гда был в чис­ле луч­ших уни­вер­си­те­тов СССР, а в нача­ле ново­го тыся­че­ле­тия он по пра­ву полу­чил ста­тус рос­сий­ско­го уни­вер­си­те­та феде­раль­но­го зна­че­ния. Мои­ми пре­по­да­ва­те­ля­ми были рус­ские про­фес­со­ра с меж­ду­на­род­ным науч­ным авто­ри­те­том (они чита­ли лек­ции так­же в веду­щих евро­пей­ских уни­вер­си­те­тах), с энцик­ло­пе­ди­че­ски­ми зна­ни­я­ми в обла­сти рус­ской и меж­ду­на­род­ной жур­на­ли­сти­ки, рус­ской, совет­ской и миро­вой лите­ра­ту­ры, исто­рии и фило­со­фии. Наш факуль­тет гото­вил не про­сто высо­ко­ква­ли­фи­ци­ро­ван­ных жур­на­ли­стов, но еще и глу­бо­ких ана­ли­ти­ков в обла­сти исто­рии, поли­ти­ки, куль­ту­ры, эко­но­ми­ки. Учил­ся я хоро­шо (три года моя фото­гра­фия висе­ла на дос­ке поче­та уни­вер­си­те­та под заго­лов­ком «Луч­шие люди уни­вер­си­те­та»), учеб­ные прак­ти­ки и пред­ди­плом­ную я про­хо­дил в Москве, в цен­траль­ных все­со­юз­ных газе­тах, мно­го ездил по Сою­зу, а по окон­ча­нии уни­вер­си­те­та был при­гла­шен на рабо­ту в ростов­скую област­ную газе­ту. В кон­це 70‑х — нача­ле 80‑х годов XX века, рабо­тая в ростов­ской област­ной прес­се и будучи уже при­знан­ным очер­ки­стом (мои газет­ные очер­ки были пере­из­да­ны в кни­гах-сбор­ни­ках луч­ших жур­на­ли­стов Дона «Бороз­ду ведут моло­дые» и «Мы стро­им “Атом­маш”» («Рост­из­дат», 1978—1980 гг.), я напи­сал повесть «Тяже­лый выбор». В ней я пока­зал, как вме­сте с нарас­та­ю­щим раз­дра­же­ни­ем наро­да по пово­ду пар­тий­ных лозун­гов о неиз­беж­ной побе­де ком­му­низ­ма и тому подоб­ном сти­ра­ет­ся, раз­ва­ли­ва­ет­ся в созна­нии совет­ских людей и образ роди­ны и дер­жа­вы — СССР, а вме­сте с ним раз­ва­ли­ва­ет­ся и эко­но­ми­ка Совет­ско­го Сою­за. Завер­ша­ет­ся моя повесть сло­ва­ми ее глав­но­го героя, моло­до­го жур­на­ли­ста, о том, что не прой­дет и деся­ти лет, как раз­ва­лит­ся Совет­ский Союз, а вме­сте с ним — и весь миро­вой соци­а­ли­сти­че­ский лагерь. Это свое пред­ви­де­ние он выска­зы­ва­ет в жест­ком спо­ре со сво­им шефом, глав­ным редак­то­ром газе­ты и ста­рым ком­му­ни­стом, кото­рый ради соб­ствен­ной выго­ды пре­да­ет сво­е­го моло­до­го кол­ле­гу и тем самым как бы отка­зы­ва­ет­ся от ответ­ствен­но­сти за судь­бу стра­ны, дер­жа­вы… А что про­изо­шло через десять лет с СССР, чита­те­ли зна­ют. Дар пред­ви­де­ния гря­ду­щих исто­ри­че­ских собы­тий мне дан, дума­ет­ся, Всевышним.

В одно­имен­ном кино­сце­на­рии, кото­рый поз­же был опуб­ли­ко­ван в казах­ском лите­ра­тур­ном жур­на­ле «Жалын», из ростов­ской пове­сти оста­лась толь­ко сюжет­ная линия, так как в 1982 году в Гос­ки­но КазССР мне было реко­мен­до­ва­но пере­ра­бо­тать повесть: убрать или сгла­дить неко­то­рые очень «ост­рые углы», сде­лать всех пер­со­на­жей кино­сце­на­рия каза­ха­ми, а собы­тия пере­не­сти в Казах­стан, ина­че, мол, Гос­ки­но СССР не раз­ре­шит поста­нов­ку филь­ма. Я пол­но­стью пере­де­лал повесть и, по сути, напи­сал совер­шен­но новый кино­сце­на­рий, но поста­нов­ку филь­ма по нему все-таки не раз­ре­ши­ли. Сочли его анти­со­вет­ским произведением.

Соб­ствен­но, имен­но из-за этой пове­сти у меня воз­ник­ли про­бле­мы с пар­тий­ны­ми и дру­ги­ми орга­на­ми, поэто­му осе­нью 1982 года я и пере­ехал из Росто­ва-на-Дону в Алма-Ату. Это­му пред­ше­ство­ва­ла моя бесе­да с тогдаш­ним пред­се­да­те­лем Гос­ки­но КазССР, вели­ким поэтом О.О. Сулей­ме­но­вым. Это он хотел запу­стить фильм по моей пове­сти «Тяже­лый выбор», но его в нача­ле 1983 года отстра­ни­ли от долж­но­сти, а при­шед­ший на его место чинов­ник немед­лен­но закрыл и кар­ти­ну, и мою начи­нав­шу­ю­ся кино­ка­рье­ру. Но, несмот­ря на это, я не терял опти­миз­ма… Меняя про­фес­сию, я пола­гал, что в кине­ма­то­гра­фии цен­зу­ра сла­бее, чем в жур­на­ли­сти­ке. Тем более в это вре­мя я уже точ­но знал, что рас­пад СССР неиз­бе­жен, Казах­ста­ну ско­ро пред­сто­ит само­сто­я­тель­ное пла­ва­ние, откро­ют­ся новые гори­зон­ты… И посколь­ку я начал рабо­тать на кино­сту­дии «Каза­хфильм», поду­мал, что нуж­но создать такой фильм, кото­рый дол­жен вдох­но­вить каза­хов, вдох­нуть в них веру в свои силы.

Раз­мыш­ле­ния эти при­ве­ли меня к теме оты­рар­ской ката­стро­фы. Это было в кон­це 1983 года. Изу­че­ние исто­рии круп­но­го эко­но­ми­че­ско­го и куль­тур­но­го цен­тра сред­не­ве­ко­вой Азии — Оты­ра­ра — по пись­мен­ным источ­ни­кам, в част­но­сти араб­ским (в VIII-XII веках, как извест­но, южные тер­ри­то­рии совре­мен­но­го Казах­ста­на, в том чис­ле и Оты­рар вхо­ди­ли в состав Баг­дад­ско­го хали­фа­та, и араб­ские куп­цы, путе­ше­ствен­ни­ки, уче­ные неред­ко заез­жа­ли в этот город), при­ве­ло меня к пони­ма­нию того, что пол­ное раз­ру­ше­ние горо­да, вокруг кото­ро­го начи­на­ло скла­ды­вать­ся госу­дар­ство ран­них каза­хов, было вели­чай­шей ката­стро­фой, срав­ни­мой с ката­стро­фой Трои. Кста­ти, когда в 2004 году на экра­ны Евро­пы вышла эпи­че­ская кино­лен­та В. Петер­се­на «Троя», я смот­рел ее и с горе­чью думал, что мой кино­сце­на­рий «Оты­рар­ская ката­стро­фа» в 1984 году так­же скла­ды­вал­ся в таком же духе — г е р о и з а ц и и защит­ни­ков Оты­ра­ра. Соглас­но одной леген­де, за день до вхо­да в город мон­го­лов бла­го­да­ря пре­да­тель­ству уйгу­ров, Кайр-хан через тай­ный под­зем­ный ход выпро­ва­жи­ва­ет из горо­да сот­ни юно­шей и деву­шек, в том чис­ле и соб­ствен­ных детей, с нака­зом выжить любой ценой и сохра­нить себя. Они, види­мо, и были детьми ран­них каза­хов. Из моей мыс­ли, что город погиб, но народ сохра­нил себя и спу­стя три­ста лет все-таки создал свое госу­дар­ство-хан­ство, сло­жи­лась схе­ма буду­ще­го филь­ма: тра­ге­дия (напа­де­ние на кра­си­вей­ший город огром­ной армии Батыя, его девя­ти­ме­сяч­ная оса­да и пол­ное раз­ру­ше­ние), и при этом при­мер для под­ра­жа­ния и пред­мет гор­до­сти наро­да — бес­при­мер­ные доб­лесть и геро­изм его защит­ни­ков, то есть геро­иза­ция слу­чив­шей­ся тра­ге­дии и, нако­нец, пози­тив — сохра­не­ние наро­дом себя. Это, повто­ря­юсь, миро­воз­зре­ние, исто­ри­че­ское мыш­ле­ние и тра­ди­ция, харак­тер­ные толь­ко наро­дам Запа­да, а в более широ­ко мас­шта­бе — хри­сти­ан­ству. Я решил исполь­зо­вать эту тра­ди­цию, кото­рую я глу­бо­ко изу­чил в РГУ.

Со сво­им пла­ном о созда­нии эпи­че­ской кино­лен­ты об оты­рар­ской ката­стро­фе, точ­нее, геро­из­ме я поде­лил­ся с режис­се­ром теат­ра и кино, народ­ным арти­стом СССР Азер­бай­жа­ном Мам­бе­то­вым. Я пред­ло­жил ему сни­мать этот фильм в содру­же­стве, пото­му что я уже пони­мал, что я под кон­тро­лем (о том, что я состою в спис­ке запре­щен­ных авто­ров, я узнал поз­же, толь­ко в 1987 году), поэто­му мне лич­но никто не даст столь­ко денег, сколь­ко будет нуж­но для съем­ки тако­го мас­штаб­но­го филь­ма. Азер­бай­жан-ага вооду­ше­вил­ся и дал согла­сие, а я про­дол­жил рабо­ту над кино­сце­на­ри­ем. Но через два или три меся­ца я узнал, что Азер­бай­жан-ага пишет соб­ствен­ную вер­сию оты­рар­ской тра­ге­дии, при­чем в содру­же­стве с извест­ным сце­на­ри­стом и сво­им при­я­те­лем Э. Воло­дар­ским. А спу­стя еще неко­то­рое вре­мя на «Каза­хфиль­ме» неожи­дан­но для меня воз­ник кино­ре­жис­сер А. Гер­ман со сво­ей женой С. Кар­ма­ли­той, кото­рые яко­бы полу­чи­ли заказ от Гос­ки­но КазССР на напи­са­ние сце­на­рия на тему той же оты­рар­ской ката­стро­фы. Моя ини­ци­а­ти­ва была пере­хва­че­на. Мне пом­нит­ся, как одна­жды на кино­сту­дии состо­я­лось собра­ние, на кото­ром бур­но обсуж­дал­ся вопрос о том, поче­му к напи­са­нию кино­сце­на­рия о тра­ге­дии Оты­ра­ра при­вле­че­ны лен­филь­мов­цы Гер­ман и Кар­ма­ли­та, а не казах­ские авто­ры. Это был вполне логич­ный вопрос и понят­ное воз­му­ще­ние казах­ских кине­ма­то­гра­фи­стов и писа­те­лей. Но в кон­це собра­ния очень эмо­ци­о­наль­но высту­пил тогдаш­ний глав­ный редак­тор Гос­ки­но КазССР Мурат Ауэ­зов и «варя­ги» полу­чи­ли карт-бланш.

Меня тогда боль­ше все­го уди­ви­ло заяв­ле­ние М. Ауэ­зо­ва: «Ува­жа­е­мые Алек­сей Гер­ман и Свет­ла­на Кар­ма­ли­та за очень корот­кое вре­мя пере­ло­па­ти­ли (он так и ска­зал — К. И.) всю исто­рию каза­хов и исто­рию Оты­ра­ра и напи­са­ли пре­крас­ный сце­на­рий. Мы долж­ны за это кла­нять­ся им в ноги!» После это­го собра­ния я пре­рвал рабо­ту над почти закон­чен­ным сце­на­ри­ем. Как гово­рит­ся, «нет про­ро­ка в сво­ем отечестве».

Какой полу­чил­ся сце­на­рий у ленин­град­цев в резуль­та­те быст­ро­го «пере­ло­па­чи­ва­ния» мно­го­ве­ко­вой исто­рии целой нации и что из него в конеч­ном ито­ге поучи­лось (фильм «Гибель Оты­ра­ра», режис­сер А. Амир­ку­лов) — чита­те­ли, дума­ет­ся, зна­ют. При­зна­юсь чест­но, все это надол­го отби­ло у меня жела­ние писать подоб­ные сце­на­рии, как «Оты­рар­ская ката­стро­фа», и вооб­ще думать о судь­бах казах­ско­го наро­да и страны.

Одна­ко в 1991—1993 годах, сняв по соб­ствен­ным сце­на­ри­ям на соб­ствен­ной част­ной кино­сту­дии «Арна» на день­ги спон­со­ров три науч­но-попу­ляр­ных филь­ма о древ­ней нема­те­ри­аль­ной куль­ту­ре и искус­стве казах­ско­го наро­да — «Сре­ди див­ных узо­ров», «Кон­ные игры Вели­кой сте­пи» и «Музы­каль­ная куль­ту­ра нома­дов», пер­вый фильм летом 93-го я пока­зал несколь­ким уче­ным и умным, хоро­шо обра­зо­ван­ным людям, кото­рые ска­за­ли: «Мына филь­міңізді көріп, көкіре­гі­міз көк­ке жет­ті! Көп рах­мет, айна­лай­ын! Қазір біздің елге осын­дай фильм­дер керек». Сло­ва и мне­ния авто­ри­тет­ных людей вдох­но­ви­ли меня, и я сно­ва заду­мал­ся о созда­нии кино­сце­на­рия боль­шо­го игро­во­го кино­филь­ма о наро­де и для наро­да. К сло­ву ска­зать, потом об этом 30-минут­ном науч­но-попу­ляр­ном филь­ме боль­шую и глу­бо­ко про­фес­си­о­наль­ную ста­тью напи­сал член Сою­за худож­ни­ков и Сою­за жур­на­ли­стов Казах­ста­на Сала­мат Өте­місұ­лы (см. ста­тью «Өрнек­ті өнер өне­гесі» в газе­те «Алма­ты ақша­мы»), в том же году фильм был при­гла­шен на несколь­ко меж­ду­на­род­ных кино­фе­сти­ва­лей, а не так дав­но стал лау­ре­а­том (вто­рое место) рос­сий­ско­го кино­фе­сти­ва­ля-кон­кур­са «Раду­га». Но у этих моих науч­но-попу­ляр­ных филь­мов была еще более печаль­ная судьба…

В том же 1993 году, точ­нее, 17 октяб­ря я под­пи­сал с мос­ков­ским пред­ста­ви­тель­ством извест­но­го евро­пей­ско­го дис­три­бью­то­ра Parimedia дого­вор о куп­ле-про­да­же этих моих филь­мов, а через десять дней на мою жизнь было совер­ше­но поку­ше­ние. Но это было свя­за­но с моим жур­на­лист­ским рас­сле­до­ва­ни­ем тяж­ко­го пре­ступ­ле­ния про­тив мало­лет­них детей Алма-Аты, про­ве­ден­ным мной в авгу­сте-сен­тяб­ре 1993 года. В кон­це сен­тяб­ря мате­ри­а­лы рас­сле­до­ва­ния я пере­дал в Ген­про­ку­ра­ту­ру РК и рай­про­ку­ра­ту­ру по месту совер­ше­ния пре­ступ­ле­ния и уехал в Моск­ву. Воз­мож­но, к нему имел отно­ше­ние и мой хро­ни­каль­но-доку­мен­таль­ный фильм «Жесто­кий лик застоя» (неза­ви­си­мая кино­сту­дия «Катар­сис»), вышед­ший на экра­ны СССР в 1989 году и вызвав­ший силь­ное него­до­ва­ние в поли­ти­че­ских кру­гах. Во вре­мя поку­ше­ния я полу­чил очень тяже­лые телес­ные повре­жде­ния и почти на целый год ока­зал­ся при­ко­ван­ным к посте­ли. Имен­но в это вре­мя на кино­сту­дии «Каза­хфильм» были уни­что­же­ны все филь­мо­ма­те­ри­а­лы всех трех моих науч­но-попу­ляр­ных филь­мов. Толь­ко одна копия филь­ма «Сре­ди див­ных узо­ров» / «Ғажай­ып ою-өрнек аясын­да» сохра­ни­лась у меня чудом: она хра­ни­лась у меня дома.

Этот акт ван­да­лиз­ма на госу­дар­ствен­ной кино­сту­дии объ­яс­ни­ли так: про­изо­шла досад­ная ошиб­ка — про­из­во­ди­ли ути­ли­за­цию (сожже­ние) ста­рых филь­мов, и в их чис­ло по чьей-то ошиб­ке попа­ли и ваши филь­мы. Уни­что­же­ние моих филь­мов было орга­ни­зо­ва­но, есте­ствен­но, теми же людь­ми, кото­рые под­го­то­ви­ли и орга­ни­зо­ва­ли поку­ше­ние. С доса­ды, навер­ное, что не смог­ли уни­что­жить меня само­го. А ведь они уни­что­жа­ли, по сути дела, пре­крас­ные филь­мы о бога­тей­шем куль­тур­ном насле­дии казах­ско­го наро­да! Для меня это был страш­ный удар, ведь мате­ри­а­лы для этих филь­мов я скру­пу­лез­но в тече­ние двух лет соби­рал по архи­вам и музе­ям СССР, по кни­гам, копи­ро­вал их за свой счет, а неко­то­рые кад­ры (пет­ро­гли­фы сако-скиф­ских худож­ни­ков) сни­мал с опе­ра­то­ром С. Попо­вым в труд­но­до­ступ­ных гор­ных массивах.

И имен­но в это вре­мя, то есть нахо­дясь на боль­нич­ной кой­ке, я поче­му-то опять вер­нул­ся к наци­о­наль­ной идее, кото­рая мог­ла бы и объ­еди­нить, и вооду­ше­вить каза­хов, и одно­вре­мен­но мог­ла бы внед­рить в их созна­ние (осо­бен­но моло­до­го поко­ле­ния) чет­кий и вер­ный образ Роди­ны, кото­рый когда-то вдох­нов­лял сако-ски­фов в побе­до­нос­ной войне с Пер­сид­ской импе­ри­ей и непо­бе­ди­мой арми­ей Алек­сандра Маке­дон­ско­го, защит­ни­ков оса­жден­но­го Оты­ра­ра, хана Абул­ха­и­ра, совер­шив­ше­го со сво­им 25-тысяч­ным вой­ском марш-бро­сок с бере­гов Жай­ы­ка до бере­гов Ирты­ша и гор Тар­ба­га­тая и оста­но­вив­ше­го даль­ней­шее про­дви­же­ние в глубь его роди­ны 100-тысяч­ную армию джун­гар, хана Абы­лая, хоть на корот­кое вре­мя, но сумев­ше­го объ­еди­нить всех казах­ских жузов, поэтов Махам­бе­та Уте­ми­со­ва и Абая Кунан­ба­е­ва… Одна­ко поня­тие «наци­о­наль­ная идея» весь­ма аморф­ное, рас­плыв­ча­тое и для основ­ной части наро­да вооб­ще непо­нят­ное. Наро­ду, осо­бен­но моло­до­му поко­ле­нию, надо было пока­зать кон­крет­ный при­мер. При­мер лич­но­сти, при­мер героя, вобрав­ше­го в себя луч­шие чер­ты и каче­ства сво­е­го народа.

Воз­вра­щать­ся к теме Оты­ра­ра не было смыс­ла, поэто­му я теперь оста­но­вил­ся на войне каза­хов с джун­га­ра­ми. Меня, во-пер­вых, вдох­нов­ля­ли лич­ность хана Абул­ха­и­ра и его побе­да в Арна­кай­ской бит­ве, во-вто­рых, воз­мож­ность пред­ста­вить в филь­ме соби­ра­тель­ный образ абсо­лют­но новой гене­ра­ции казах­ско­го наро­да (не зна­ю­ще­го стра­ха и коле­ба­ний) в лице моло­до­го чело­ве­ка, кото­рый, с одной сто­ро­ны, пом­нит геро­и­че­скую исто­рию древ­них насель­ни­ков Вели­кой сте­пи и свои кор­ни, с дру­гой — видит насто­я­щую ситу­а­цию в совре­мен­ной ему Каза­хии и, испы­ты­вая глу­бо­кую тре­во­гу за ее буду­щее, пер­вым бес­страш­но всту­па­ет на тро­пу вой­ны с джун­га­ра­ми. Думаю, что имен­но при­мер тако­го кино­ге­роя был в то вре­мя вос­тре­бо­ван. Одна­жды я сел за боль­нич­ную тум­боч­ку и за несколь­ко дней напи­сал чер­но­вой вари­ант кино­по­ве­сти «Пото­мок сако-ски­фов». Глав­но­го героя сво­ей новой кино­по­ве­сти я назвал Руста­мом в честь леген­дар­но­го героя ски­фо-пер­сид­ской войны.

Кино­по­весть начи­на­ет­ся с гибе­ли отца Руста­ма баты­ра Сама­та в нерав­ной схват­ке с воен­ным отря­дом джун­гар, закан­чи­ва­ет­ся раз­гро­мом аван­гар­да 100-тысяч­ной армии кон­тай­чи вой­ска­ми хана Абул­ха­и­ра и поедин­ком баты­ров. Спу­стя 19 лет этот сюжет почти в точ­но­сти повто­ря­ет­ся в филь­ме «Жау­жүрек. Мың бала». Толь­ко в нем нет поедин­ка баты­ров, а у меня Рустам оста­ет­ся в живых. Я наме­рен­но не назвал бит­ву двух армий Арна­кай­ской, пото­му что эту бит­ву я пере­нес в дру­гое место — в так назы­ва­е­мые Тар­ба­га­тай­ские воро­та и на при­ле­га­ю­щую к ним доли­ну. Что же каса­ет­ся раз­го­во­ров о том, что суще­ству­ет яко­бы леген­да о тыся­че моло­дых вои­нах, внес­ших реша­ю­щий вклад в побе­ду каза­хов над джун­га­ра­ми, я счи­таю ее досу­жим вымыс­лом. Такой леген­ды я нико­гда не слы­шал и не встре­чал ни в архив­ных, ни в лите­ра­тур­ных источ­ни­ках. При­сут­ство­вав­ший на той же ТВ-пере­да­че от 01.06.12 года исто­рик Зарды­хан Қина­ятұ­лы пра­виль­но заме­тил, что это — «халы­қтың көкіре­гін­де зар­лап қалған хика­ят…». Но в моей кино­по­ве­сти есть сло­ва Руста­ма, про­из­не­сен­ные им сна­ча­ла перед отды­ха­ю­щи­ми после бит­вы моло­ды­ми сар­ба­за­ми, затем перед чле­на­ми Воен­но­го сове­та (при­во­жу в сокра­щен­ном вари­ан­те): «Мно­гим свой­ствен­но в зати­шье не думать о буре. Таких буря все­гда заста­ет врас­плох. А что дела­ет­ся в спеш­ке, нико­гда не может быть пут­ным. Поэто­му иметь хоро­шо обу­чен­ную и отлич­но воору­жен­ную армию — это бла­го для всей стра­ны и ее наро­да. Если бы каза­хи име­ли такую армию, я уве­рен, джун­га­ры не толь­ко не вторг­лись бы так наг­ло на нашу зем­лю, но даже не помыш­ля­ли бы об этом… Я начал бы с того, что собрал бы тыся­чу моло­дых доб­ро­воль­цев, тех, кто помыш­ля­ет толь­ко о делах доб­лест­ных, о подви­гах рат­ных и не видит себя в ином попри­ще, и, опи­ра­ясь на них, создал бы регу­ляр­ную армию». Мне кажет­ся, этот моно­лог Руста­ма и поро­дил леген­ду о «мың бала».

В моей пове­сти было мно­го и так назы­ва­е­мых «автор­ских или режис­сер­ских нахо­док». Напри­мер, хан Абул­ха­ир, нака­нуне бит­вы так и не дого­во­рив­шись с сул­та­на­ми и баты­ра­ми Сред­не­го и Стар­ше­го жузов об объ­еди­не­нии сил, по сове­ту Руста­ма идет на хит­рость, кото­рая вверг­нет кон­тай­чи в шок. Кон­тай­чи видит несколь­ко десят­ков зна­мен с раз­лич­ны­ми зна­ка­ми и сим­во­ла­ми, гроз­но рею­щих над вой­ском Абул­ха­ир-хана, и спра­ши­ва­ет у пре­да­те­ля сул­та­на, кото­рый уве­рял кон­тай­чи в быст­рой побе­де над каза­ха­ми, об этих зна­ме­нах. Тот, блед­ный и дро­жа­щий от стра­ха, отве­ча­ет, что это зна­ме­на всех трех жузов и всех родов каза­хов. И кон­тай­чи взры­ва­ет­ся гне­вом: «Зна­чит, каза­хи объ­еди­ни­лись! Их еди­не­ние дела­ет мой поход бес­смыс­лен­ным! Я про­иг­рал эту кам­па­нию, не начав ее! Ты, пес шелу­ди­вый, уве­рял меня, что твои сопле­мен­ни­ки режут­ся меж­ду собой и мне ниче­го не сто­ит раз­де­лать­ся с ними! Ты обма­нул меня!» Был слом­лен бое­вой дух армии про­тив­ни­ка. Этих нахо­док «сце­на­ри­сты» филь­мов «Кочев­ник» и «Мың бала…» выки­ну­ли; они, види­мо, про­сто не поня­ли их истин­ный смысл.

В моей кино­по­ве­сти нет хана Аблая, пото­му что, как мне извест­но, его и хана Абул­ха­и­ра пути нико­гда не пере­се­ка­лись. Буду­щий хан Аблай мно­гие годы нахо­дил­ся в Джун­га­рии сна­ча­ла в каче­стве ама­на­та, затем плен­ни­ка и вышел на исто­ри­че­скую аре­ну лишь после гибе­ли хана Абул­ха­и­ра. А в филь­ме «Кочев­ник» с эти­ми хана­ми сплош­ные пута­ни­цы и выдум­ки. Это уж дело рук «пере­дел­щи­ков» мое­го кино­сце­на­рия. Но у меня тоже есть свое­об­раз­ный учи­тель, как ска­зоч­ный муд­рец из филь­ма «Кочев­ник». Одна­ко учи­тель Руста­ма не ищет по всей сте­пи того, кто осво­бо­дит зем­ли Сред­не­го и Стар­ше­го жузов от джун­гар, пото­му что он все­го лишь мастер кун-фу и спе­ци­а­лист по дру­гим видам восточ­но­го еди­но­бор­ства из мона­сты­ря Шау­линь, кото­ро­го Рустам спа­са­ет от неми­ну­е­мой смер­ти слу­чай­но. Масте­ра при­го­во­ри­ли к смер­ти за какую-то про­вин­ность либо его сооте­че­ствен­ни­ки, либо джун­га­ры (я это не уточ­няю). И этот мастер обу­ча­ет сем­на­дца­ти­лет­не­го Руста­ма и посвя­ща­ет его во в�

View the original here:
Сце­на­рий “Кочев­ни­ка” укра­ли у Исабекова?

архивные статьи по теме

Содружество выходит из Таможенного Союза

«Свободы» захотели? Запрещено!

Баран на Курбан-айт в обмен на отопление